И уберечь в этом аду Дерена. Я не знал, смогу ли почувствовать, где прячутся эрцог и его братец. Как их найдёшь, если под поместьем — многокилометровый многоуровневый лабиринт?

Вспышки светочастотных вынесли мозг системе распознавания шлема, а снять его я не мог: вокруг всё пылало, и анализатор захлёбывался, не успевая оценивать агрессивность среды. Пришлось спрятаться за бетонной стрелой навигационной вышки. Здесь защитный периметр замка ещё держался, и это оберегало нас от падающих сверху пылающих обломков. Но становилось всё жарче.

Домагнитка скафандров пока справлялась с температурой, а вот радиация уже зашкаливала. Нужно было срочно спускаться вниз. Долго на поверхности находиться в таком режиме было нельзя.

Да и медлить нельзя. Противовоздушная защита на Тэрре вряд ли старой системы, а значит, она имеет вторую, а то и третью линию защиты. Сейчас переключат управление периметром на резервные подземные блоки, и магнитное поле над нашими головами начнёт затягивать «раны».

Пробиться наверх — тоже будет потом отдельной задачей. Когда сумеем захватить эрцога.

О том, что не сумеем — я даже не думал.

Группа десантников постепенно собиралась вокруг меня. Ребята прорывались к нам, ориентируясь вообще уже не понять, на что. Но слишком медленно. Разброс по приземлению оказался критическим.

Набралось пока человек пятьдесят, но ждать я больше не мог.

Поискал глазами Дерена: парень стоял, привалившись к стене, глаза закрыты. Что это с ним опять?

Схватил за плечи, встряхнул…

— Не могу, капитан, — прошептал он. — Что-то не пускает. Не слышу ничего, и давит. Со всех сторон давит…

Я выругался. Оглянулся на Эмора — тот выглядел лучше, но у него и чувствительность меньше.

А у меня, видимо, ещё меньше, потому что в моей голове всё тикало как надо, без «не могу» и «давит». Но кроме плана лабиринта, закачанного в спецбраслет, никакой «лишней» информацией я и не владел.

И как я теперь должен ловить этих проклятых свиней⁈

Хэд… Мне-то казалось, что просчитано всё… Кроме нечеловеческих возможностей кровавых ублюдков!

Нужно было менять тактику. И на всё про всё боги отводили мне сорок четыре минуты.

История сорок третья. Изнасилование как способ

Тэрра, Алдиваар — родовое поместье эрцогов Дома Нарьяграат

Агескел Сейво Эйвори, сводный брат Энселя Айиктана Эйвори, эрцога Дома Темного королевского граната, почти не спал последние трое суток. Бессонница измучила его.

Не помогли ни лекарства, ни проверенные приёмы психического контроля. От бессилия и невозможности справиться с болезнью он страдал больше, чем от самой болезни.

Врачи настойчиво рекомендовали аке (сводному брату) наладить режим дня: завтракать, обедать и ужинать по часам, ходить пешком, начать практиковать лёгкий физический труд на свежем воздухе.

Энсель рыдал от умиления, просматривая голозаписи врачебных консилиумов, а Агескел злился, беспомощно перебирая неудачи и обиды последних дней.

Неудач хватало. Даже те из ментальных практик, что давались раньше в одно касание, вызывали теперь пустоту в груди и пляску вестибулярного аппарата.

Он по-прежнему видел паутину. Видел динамический хаос её разноцветных нитей, колебания силовых узлов. И траектории судеб в поле этого странного аттрактора как и прежде затягивали его сознание в свои лабиринты.

Но стоило Агескелу «качнуть» хотя бы самую малую нить судьбы, как ментальное пространство выплёвывало его. Унизительно и резко, словно неуклюжего неофита. Бросало навзничь, издевательски запуская стены комнаты каруселью.

Раз за разом аке рвало, и тошнота запиралась только горечью во рту, когда последняя желчь оказывалась на шёлковых коврах.

Паутина больше не принимала в себя Агескела. Она словно бы разлюбила его, оправдывая женский род самого этого слова — паутина.

