– Не мечом единым пределы княжества ширятся. Взять, к примеру, хоть бы матушку твою, княгиню Ольгу. – В голосе старого воина слышалось неподдельное уважение. – Покуда ты по малолетству к правлению не способен был, она мало што древлян пригнула да новогородцам и плесковичам урок назначила, а и с кочевым людом завсегда находила нужное слово. Князей-то разных в степи, што в бору шишек, и кажный зарился на земли киевские. Степняки те, навроде как, все под козарами, а всё одно всяк норовит, штоб быть сам по себе. Так она, княгиня, кого припугнёт, кому што ни то посулит, а иному и сребра отвесит. Глядишь, присмирели, больше промеж себя грызутся, а на Руси-то покойно… Вона тока о прошлый год печенеги стояли под Киевом, а ныне с нами замирились да вместях с твоей дружиной на козар пошли. И торки тож пошли. А буртасы? Нешто и впрямь мыслишь, они от хакана отложились, што он де с ними на больно ласков был? Всё от того, што посланцы матушки твоей, княгини, загодя кого улестили, кого одарили. Стал быть, не мечом единым дела делаютца! – вновь повторил он прежде сказанное. – Где-то, мож, токмо силой и надобно ломить, а где и хитровством да подкупом. Теперь, как ты, княже, в силу вошёл, сию науку и тебе перенимать надобно, уж не погнушайся.

– Успеется. А ныне меч правит! – сказал, как отрезал, князь, по всему видать, притомившись от умных речей воеводы.

Не впрок ему сия наука, ох не впрок, с сожалением вздохнул Свенельд, в который раз осознавши всю тщетность своих потуг. Как прежде все попытки приохотить молодого князя к делам державным кончались ничем, сколь княгиня Ольга не старалась, так и теперь у Свенельда в который уж раз не вышло.

– Неча словесами плескать из пустого да в порожнее. – Вмешался голос Святослава в невесёлые думы воеводы. – Об деле давай! Наши пешцы, должно, к ночи будут. Степняки со своими кибитками тож… – Князь ухмыльнулся. – Чудной народ! Жён да чад неотлучно за собой таскают. Ну да то – их докука… Что дале?

– Я так мыслю, наперво надобно воям передых дать, – изложил свои мысли на сей счёт воевода. – Двух дён довольно будет. Пока стоим, я слух пущу, мол нам тут быть не след, мол, на Русь спехом ворочаемся. А сами на Самандар двинем. Путь не близкий. Вожатого я загодя приискал. Навряд нас там ждут. Расплохом возьмём. Ежели Иосиф с казной туда подался, а боле ему деться-то и некуда… Сам суди, Саркел – наш, Атиль – наш, един Самандар у козар из градов и остался. Глядишь, и злато-серебро ево нашим станет.

– То дело! – одобрил план Святослав, воспламеняясь вновь утраченной, было, надеждой заполучить хаканову казну.

Часть II

Вечер воспоминаний

Уже смеркалось, когда тишину погружённой в полумрак квартиры нарушила мелодичная телефонная трель. Академик Нарымов снял трубку.

– Слушаю вас.

– Добрый вечер, Виктор Валерьевич! – негромко произнёс женский голос.

– Здравствуйте, Лена!

На несколько томительных секунд воцарилось молчание. Видимо, женщина никак не ожидала, что будет столь скоро и безошибочно опознана.

– Не думала, что вы меня вот так сразу узнаете, – чуть сконфуженно призналась она после паузы: – Всё-таки с последней нашей встречи немало воды утекло.

– Немало, – согласился с ней Нарымов. – Но неужели вы полагаете, что я способен позабыть голос своей любимой ученицы?

