– Да гори оно всё синим пламенем! – вслух возмутился он, решительно направившись ко входу в чебуречную. – Четверть часа погоды не делают. Перекус – минутное дело!

Как только Андрей вернулся в управление, Михалыч встретил его вопросом:

– Так, что там в Селиверстове?

– Да ну их! – раздражённо отмахнулся Гришин. – Местные совсем нюх потеряли! Какой там, к лешему, криминал?! Без очков видно, чистый «передоз»! Похоже, покойница плотно на «герыче» сидела, и, к бабке не ходи, не первый год. На венах живого места нет… Короче, зря промотался.

Он в сердцах бросил на стол увесистый полиэтиленовый пакет.

– А это что? – поинтересовался Ершов.

– Это? – переспросил Гришин, извлекая из пакета пару объёмистых фотоальбомов. – Это я так, на всякий случай, прихватил. Ей-то они уж точно больше не понадобятся. Хочешь, взгляни…

Ершов взял один и начал перелистывать. Поначалу он безразлично скользил взглядом по фотографиям, но потом присмотрелся уже внимательнее, словно, припомнив что-то давно забытое…

– Как зовут… звали эту мадам? – спросил он вдруг.

– Виктория Николаевна. А что?

– Случайно, не Стальчевская? – продолжал допытываться Михалыч.

– Совершенно случайно – именно она, – в тон ему ответил Андрей и, в свою очередь, тоже счёл нелишним полюбопытствовать. – Не иначе, как знакомая?

– Очень давняя, – задумчиво ответил Ершов.

Из запасников памяти всплыло приключение двадцати… Да теперь у ж, пожалуй что, двадцатидвухлетней давности…

Дело было в ноябре восемьдесят седьмого. Как-то вечером наполнил о себе школьный товарищ Костя Межибовский, с которым они к тому времени уже давненько не виделись, да и не слышались тоже порядочно. В ту пору он работал звукооператором у Талькова и вместе с ним месяцами – а что поделаешь, куда собака, туда и хвост – колесил по стране с гастролями. Периодически наведываясь домой на недельку-другую, чтобы передохнуть, Костя предпочитал расслабляться на околобогемных тусовках, так что на общение с друзьями юности времени у него обычно не оставалось. А тут вдруг позвонил! Сразу же после бодрого «Привет, Толян!» Ершов почувствовал, что бывший одноклассник неспроста набрал его номер. После дежурных вопросов о работе, здоровье и личной жизни повисла томительная пауза. Так бывает, когда человек не знает, как перейти к тому, ради чего затевался разговор. Ершов миндальничать не стал и первым нарушил неловкое молчание:

– Не темни, Константин Романович, выкладывай, в чём проблема? Насколько я понимаю, ты, ведь, не о погоде поговорить намеревался.

Дальше пошло полегче.

– Ты… – Межибовский назвал фамилию одного чрезвычайно популярного тогда певца и композитора, – …знаешь?

– Это, который – парень с гитарой, что ли? Лично – нет, а, вообще, как-то раз по телевизору видел, – ответил, несколько обескураженный таким вступлением, оперативник. – Надеюсь, с ним ничего плохого не случилось?

– С ним-то ничего, а вот у его гражданской жены неприятности… Ты не мог бы этим заняться?

– А чем, собственно, этим?

– Да, понимаешь… – Костя замялся, а потом принялся сбивчиво объяснять. – Он укатил на гастроли в Красноярск, а она позавчера ночью прилетела в Москву из Перми… Короче, её ограбили.

– Это не по моей части, старичок, – Ершов к тому времени уже года три работал во втором отделе МУРа и занимался преступлениями более тяжкими, чем банальные грабежи, а потому, с чистой совестью, попытался отбрыкаться от непрофильной темы. – Могу подсказать телефон разбойного отдела. Там ребята нормальные. Разберутся.

– Давай, поступим так! – деловито предложил Межибовский. – Девушка тебе позвонит… Её, кстати, Викой зовут… Подъедет. Переговорите, а там уж сам решишь, к кому её направить.

Всё понятно, сразу смекнул Ершов. Имеют место политические игрища, типа, услуга за услугу. Костик в своём репертуаре – в надежде на будущие дивиденды от гражданского мужа, насвистел что-то гражданской жене. Пообещал режим максимального благоприятствования и всё такое прочее, а теперь переигрывать, вроде как, неловко.

