– Инаиста… – обратилась Нарнетт к знакомой знахарке. – Что вы здесь делаете?

– Мы пришли на… На… На лекцию, ваша светлость!

– Да, да, Абалтун – великолепный рассказчик! – вторили Инаисте другие знахарки.

– Моя госпожа, мне кажется, они…

– Я вижу, Порлехт. А теперь слушайте меня. У меня здесь десять человек с мечами и арбалетами. А там, – Нарнетт кивнула в сторону гневно осматривающей знахарок Ольты, – связанная волшебница-элементалист, эксперт в огненной, земляной и ледяной магии, которую можно сиесекундно освободить. И которая не очень дружелюбно настроена к вам. Моё отношение к вам пока настороженное. Но оно может быстро поменяться. Второй раз повторять не буду. Правда. Я жду правду. От корки до корки.

Знахарки начали испуганно шушукаться, поглядывая на уничтожающую их взглядом магичку с кляпом во рту. Её они боялись больше, чем вооружённых гвардейцев.

– Хорошо, госпожа, – ответила самая старшая. – Слушайте.

***

В зале советов дворца было немноголюдно. Мастер-волшебник Ольта молчаливо наблюдала за тем, что происходит в городе. Северный фасад Приюта Единорога выходил аккурат на главную улицу города, что тянулась к рынку. Герцогиня, её канцлер, старший егерь герцогства вели свои записи, сидя за столом. Капитан стражи игрался в стороне с малолетним сыном герцогини.

– С ума сойти! Дядя Порлехт, это правда?! – удивился семилетний Коленетт.

– Правда, мой маленький герцог, – светлоглазый капитан прислонил руки к голове. – А ещё у них были вот такие уши!

– На себе не показывай! – чародейка повернулась от окна и ехидно фыркнула. – А то до конца жизни будешь поросёночком!

– Дядя Порлехт хороший, Ольта! Не надо из него поросёнка делать! – мальчик прижался к колену капитана.

– Хороший, мой юный герцог, – отвечала чародейка. – Только вот иногда руки связывает да так, что!..

– Эй, я ведь извинился перед тобой! – капитан погладил мальчика по голове. – Месячное жалование на обновление твоей лаборатории выставил, этого мало?

– Мало! Будешь до конца года мне гербарий собирать! – чародейка недовольно повернулась к окну.

– Мой герцог, – наклонился к мальчику Порлехт, – вы говорили, что где-то нашли карту сокровищ? Может, покажете мне? Лучше уж найти сундук с золотом и отдать ей, чем пытаться разобраться, что такое чёрная беглянка и почему она…

– Не любит розовую! – усмехнулся Коленетт. – Конечно, дядя, пойдём!

– Испортит ведь ребёнка… – сказала Рилароя. – Моя герцогиня, как вы себя чувствуете? Вы не шевелите пером уже несколько минут.

– Рила, я в порядке, – заверила Нарнетт, теребя приколотую к груди брошь-единорога. – Просто задумалась.

– А почему вы раньше не сказали, что терзающие вас кошмары иногда выводят вас из адекватного состояния?

– Я не считала, что это взаимосвязано, – ответила герцогиня своей советнице-канцлеру. – И продолжаю так считать. Мои помутнения рассудка… Чувствую интуитивно, что к кошмарам они не имеют ни малейшего отношения.

– Позвольте, я посмотрю, что вы написали, – советница взяла пергамент из ослабленной руки Нарнетт. – Да… Почерк у вас перестал быть… Каллиграфическим. Пишите, почти как ваш отец теперь.

– Это оскорбление, Рила? – легонько усмехнулась Нарнетт.

– Как можно, госпожа, – с улыбкой ответила Рилароя. – Вижу, что с эмоциями у вас всё в порядке. Это радует.

– А когда у меня были проблемы с эмоциями?

– Ну раньше вы не позволяли себе улыбаться. Всегда были серьёзной. Вообще, после вашего визита к отшельнику вас словно подменили.

Нарнетт задумалась. Она чувствовала себя также, как раньше. Но что-то в её восприятии мира поменялось. Пока она не могла понять, в чём именно состояли изменения. Но она чувствовала, что ответ можно найти только в горах.

– Проклятые знахарки, столько всего наболтали, а ценной информации – ноль, – недовольно проговорила высокородная. – Рила, распорядись поймать кого-нибудь из них. Повесьте несколько в тех деревнях, в которых они останавливаются.