Аке искал причину, размышляя с ужасом, не заразился ли он какой-то особенной болезнью прогрессирующего бесчувствия от брата? Не является ли недуг наследственным, родовым? Ведь общие корни у братьев всё-таки были.

Он мог бы обратиться к генетикам, но как расписать свою слабость перед неподконтрольными тебе врачами? Поставить им задачу, а потом — удавить всех, кто сумеет доискаться причин? Уничтожить вместе с лаборантами и гнусными институтами?

Аке нервничал, а брат его перекупал осведомителей и наводнял обитаемое пространство шпионами, опасаясь мести Локьё.

Впереди был большой приём на Домусе. Энсель знал, что «синий эрцог» явится на него обязательно. Вряд ли он проглотил нападение на признанного сына.

Уже сам ход — объявить презренного полукровку, Энрека Лоо, наследником — был изощрённой местью всем старым Домам с их разветвлёнными родовыми связями.

И после неудавшегося устранения мальчишки эту плохую шутку оставалось только запить хорошим липовым вином из подвалов Джанги.

Локьё не уймётся, не в его это духе. А о том, чтобы выковырять эту лысую гусеницу из её родового дупла, рано даже мечтать. Хитёр. Он и Энрека вкинул, чтобы отвлечь от настоящего наследника. Понимает, что полукровку всё равно уберут, пусть только высунет свой длинный нос с Тайэ.

* * *

На четвертый день, когда к изнуряющей Агескела бессоннице добавились слабость и головная боль, Энсель тоже заволновался.

Он сам пригласил для консультации известных врачей, не обнаруживших, впрочем, ничего выдающегося или неясного.

Докторишки были строго допрошены, но не признались в глупости. Причинами болезни аке были названы и переутомление, и «синдром правителя», и ещё масса нервных недугов с красивыми длинными названиями и размытыми симптомами.

Но кровавый эрцог, не имея способностей ощущать паутину, по лицам читал превосходно и видел врунов насквозь. И он взбесился.

Энсель устроил умникам реальное светопредставление. Старший брат был почти лишён психической силы, но человек и без лишних премудростей может многое сотворить с другими, были бы деньги и власть.

Психотропные вещества легко распыляются в воздухе или наносятся на предметы, специальные приборы могут генерировать колебания, избирательно нарушающие самые разные функции мозга, а фразы и жесты, подчиняющие чужое «я», были проработаны ещё века и века назад.

Эрцог дома Нарья знал о психотропных веществах больше любого врача. И практика у него тоже была отменная.

Он мог ввести в транс даже самого подготовленного психофизиолога. Подчинить, раздавить, обезобразить.

Деятели науки всю ночь развлекали эрцога. Они скакали перед ним в непристойных позах, любили друг друга в извращенной форме и остались живы лишь потому, что он решил подарить им голозапись этого незабываемого визита.

Всласть поиздевавшись над врачами, Энсель ощутил небывалый душевный подъем. Вот тогда-то он и посоветовал брату выбросить из головы свои сверхъестественные страдания, вернуться к сексу и излишествам, а там организм сумеет взять своё.

Агескел подумал-подумал, и решил последовать доброму совету.

Секс всегда давал аке силы. Особенно хорош был секс с детьми и девственницами.

Ключом здесь была невинность, замком — резкое изменение ближнего будущего жертвы. А это было сродни изменениям паутины.

Имело смысл и принесение кровавой жертвы. В идеале — невинной.

Планирование грядущего всегда нуждается в кровавом толчке, но невинность имеет особенные смысл и цену.

Кровь не равна точно такой же крови. Важно не количество, а убеждения, возраст, невинность.

Энергия невинной крови привязана к текущему миру. Её сила пока ещё не растворена в сущем, чтобы породить новое. Бесхозная, бродит она, то поднимаясь над бытием, то опускаясь вниз и вызывая всплески насилия в физическом мире.

Подчинённая воле, сила невинной крови даёт возможность продавить далеко отстоящие по связям события. В ранних религиях этот феномен использовали достаточно широко: бросая девушек и младенцев в разбушевавшееся море, чтобы унять непогоду, или оставляя в лесу, чтобы вымолить урожай.