Постепенно, с разворачиванием повествования, в рассказе Любы Курановской начинают понемногу копиться сюжеты, о которых деревенские респонденты обычно умалчивают – то ли опасаются, то ли скромничают. Но из песни слова не выкинешь. Дискурс крестьянской повседневности поколения «детей» не может не включать в себя событийные сгущения, общее обозначение которых – неформальная экономика. Так принято обозначать довольно широкую панораму активности субъекта, который так или иначе вовлечен в совокупность отношений, не отражаемых в официальной отчетности и не фиксируемых в формальных контрактах. В качестве одной из важных тем анализа неформальной экономики («политэкономии обочин») Т. Шанин особо выделил вопросы «взаимосвязи технологий, ресурсов и умений»^[50]. В этой обширной картине эксполярности есть небольшой уголок, где и разворачиваются локальные тактические операции нашей рассказчицы. Они немногочисленны и скромны. Вот их отдельные примеры-кейсы: «Единственное, что я могу себе позволить – это рыба. Потому что рыбу можно выменять на самогон…» – «Я поливаю огород, рассаду лечебной грязью – развожу ее горсть на ведро воды. Ее трудно достать, ее строго учитывают. Но я понемногу из грязелечебницы выношу…» – «Я трачу деньги на то, что не портится, на то, что может полежать…» – «Корма можно было раньше купить за бутылку, а теперь за бутылку ничего не купишь…» – «Раньше, когда я поросенка держала, я этим постоянно пользовалась. Я просто нашла человека, который не за бутылку возил мне, а за деньги. Но сейчас так всех зажали, что они не могут украсть на работе. И поэтому мы сейчас ищем другие ресурсы…» Эти краткие высказывания – только детали той дискурсивной машины, которая производит то «пробное составление мира», о котором говорилось выше. Которая оправдывает и непрерывно поддерживает волну жизненных усилий, предпринимаемых этой женщиной. Заметная часть из них описывается параметрами именно неформальной экономики. Если воссоздать общий облик логики ее повседневного существования, то станет понятно, что она непосредственно сопряжена с ней. В самом деле, родовым признаком неформальной экономики является процесс сканирования социального и природного мира, в который вмонтирован субъект, с целью налаживания «вторичного контура» производства. В рамках последнего и происходит разнообразная утилизация отходов, «вторичного сырья», всяческих остатков, запасов и резервов. Неформальная экономика – это система усилий, целью которых является поддержание полноты органического существования микросообщества, каким и предстает семья Любы Курановской. Это разветвленная система противостояния обстоятельствам, которые могут поколебать или нарушить стиль повседневного существования субъекта. Неформальная экономика – это орудие производства некоего общего «задела на будущее», представляющего собой накатанную колею, где не предполагаются неизвестные повороты и невиданные пейзажи. Этот «задел» определяет фундаментальные основы жизнедеятельности социального организма – проекты судеб детей, ритм существования, представление о социальной безопасности. Неформальная экономика заведует «вторичными ресурсами» социального бытия. Это подкладка, изнанка, подоснова жизни. Это «первичная грунтовка» главных, формальных, экономических процессов. Это пространство изобретательности, поскольку именно в сфере неформальной экономики субъект тотально и непрерывно отслеживает возможности. Это экономика обузданности, экономика смиренных надежд и скромных перспектив. Это экономика ближайших, интимных, личностно окрашенных контактов – как с природой, так и с локальным социальным окружением. Это тестирование пространства возможностей и его повседневная эксплуатация. Это экономика промежутков, ниш, зазоров, как социальных, так и экологических. Это экономика непланируемости, ситуативности, непредзаданности. Агент подобного рода экономики хорошо знает, что в жизни ему обязательно надо «не быть дураком». И поэтому он постоянно нацелен на рациональное использование ограниченных ресурсов. Но он об этом обычно помалкивает. Вслух же он выражается осторожно и