Канцлер вопросительно посмотрела на свою повелительницу.

– Показательность, ваша светлость? – уточнила Рилароя.

– Иначе они не поймут, насколько я серьёзна. Нойрбет, можно тебя? – обратилась Нарнетт к егермейстеру герцогства.

– Моя госпожа?

– Собери лучших егерей со всего герцогства, – сказала герцогиня. – Я прикажу Бехаусту собрать лучших гончих. Мы ещё раз отправимся туда. Но нас будет не десять человек. Нет…

– Ваша светлость, – начал Нойрбет, – неделю назад в горах пропали несколько охотников, которые пытались найти беглого рыцаря с украденной им баронской дочкой. Там было несколько отрядов общей численностью до ста человек. Вернувшиеся угрожали покинуть службу, если их ещё раз отправят на север.

– Я согласна, госпожа, – отвлеклась от очередной записи Рилароя. – Сейчас нам и так трудно: бандиты Старой ганзы свирепствуют в предгорьях, в Коллебте и Аркинзе голодные бунты, а на ристалище Девы-Защитницы две дюжины рыцарей из двух соседних графств устроили между собой потасовку. И они угрожают вновь собраться друг против друга. У нас будет много калек, пополнения же брать неоткуда, владычица.

Нойрбет утвердительно кивнул, соглашаясь с советницей.

– Что вы предлагаете в таком случае сделать? – спросила Нарнетт, нервно стуча ногтями по столу.

– У меня есть идея, моя герцогиня, – объявила Ольта, отвернувшись от окна.

***

Они шли почти четыре дня. Коней им запретили брать, чтобы их никто не увидел. Пять лучших и верных Аргесалу егеря двигались только лесами и топями, стараясь избегать открытых пространств. Командовал ими Харбед, подчинялись ему четверо егерей из разных уголков герцогства. Ирван и Фирцек внешне были столь же неприметны, но крепки телом и духом. Среди этих егерей также была девица по имени Унна, служащая при дворе графов Аманесиров. И был пожилой волшебник Мальре, который считался лучшим егерем герцогства из-за своих способностей к сокрытию и чтению следов.

Безымянные топи привели отряд аккурат к шабашу местных знахарей. Лучшие егеря герцогства отличались от лучших разведчиков не только тем, что могли разбираться в горной охоте и ночной слежке. Они умели разворачивать походный лагерь не на земле, а прямо на деревьях. Или на том, что попадалось на пути. Загвоздкой ранней весенней охоты было то, что деревья только начинали распускаться зеленью. Укрытий для охотников не хватало.

– Ирван, сколько насчитал? – спросил командир отряда, светлоглазый Харбед.

– Теперь уверен, что их пятнадцать, – отвечал вернувшийся следопыт. – Мужчин двое-трое, точно определить с расстояния невозможно из-за их манеры одеваться. Среди женщин половина молодые, половина – старухи.

Егерь-волшебник по имени Мальре недовольно хмыкнул. Унна, единственная девушка-егерь в отряде, улыбнулась.

– Они пешком двинут? – спросил Харбед. – Мы их догоним?

– Точно пешком, – проговорил Ирван, копаясь в своём походном мешке. – Откуда у них деньги на лошадей? Здесь места глухие, постоялых дворов и хозяйств в радиусе пяти итт в принципе нет. Тем более, они в основном на болотах живут… Фирцек, закончил?

– Да, Ирван, – отвечал Фирцек, последний член отряда, показавший остальным пять готовых для похода жердей. – Для трясины – самое то. А что касается знахарей… Возможно, по пути им попадутся хижины их друзей-колдунов. Иногда в этих землях бывают следы неподкованных копыт. Они ведь довольно быстро до гор добрались.

– Мы действительно сунемся в горы? – спросила Унна. – Я думала, только сообщим, что увидим, и всё.

– Приказ – есть приказ, – ответил командир Харбед юной блондинке. – Наши господа решили, что лучше рискнуть пятью лучшими ищейками, чем сотней дуболомов в доспехах или десятком психованных магов. Как наша мастер-волшебник, Ольта.

– Да, эта курица то грибы собирает, то истерики устраивает, – Фирцек раздал готовые жерди своим спутникам. – Мне старший наш, Нарт, рассказал, что с ними случилось там, в Малом лесу. Эта дура угрожала колдуньям местным лес сжечь. А то, что вместе с лесом сгорела бы и она, и герцогиня, ей было невдомёк.