– Незачем тратить магию, когда простые способы сработают ничуть не хуже, – сказала Эшлин, даже не запыхавшись.

Кива молча согласилась, а потом ткнула пальцем дальше в темный каменный коридор:

– Туда. До конца.

Они поспешили по коридору и обнаружили, что Голдрик уже на ногах: разглядеть из камеры он ничего не мог, но услышал возню со стражниками. Карие глаза потешно округлились, когда он увидел Киву, и выпучились еще сильнее при виде Эшлин.

– Ваше Высочество, – прохрипел он, сгибаясь в поясе.

Эшлин фыркнула:

– Ой, да ладно, мы оба знаем, кому из нас ты хотел бы кланяться.

Кива неловко переступила с ноги на ногу – она забыла, что Голдрик бывший лидер повстанцев, а следовательно, хотел бы увидеть на троне Эвалона Корентинов.

– Но это мы обсудим позже, – продолжила Эшлин и жестко добавила: – Во всех подробностях.

Обветренное лицо Голдрика было очень серьезно, словно он смирился со своей судьбой.

– А теперь отойди назад, – приказала Эшлин. – И будь готов бежать.

Кива сомневалась, что Голдрик сможет бегать. Он был крепко сложен и, несмотря на седые пряди в волосах и бороде, на вид ему было всего лет сорок пять или чуть больше, но он провел в заключении добрых полгода. Кроме того, изрядные синяки на его лице вызывали невольное желание попытаться его исцелить, с которым Киве приходилось бороться: она понимала, что даже если получится призвать дар, в чем она после сегодняшнего утра была вовсе не уверена, магия осветит все подземелье, как маяк.

Заметив ее беспокойство, Голдрик отошел от железной решетки, твердо держась на ногах, и тихо заверил ее:

– Со мной все будет хорошо.

– Тоже отойди, – велела Эшлин Киве, не обратив внимания на ее тревоги, и та немедленно сделала три больших шага назад.

Затем принцесса махнула рукой в сторону прутьев, и они затряслись, изгибаясь от магии то ли земли, то ли воздуха – Кива не знала. По каменному коридору пронесся чудовищный скрежет, но наконец прутья подались в стороны, и Голдрик смог протиснуться наружу.

– Надеюсь, больше охраны внизу нет, а то это они бы точно услышали, – буркнула Эшлин, потирая уши.

Бросив на Голдрика яростный взгляд, она заявила:

– Ранен ты или нет, если отстанешь – бросим тебя тут. А если попробуешь что-нибудь выкинуть – серьезно, что угодно, – высосу у тебя из легких весь воздух, а труп зарою так глубоко, что пожалеешь, что не остался в камере. Понял?

Голдрик кивнул так же серьезно, как и раньше. Кива не стала его подбадривать: она сама еще не знала, заодно ли они с человеком, который считался главным советником матери, и не узнает, пока они не поговорят. Но сейчас им следовало сосредоточиться на побеге.

Наверх они вернулись тихо и быстро, и Кива облегченно вздохнула, увидев, как в конце последнего лестничного пролета мелькнул знакомый роскошный черно-красный интерьер. Но потом Эшлин резко затормозила посреди лестницы и прошипела проклятие. Кива выглянула из-за нее и увидела…

«Нет!» – мысленно охнула она.

У лестницы стояло не меньше дюжины Серых гвардейцев, а среди них ухмылялся король Навок.

– Неплохая попытка, – сказал он. – Но если вы решили, что я ничего такого не ожидал…

Он умолк, переведя взгляд с Кивы на Эшлин. На лице отразилось неверие, потом ярость, когда он понял, почему генерал Эвалона здесь и в таком наряде.

– Выведи нас наружу, – прошептал Голдрик Эшлин. – Когда окажемся на открытом воздухе, я смогу…

Он не договорил, потому что Навок рявкнул:

– Ксуру!

Темноглазый шагнул вперед, на кончиках его пальцев заплясали языки пламени.

– БЕГОМ! – крикнула Эшлин, толкая Киву вперед, когда в них полетел огненный шар. Принцесса махнула рукой, и он, не причинив никому вреда, врезался в обсидиановую стену. Еще один взмах сбил с ног Навока, Ксуру и всех гвардейцев, расчистив пространство, куда рванули Кива, Голдрик и Эшлин.