неопределенно, оперируя поливалентным житейским термином «авось»: «авось проживем», «авось повезет», «авось да сладится…» Видимо, это «авось», в котором скрыта возможность как победы, так и досадного промаха, и есть тот внутренний культурно-идеологический стержень, на котором держится социальная логика крестьянской неформальной экономики. Это «авось» включено и в дискурсивные практики крестьянских миров – как знание о том, что результат повседневных жизненных усилий будет неизбежно достигнут, какой бы трудный путь к нему ни вел. «Я всегда исхожу из худшего. Ведь я могла бы каждый месяц не получать зарплату, но я ведь ее получаю. Я могла бы скатиться, как некоторые семьи, но я до сих пор держусь. У меня нет того, но у меня есть что-то другое, чего нет у других…»

– Мне недавно говорят – не поливай рассаду. Все равно у тебя помидоров и капусты не будет, потому что ты поливаешь по пол-литровой банке. А надо лить литра по два. Им легко говорить, у них шланг протянут, и они могут по ночам поливать. А я тягаю по пятнадцать ведер. Вручную. И я все равно буду поливать. До последнего. Может быть, что-то и получится. «Ты бы бросила, все равно ничего не будет…». Нет! Я буду поливать несмотря ни на что! Что ж, если думать, что не уродится, что – сложить руки и помирать, что ли?! Надо ж что-то делать! У нас с ними были уже такие стычки, а я им говорю всегда – цыплят по осени считают. И у меня все бывает, даже больше, чем у них. Насчет покупок. Ты знаешь, для моих детей даже самая маленькая покупка – это большая радость! Особенно, если она им нравится, и я им позволяю это купить. Это для них большая радость и удовольствие. А так, чтобы мы что-то мечтали купить для удовольствия?.. Знаешь, что очень нам хочется? Телевизор. Мне страшно хочется еще магнитофон. Но мы этого не можем себе позволить. И это у нас такая мечта, про которую мы даже забываем. Нету и нету! Единственное, что я думаю реально – надо нам провести проводное радио. Надо поднатужиться и радио провести – тут есть провод недалеко. Никогда не бывает так, что мне приходится искать, чем заняться. Никогда! Если у меня есть настроение. Я, вообще, человек настроения. Что мне подходит под настроение, то я и делаю. Например, полоть грядку. Это для меня всегда удовольствие. Всегда! Я почему в зиму так страшно болею – потому что нет грядки. Ходить, возиться на грядке, полоть, возле растений крутиться, смотреть, как все растет, – это для меня удовольствие. Я при этом, конечно, устаю. Я вот сегодня с утра очень устала, картошку поливала, полола. Но это такая физическая усталость, от которой получаешь удовольствие. Я не считаю, что жить и иметь все – это значит жить расточительно. И что это – расточительность? Расточительно жить – это когда бездумно деньги уходят из семьи. Мне вот так кажется. Ну, как тебе это объяснить?.. Те, у кого нет денег, тоже могут жить расточительно. Конечно! Если, например, я получила деньги и пошла, купила мороженое на все, а потом вынуждена целый месяц жить без хлеба и без еды, то, я считаю, – это расточительность. А могут и богатые быть очень экономными. Расточительность не зависит от того, как ты живешь в материальном смысле. Это зависит от человека. От характера человека. Расточительность не зависит от бедности или богатства, а зависит от того, куда ты влаживаешь деньги. Если ты влаживаешь во что-то нужное, например, в дом, в недвижимость (даже если она тебе не нужна), я считаю, что ты не расточительный человек. Ты просто думаешь, что недвижимость всегда будет в цене. И ты в любой момент можешь оправдать свои расходы. А расточительный человек, даже если он мало получает, может жить расточительно. То есть – получил зарплату, пошел, набрал мороженого, пива, сигарет, конфет, пришел, все это съел за один раз, выпил, накурился и потом трава не расти! Я думаю, что раз в месяц позволить себе мороженое купить – не расточительность. Но если это повторяется и делается на все полученные деньги или деньги, имеющиеся в доме, то это чистая расточительность. То есть и бедные, и богатые могут быть расточительными. Это не зависит от того, как ты живешь, а