Назвав звонившую любимой ученицей, он ни на йоту не погрешил против истины. Причём ключевым в данном словосочетании являлось именно «ученица», ибо их отношения никогда не были окрашены в романтические тона. Тем не менее разрыв этих отношений стал для Виктора Валерьевича весьма болезненным…

Приснопамятное знакомство состоялось в сентябре две тысячи пятого года. Вняв настойчивым просьбам руководства МГУ, Нарымов, который тогда ещё не был академиком, но уже заслуженно считался одним из мэтров отечественной археологии, выкроил время, чтобы прочесть третьекурсниками исторического факультета лекцию о методах датирования в археологии. Вещая с кафедры о таких, в общем-то, скучных вещах, как радиоуглеродный анализ, палинология, карпология, металлография или термолюминесцентный анализ керамики, ждать от аудитории аплодисментов не приходится – не заснут, уже хорошо. Однако, будучи полевиком с солидным стажем, Нарымов весьма к месту сдабривал сухие выжимки из научных статей яркими примерами из собственной богатой практики. В итоге он сумел-таки пробудить у слушателей интерес даже к столь мало увлекательной теме, и будущие историки выслушали его с должным вниманием, что само по себе уже можно было счесть успехом.

Закончив лекцию, Виктор Валерьевич с чувством выполненного долга покинул лекционный зал и двинулся было по коридору в сторону выхода, когда сзади послышалось:

– Постойте!

Он остановился и, обернувшись, упёрся взглядом в девушку, которая спешила к нему. Вероятно, одна из тех, кто присутствовал на лекции, предположил Нарымов.

– Вы ко мне обращаетесь? – уточнил он во избежание недоразумения.

– Да, – подтвердила та и безапелляционно заявила: – Нам необходимо поговорить.

Прозвучало это так, словно Нарымов был ей чем-то обязан. Подобная бесцеремонность археолога слегка покоробила.

– Нам? – язвительно спросил он и сам же ответил: – Вам – может быть.

Насчёт себя, не уверен.

Надо полагать, в голове у девушки что-то щёлкнуло. Сообразив, что повела себя излишне напористо, что перед ней заслуженный учёный, который к тому же более чем вдвое старше её, она потупилась и промямлила:

– Извините.

– Уже лучше. – Одобрительно кивнул Нарымов, предложив: – Не мешало бы вам, юная леди, для начала представиться.

– Иволгина Лена. Истфак. Третий курс, – почти по-военному отчеканила девушка.

– На всякий случай напомню, меня зовут Виктор Валерьевич, – в свою очередь отрекомендовался он, резонно предположив, что адресованное заезжему лектору обезличенное «постойте» скорее всего связано с элементарным незнанием его имени и отчества.

Конечно, с трудом верилось, что студентов заблаговременно не предупредили, что, дескать, с лекцией такой-то выступит тот-то. Но, видимо, по какой-то причине в памяти девушки данная информация не задержалось. А следовало бы, рассудил Нарымов. Чай, не каждый день к вам наведываются главные научные сотрудники Института археологии! Впрочем, вспомнив себя, – ведь когда-то, хоть уже и довольно давно, он тоже был студентом, – вынужденно признал, что в её годы и сам не стал бы забивать голову подобной ерундой. Это позже, повзрослев и посерьёзнев, он стал занудой-аккуратистом, а когда был двадцатилетним шалопаем, мысли вертелись вокруг совсем иных вещей: дискотеки, девчонки… Виктора Валерьевича накрыла тёплая ностальгическая волна. Эх, молодость, молодость!

– Так о чём вы хотели со мной поговорить, Иволгина Лена? – не без лёгкой иронии, но заметно смягчившись, спросил он.

Получив добро, девушка оживилась.

– Вы, ведь, из Института археологии, – начала она с констатации очевидного. – Мне нужен допуск в ваш архив, а как его получить, не знаю.

– Да проще простого. – Пожал плечами Виктор Валерьевич, которому озвученная проблема показалось не стоящей выеденного яйца. – Приносите письмо за подписью ректора или проректора с обоснованием необходимости работы с архивным материалом и получаете пропуск.

– Наше руководство такие письма оформляет только для дипломников с обязательным указанием темы дипломной работы, – возразила на это Лена, добавив: – В ректорате меня отфутболили.

Нарымов смущённо поскрёб затылок – в подобные нюансы он никогда не вникал. Впрочем, определённая логика в позиции вузовского начальства усматривалась. Всему своё время. Третьекурснице до диплома ещё далеко. Да и что ей могло, понадобилось в архиве ИА? А действительно, что? – задался вопросом уже сам Нарымов.

– Позвольте полюбопытствовать, с какой целью вы так жаждете попасть в наш архив? – спросил он.

– Хочу взглянуть на отчёт о результатах раскопок Верхнеджулатского городища, – обыденно сообщила девушка.