Часть 1

– Далеко еще до болота этого? – заныла худенькая, бледная черноволосая девочка.

– Мы совсем рядом, – бодро ответила ей голубоглазая женщина с пшеничного цвета волосами. Хотя она и была матерью девочки, между ними, как будто не было ничего общего.

– Ай! – крикнула девочка, споткнувшись о корень дерева и чуть не упала. Мать вовремя схватила ее за руку.

– Смотри под ноги.

– Угу, – согласилась девочка. – А мы вообще сможем найти там, на болоте что-нибудь съедобное?

– Ну, уж если мы там ничего не найдем, – сказала мать, – то в простом лесу или роще и подавно. Сама знаешь, как старосферцы сожгли поля, есть теперь совсем нечего. И даже грибов почему-то нет и охотиться на зверей некому.

– Старики – провожатые говорили, что лес у великих топей – дурное место, – испуганно ответила девочка. – Там одни колючие заросли, бурелом и чудища разные. Мы вообще выберемся оттуда?

– Дурное, да. Очень дурное. Но не только в этом дело. Знаешь, почему они так говорили? – улыбнулась мать, – Всё потому, что на топях ягод всегда было тьма! Еще, не дай бог, деревенские дети стали бы туда шариться и утопли бы все!

– Ах вот оно что! – удивилась девочка, – Хитрые какие! Ну тогда мы, наконец, поедим? А то, уж столько дней в животе ничего.

– Ага, если другие, такие же голодные, уже все не собрали до нас.

– А мы там не утопнем? Не заблудимся? Страшно! Мама, давай все же метки на коре оставлять!

– Ну уж нет. Еще, чего доброго, старосферцы на наш след выйдут! А это во много раз страшнее!

– Ну а как еще-то, а? Как мы без них выйдем-то? Без знаков! – спросила девочка. – Раньше в деревне хоть были старики – провожатые. Они лес как свои родинки на теле знали, а теперь кто нам поможет? Старики-то сгорели все.

– Мия, – обратилась к ней мать, – ты уже взрослая! Тебе одиннадцать лет! Успокойся! Я была тут с твоим папой. Он рассказал мне, как выйти с болот невредимой. А ты бы грибы получше смотрела, тогда и бояться некогда будет!

– Я всю дорогу их смотрю. Нету их, да и не будет. Понятно же.

– Ты туда смотри! – мать указала рукой. – Смотри, Мия! Видишь кусты?

– Вижу.

– На них совсем недавно были ягоды. Столько шли сюда, а тут на тебе, пусто! Обобрали! Подчистую! Нет, ну это точно проклятие! Видно плохо я молилась четырем надзирателям.

Дина подошла к ягодным кустам. Тут весело несколько сушеных ягодок. Она собрала их все. Получилась небольшая пригоршня.

– Будешь? – спросила она дочь.

Мия приняла горсть и разделила ее напополам. Часть съела сама, другую, большую, отдала матери. Ягоды были совсем сухие. Сок почти не чувствовался.

– Кто это был? Старосферцы думаешь? – спросила Мия.

– Ага! Старосферцы, конечно! Это из соседней деревни ушлые бабки! Дикарки эти! И надо же так! Им и жить-то осталось, на донце. Скоро сферизироваться пора. А они, ишь ты, тоже цепляются! Мия, пошли отсюда. Тут нечем поживиться.

Тут, словно бы назло, живот Мии заурчал и зарычал как камышовый кот.

– Есть хочется! Очень!

– Мы что-нибудь найдём. Потерпи дочь. А на худой конец, видишь кару зейманилового древа у меня в корзине? Девочка кивнула. – Если долго ее варить, то выйдет неплохая и полезная кашица.

– Понятно, – тяжело вздохнув согласилась девочка.

Они продвигались глубже в чащу. Здесь было только начало больших топей. Под ногами чавкало. Со всех сторон их окружали большие, травянистые кочки. В зарослях ивы мать остановилась.

– Смотри-ка! Гриб кто-то пропустил. Добрый признак! Она нагнулась и сорвала старый-престарый безысходник.

– Жуткий какой! – сказала девочка. – Я боюсь его есть. Не зря его никто не сорвал. Это же безысходник. Еще и такой разваленный. Им даже черви подавились!

– Ну, думаю не хуже кары, – сказала Дина. – Я что-нибудь придумаю. А нам, похоже, придется углубиться в топи и в чащу, если мы хотим найти что-то получше.

– Говорят, там злая ведьма живёт. Я не пойду в чащу! – сказала Мия и встала как вкопанная.