зависит от склада натуры человека. Вот у нас Степан. Он ходит – на него страшно глядеть. Самым натуральным образом. Это наш слесарь. Сейчас лечится в Краснодаре. И все его жалеют – какой он бедненький, какой он несчастненький. А что он бедненький? Он квартиру продал, купил дом, купил тяжелый мотоцикл. У него и видеомагнитофон есть, и телевизор новейшей марки. У него музыкальный центр. Жена у него пацана хорошо одевает. Чего его жалеть? А у нас говорят – давайте по десятке сложимся, чтобы ему штаны купить. Да вы меня извините – у меня своих трое, неужели я на своих буду экономить?! Но вот еще что – у него уже долги на всю зарплату. И если он получает зарплату, он долги не платит. У него нет такой привычки. Он идет, покупает кассеты, видеокассеты, пива, хороших сигарет, мороженого, конфет сыну, колбасы. К нему соседи пришли в гости, они там погужевали дня три – на это деньги тоже нужны. И в результате он через три-четыре дня опять ищет деньги, чтобы одолжить под зарплату. Разве это не расточительность? Конечно! Я сколько раз ему говорила, его учила – купи макарон пять килограммов, купи риса, масла постного или еще чего-нибудь, что у тебя дома нет. А остальные деньги трать. Покупай пиво, водку, сигареты. Но ты будешь знать, что в конце месяца у тебя будут и макароны, которые ты можешь сварить, или пачка риса или еще что-нибудь, чтобы хоть покушать. У каждого, ведь, свой взгляд на жизнь. И каждый в жизни считает главным свое. Для него музыкальный центр и телевизор – самое главное. Потому что он на них работает. Он раб этих вещей. Он должен каждый месяц покупать новые кассеты, делать записи и так далее. А для меня это не столь важно. Для меня важно вот что – чтобы дети были сыты-обуты-одеты, чтобы у меня было за все заплачено, и чтобы было что покушать. Вот еще про расточительность. Вот, привозят люди в свой дом такие же продукты, как и я. Тот же Степан привозит. Например, помидоры – когда мы их убираем. Я привезла и все их позакатывала. В банки. Он приходит и любуется, хвалит: «Какие, Любочка, у тебя помидоры отличные!..» А я ему: «Степан, да ты ж тоже привез домой полную коляску! Где ж твои помидоры-то?» – «Да мы не закатывали, мы их так поели…» Да разве можно было съесть целую коляску бурых помидор?! То есть у них были гости, и они пили и закусывали до тех пор, пока все помидоры не посъели. Они краснели, и они их на закуску употребляли. А я делаю так. Я привожу помидору, я ее разбираю – вот это я себе оставлю на салат, нам этого хватит, вот эти я пущу на томат, вот эти я закатаю. Которая помидора битая-разбитая, я ее пущу на пасту или на салат. И за два дня я все закатала. Я привезла мешок и все помидоры пустила в дело. И ничего не пропало. И салат мы долго ели с ребятишками. То есть я перебираю их, где гниль – откладываю. Так вот это что – расточительность? Скупость? Жадность?.. Вряд ли! Это хозяйственность. Хотя я тоже иногда бываю расточительна. В последнее время это, конечно, не практикуется, но раньше это было. Я очень любила делиться со всеми. И я считаю, что это хорошее качество. Потому что со мной многие люди тоже делились, но некоторые считают это расточительностью. Они говорят: «Как же ты хочешь все иметь, когда ты все раздаешь?..» Если у меня есть что-то лишнее, я говорю, что у меня это есть и я могу это дать. Что мне, жалко, что ли? Но зато девчата в санатории говорят, что много раз так получается: к кому ни пойдешь – никто ничего не дает. А к Любе пойдешь, она всегда даст. И в нашем квартале говорят: «Надо что-то – пойду к Любе. Она самая бедная, она всегда даст…» Чем беднее человек, тем он, мне кажется, щедрее. Я почему люблю работать на грядке? Я работаю и строю себе разные мысли. Или когда я хожу, мысли мои тоже приходят в порядок. Я думаю так: вот это я пока отставлю, вот это я сделаю, вот с этим я обойдусь, не буду покупать, вот это я сэкономлю. То есть я все подсчитываю, планирую в долг взять немножко, чтобы выкарабкаться. Поэтому меня грядка спасает и в этом, мыслительном, плане. Если мне нужно подумать и привести мысли в порядок, я иду куда-нибудь по станице или же залезаю на грядку. Хожу