– Ладно, – смирился сыщик, прикинув, что из этой ситуации возможно и выйдет что-нибудь путное. – Пусть завтра подъезжает часикам к десяти в бюро пропусков и оттуда позвонит. Номер ты знаешь.

На следующее утро, подойдя к кабинету, он услышал за дверью настойчивые телефонные трели.

– Могу я поговорить со Анатолием Михайловичем? – поинтересовался хрипловатый женский голос с ярко выраженным немосковским говорком.

– Можете. Слушаю вас внимательно.

– Это Вика Стальчевская, – представилась трубка и пояснила. – Я от Межибовского. Звоню из бюро пропусков…

Ершов сразу вспомнил вчерашний разговор, о котором, честно говоря, уже успел подзабыть.

– Хорошо, – буркнул он в трубку. – Ждите там. Я минут через пять подойду.

В бюро пропусков народу было – не протолкнуться. Чтобы упростить себе задачу, сыщик громко спросил:

– Кто здесь Стальчевская?

– Это я, – из толпы выпорхнула хрупкая девица небольшого роста и неопределённого возраста – ей с лёгкостью можно было дать как двадцать три, так и все тридцать два. Будучи подругой звезды, тогда ещё советской, эстрады, упакована дамочка была в полном соответствии с тогдашней модой: полусапожки на шпильке, джинсы в обтяжку, коротенькая чёрная кожаная куртка, птичью головку покрывал бирюзовый шёлковый платок… Мордашка, на непрезентабельный вкус Ершова, так себе – ничего особенного: вздёрнутый носик; на пухлых губах до неприличия яркая помада; глаз не видно из-за чёрных очков на пол-лица…

После довольно тягомотной процедуры оформления пропуска и преодоления КПП, они, наконец, добрались до кабинета.

– Присаживайтесь, – предложил оперативник.

Она опустилась на стул и сняла очки. Повисла неловкая пауза.

– Однако… – протянул Ершов, не зная, что сказать, поскольку оба глаза девушки были украшены огромными кровоподтёками.

– Вчера было ещё хуже, – доверительно сообщила Вика.

– Ну, рассказывайте.

По словам девушки, два дня назад поздно вечером она прилетела из Перми. Взяла такси и приехала на квартиру известного гитариста, певца и композитора в одном лице. Поскольку тот и сам был не очень москвичом, он снимал просторную трёшку недалеко от «Динамо». Дома никого. Гражданский муж на гастролях Одним словом, тоска зелёная. И вознамерилась она, выпить шампанского. Выбралась на улицу, проголосовала, а, когда таксист, притормозил, поинтересовалась, где поблизости можно приобрести шампусика? Надо заметить, что столицы она не знала, потому как, до близкого знакомства с известным певцом безвыездно обитала в родной Перми, а в Москве прожила всего неполных два месяца.

Таксист популярно объяснил, что после часа ночи выпивку можно найти только в центре… В центр, так в центр! Поехали к «Метрополю». Там водила, оставив пассажирку дожидаться в машине, отправился на поиски вина, но вскоре вернулся, сообщив, что ни у кого ничего нет. Вика совсем, было, отчаялась, но тут к ним подошёл крепкий коротко стриженный молодой человек и поинтересовался, по какому поводу у неё такое нерадостное лицо? Погрустневшая от жажды и безысходности барышня объяснила… Со словами «Фигня! Щас всё решим!» парень уселся рядом с ней на заднем сидении и по-хозяйски скомандовал водителю, ехать на набережную к какому-то таксопарку…

Что это был за таксопарк девушка, понятное дело, ни малейшего представления не имела. Приехали. Парень ушёл и скоро вернулся с двумя бутылками «Ркацители». На безрыбье и сухое белое сойдёт, решила Вика и, в знак благодарности, предложила доброму самаритянину угоститься, чем бог послал. И, вроде бы, поначалу всё шло чудесно – пока таксист катал их по ночной Москве, они распили одну бутылку прямо на заднем сидении. Но потом у молодого человека, видимо, гормоны взыграли, и он начал грязно домогаться. Ей такое обращение, само собой, не понравилось. Однако парень проявил настойчивость… Кончилось тем, что пылкий поклонник довольно сильно избил несговорчивую даму сердца, потом вытряхнул её из обливной дублёнки, сдёрнул с пальцев пару колец с бриллиантами и напоследок, велев таксисту притормозить, бесцеремонно вытолкнул недавнюю собутыльницу на свежий воздух…