– Ведьма?

– Людоедка!

– Людоедка? – удивилась мать. – Ну, знахарка там и, в самом деле, живёт. Но да она добрая, – ответила мать, и детей не ест. К ней, наоборот, за помощью обращаются. Вылечить там, что…

– Давно она доброй была? Наверное, она уже стала злой. Ей там, в чаще, не менее голодно, чем нам в деревне. Еду ей некому приносить. Селян всех перебили. Так, что и случайно встреченной девочкой, поди не побрезгует.

– Не бойся! Я тебя в обиду никому не дам, – сказала мама. – Ну же идём! – эти слова успокоили Мию, и они с матерью направились вглубь болот.

Травянистая почва под ногами становилась все более вязкой и водянистой, ноги с мерзким чавканьем проваливалась все глубже. Приходилось часто петлять, ощупывая и проверяя тропу длинной палкой, ища обходные пути. Коряги и поваленные деревья преграждали путь. На ветвях сухих елей сидели и трещали сороки.

– Смотри мама! – крикнула девочка. Мать обернулась.

– Тише ты. Нас старосферы услышат, – пригрозила она и посмотрела туда, куда указывала дочь. Там, на большом, трухлявом бревне росла россыпь мелких, смолисто-желтых грибков.

– Там столько этих грибов! Раз уж мы всякую дрянь собираем, может, и их возьмем? – спросила ее дочь.

– Нет, не надо! – ответила мать, глядя на покрытую мелким, зелеными мхом и растениями подозрительно ровную поверхность.

– Я возьму их! – твердо сказала девочка. – Корзины всяко пустые, – и направилась к коряге.

– Стой дура! Куда прямо в трясину лезешь! – крикнула мать. Но было уже поздно! Девочка погрузилась в трясину почти по грудь.

Темная, вонючая жижа цепко схватила ее ледяными объятиями со всех сторон. Мия громко взвизгнула:

– Мама!!!

Мать протянула ей длинную палку.

– Хватайся!

Девочка крепко уцепилась за конец палки, и напряглась.

– Я тяну тебя! Помогай и тянись тоже! – крикнула ей мать.

– Я тянусь! – ответила ей дочь, покрасневшая от напряжения. – Кажется, поддается! – обрадовалась она. Ей удалось ухватиться за небольшой кустик, росший здесь же, неподалеку. Трясина отпустила ее, и скоро Мия была спасена.

– Дура! – отругала ее мать. – Ну ты посмотри на нее! Почти двенадцать, а ради каких-то поганок полезла в трясину, рискуя жизнью! Иди строго за мной! Шаг в шаг! Никуда не отходи! Ты меня поняла?

– Поняла, – грустно ответила Мия. По ее лицу стекали слезы, а с облепленного грязью платья капала вода.

– Идём!

Пройдя с десяток шагов, мать остановилась и прошептала дочери:

– Тихо! Видишь ту птицу? – она указала рукой туда, где из болота торчала сухая ветка. Мия взглянула в указанном направлении.

– Птицу? – прошептала она не поняв. – Ой! – она пригляделась получше и ей стало страшно.

На дереве сидело черное, покрытое перьями существо. Его трудно было назвать простой птицей. Вместо тела у него была одна сплошная голова, объединившая в себе черты человеческой и птичьей. Голова была покрыта мелкими черными перьями. Алое нечто, не то клюв, не то пасть, скалилось острыми зубами.

«Что это? У птиц же нет зубов», – подумала девочка.

Огромные, в шесть энким разведенные в стороны крылья, если приглядеться, оказались гигантскими ушами, заменявшими существу крылья. Лапы также были чем-то среднем между когтистыми птичьими и человечьими. Глаз у существа не было. Вернее их закрывало густое оперение и существо, вероятно, плохо видело. Но, несомненно, отлично слышало.

Чудовищная птица вертела головой, выслушивая окружение ушами – крыльями. Мия задержала дыхание. Жестом мать велела ей молчать и следовать за ней. Очень медленно погружая ноги в мокрую почву, они прошли по болотным кочкам. Дальше был островок твердой поверхности, покрытый сухой листвой. Мать подняла с земли ветку и что было силы зашвырнула ее далеко в болото. Палка с шумом приземлилась на покрытую ряской воду, подняв сотни брызг. Птица среагировала на звук и, вспорхнув с дерева, подлетела к тому месту, где упала палка. В это время, мать с дочерью уже неслись по лесу. Бежали, не оглядываясь, и, похоже, уже успели уйти на достаточное расстояние.