я зимой, потому что тогда нету грядки. А летом думаю на грядке. А лечь и лежать, думая о жизни, – не могу. Мысли у меня путаются, путаются. То есть мне нужно что-то делать, чтобы правильно думать. Теперь поговорим за деньги. Вот, иногда, у меня очень плохое настроение. Ну – вообще плохое!.. Начну говорить девчатам, что у меня плохое настроение, а они мне отвечают, что это потому, что у тебя нет денег. И на самом деле – у меня в тот момент в доме нету денег. И я тоже начинаю думать, что плохое настроение у меня потому, что у меня в доме нет денег. То есть я знаю, что у меня вообще нет ни копейки и завтра мне не на что хлеба купить. Я не могу ни испечь, ни Женьке дать на карман. Но вот появляются у меня деньги. Ну, пятьсот, шестьсот рублей. Лежат. И я не знаю, куда их деть. Куда же их потратить? На что? И я думаю так. Я не мучаюсь, что мне нужно их потратить. Я просто думаю так: «У меня есть деньги. И мне нужно так их распределить, чтобы потом я не пожалела, что я с ними сделала…» То есть я хожу и день, и два, и три, деньги не беру из тайного места. Я думаю, куда мне их вложить так, чтобы я потом не жалела. Но при этом у меня нет чувства радости, что, вот, мол, у меня есть деньги и я уже счастливый человек. И если что-то мне захочется, я могу тут же пойти и купить. Бывает, и деньги у меня есть. Бывает, подряд принесут пенсию, алименты. И до тысячи рублей у меня иногда бывает денег. Но мне это облегчения не приносит. Мне просто несколько спокойнее становится, потому что я знаю, что если что-то у меня случится, у меня деньги есть. Вот это – единственное. А так, чтобы я радовалась, смеялась – ой, у меня есть накопления! – такого у меня нет. Бывает, что у меня совсем денег нет. А я хожу, мне весело, хорошо, у меня все ладится. И все думают, наверное, у нее деньги есть. А у меня на самом деле вообще денег нет. И когда я Петровне говорю: «Петровна, одолжите денег…», а она спрашивает: «Что, у тебя совсем денег нет?», и я отвечаю «Нет», – она мне деньги дает. Но при этом я совсем не переживаю, что у меня нет денег. Ну и что?! Зато у меня хорошее настроение. У меня все ладится с детьми. А я всегда при этом так думаю: «Ну и что, что денег нет! Сейчас приду, напеку пышек, кушать приготовлю». Если хорошее настроение и ты не нервничаешь – выход из ситуации находится сам собой. Не надо думать, как с этого положения выбраться. То есть когда у меня хорошее настроение, когда у меня нервная система в порядке, когда я не перегружена и не больна, мысли сами собой приходят в порядок. Господи, для меня не проблема напечь пышек, и мы их сегодня поедим. Для меня это так: ну и что? Я возьму и пышек напеку! Я с деньгами легко расстаюсь. Если я спланировала покупки, я легко с деньгами расстаюсь. Единственно, когда я с деньгами тяжело расстаюсь, то это тогда, когда я покупаю сладости например. Или покупаю то, без чего бы я могла обойтись. Знаешь, в порыве каком-то выходишь на рынок, в порыве покупаешь, а потом идешь и себя грызешь. «Я бы могла эти деньги вот туда вот вложить, а я их растратила!..» А потом проходит время, и я думаю: «Вот я какая умница, что я это купила! Эта вещь взяла да пригодилась в жизни…» И я вообще никогда не жалею деньги тогда, когда я их вкладываю в то, что приносит пользу. Почему я не вкладываю деньги в питание? Потому что я не вижу пользы и не вижу результата. То есть деньги были, а мы их проели и все. В то время как я могла бы их вложить в какие-нибудь вещи. И мы могли бы пропитаться, не тратя таких денег. Мы бы ели чуть скромнее, чуть подтянутее. И мы могли бы продержаться. А когда я покупаю какую-нибудь вещь, для дома. Я тебе говорила – если бы я знала, что будет такая нехорошая ситуация с зерном и что его нужно выкупать по высокой цене, я бы тогда краску не покупала. Я бы отложила эти деньги. А с другой стороны, я думаю, – я все равно найду деньги на зерно. Я займу, я залезу в долги, но на зерно деньги я найду. А ради краски я в долги не полезу. И ничего не возьму. А теперь краска у меня есть. Зерно я выкуплю, хоть и в долги залезу, но мне от людей не будет стыдно, что у меня забор не крашеный.