– Если Навок соберет весь гарнизон Блэкмаунта, я не справлюсь… А он соберет! – предупредила принцесса, пока они мчались по коридору к выходу из замка. – Моя магия не безгранична.

– Нам просто нужно оказаться снаружи, – снова повторил Голдрик. Он громко пыхтел, кожа под синяками побледнела, но он не отставал ни на шаг. – Там я смогу…

– СТОЯТЬ! – донесся вопль Навока.

Над ними, едва разминувшись с головой Голдрика, промчался еще один огненный шар.

– Эшлин, – прошипела Кива. – Слишком близко!

Принцесса, не глядя, махнула за спину, и пол сзади хрустнул, разламываясь прямо посреди коридора.

– Больше я ничего не могу, а то на нас весь замок рухнет, – сказала Эшлин тяжело дыша: магия забирала у нее немало сил.

– Мы почти добрались, – сказала Голдрик, указывая вперед, на знакомые большие двери. Там стояли две пары Серых гвардейцев, которые насторожились при виде беглецов, но еще один взмах руки Эшлин отбросил их на изрядное расстояние прочь по другому коридору.

– Улизнуть от Навока незаметно не вышло, – пожаловалась принцесса. – Остается только надеяться, что он не перекроет весь город до того, как мы добежим до наружной стены.

– Куда вы собирались? – торопливо спросил Голдрик, когда все выбежали наружу, на свежий ночной воздух. – Добравшись до Эвалона, куда вы хотели поехать? Воронова Башня? Крепость Хайуорт?

– Стоунфордж, – коротко ответила Эшлин, уводя их через замковый двор к подъемному мосту, уже не заботясь о том, чтобы оставаться незамеченной – смысла не было. – Туда ближе всего, и никто не рискнет отправиться за нами вслед. Если поторопимся, уложимся за неделю.

– Нам не придется…

– Хватит! – донесся сзади голос Навока, прервав Голдрика. Все трое замерли посреди двора. Но не из-за его приказа, а из-за того, что они узрели перед собой. – Оглянитесь, – добавил король, хотя это уже и не требовалось: они и так прекрасно видели целые ряды Серой Гвардии между собой и железной решеткой первых ворот Блэкмаунта. – Вы окружены. И прежде чем ты, дорогая Эшлин, выкинешь что-нибудь глупое, тебе следует знать, что Ксуру – не единственная аномалия в моем распоряжении. Очень тщательно подумай, что сделать дальше.

Несмотря на предостережение Навока, Кива была готова попросить принцессу наколдовать что-нибудь, что угодно. Но Голдрик заговорил первым.

– Быстро, возьмите меня за руки, – приказал он, протягивая им ладони.

– Зачем… – начала Кива.

– Давай же! – поторопил он, но потом сам дотянулся до Кивы и до Эшлин, лишив их выбора, и вцепился в них стальной хваткой. – Наберите воздуха – и постарайтесь, чтобы вас не стошнило.

Кива хотела было спросить, о чем он вообще толкует, но тут встретилась взглядом с Эшлин и только теперь почувствовала.

Ветер.

На ровном месте вдруг поднялся жуткий ветрище и ударил ее так, что у Кивы перехватило дыхание. Но этим дело не кончилось: внезапно воздух вокруг закружился воронкой и, оторвав ее от земли, увлек за собой в ночное небо.

Киву вращало как торнадо, и она закричала, но потом закрыла рот. Она чувствовала крепкую хватку Голдрика, связывающую их двоих, и успела еще поразиться, как он вытворяет такое, но удивление померкло на фоне выворачивающей наизнанку тошноты – так ее крутило.

Она ничего не видела, кроме размазанной чернильной тьмы ночи, воздух стал ледяным, а ветер все хлестал, да так, что на Киве будто живого места не осталось.

Наконец, спустя несколько секунд – хотя казалось, что прошли часы, – все наконец прекратилось, а Кива вернулась на твердую землю. Голова кружилась, и она тут же рухнула на колени; она смутно понимала, что оказалась на залитой лунным светом полянке, а вдалеке мерцают огни деревушки, но больше ничего не рассмотрела: пришлось закрыть глаза, чтобы справиться с приступом тошноты.

Откуда-то слева застонала Эшлин.

– Боги, что это было?

Голдрик, не успев ответить, упал без чувств.

Когда его тело шлепнулось на землю, Кива вновь открыла глаза и переборола остатки головокружения.