Когда охранник навалился на меня всем весом, он, кажется, переломал мое тело, раздробив его на несколько частей.

Мне сложно было даже представить, как Вавилон смог вытащить меня из-под такой туши.

– Потерпи, я уже почти все. – Вавилон сам еле держался на ногах, мне казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Когда он выкинул меня из окна автобуса, я так больно ударилась о землю, что потеряла сознание. Как Вавилон тащил меня наверх, подальше от автобуса, я не помню. Когда я пришла в себя, то увидела лежащего рядом спасителя, а на обочине внизу лежал опрокинувшийся автобус, он горел.

Меня охватил ужас, я попыталась достать мобильник, но внезапно обнаружила, что у меня его нет. Он был в кармане пиджака, а я его сняла, потому что мне было очень жарко.

В огне лопнула покрышка, я вздрогнула и снова ощутила боль во всем теле. Никто не спешил нас спасать, никаких сирен, никаких проезжающих мимо машин…

В воздух взлетела очередная порция едкого дыма. Запах смерти пронизывал до костей. Я подползла к Вавилону и положила голову на грудь, чтобы понять, жив ли он.

Сердце билось, парень просто был в отключке. Я облегченно вздохнула. Претерпевая боль, я начала его тормошить, но он не приходил в себя. Нащупал в его кармане телефон, я кое-как набрала службу спасения, сказала им, что я выжившая из автобуса и что мне нужна помощь, а затем отключилась, даже не успев толком объяснить, что за автобус и где нас искать.

Иногда я приходила в себя, пыталась подняться, но боль сковывала снова и снова. Я кричала, пыталась растолкать Вавилона, но он не просыпался. Я в отчаянии смотрела на автобус, продолжая лежать на груди парня. Боль убивала, а страх усиливал эту боль. Но стук его сердца успокаивал меня. Все что у меня было сейчас, это размеренное сердцебиение, оно что-то напевало, пытаясь меня успокоить. И мне казалось, что я смогу справиться с этой болью, смогу побороть страх и ужас, лишь бы этот стук никогда не прекращался…

Возле автобуса валялось несколько неподвижных тел. Наверное, до пожара несколько выживших отчаянно пытались выбраться наружу. Но для меня этот мир плавно отошел на второй план.

На время я снова потеряла слух, только чувствовала биение сердца и считала удары. Когда я услышала отдаленные звуки приближающихся сирен спасателей и медиков, я облегченно вздохнула и после этого меня словно выключило.

Дрожащая суматоха вокруг катастрофы прекратила существование. Мир людей стал едва уловимой дымкой.

– Алекса! Эй, слышишь меня? – кто-то звал меня, и я медленно приходила в себя.

Мне кое-как удалось разлепить один глаз и, чуть повернув голову, посмотреть в сторону зовущего меня. Боли уже я не чувствовала, но с трудом могла вспомнить, как я здесь оказалась.

Передо мной стоял мужчина лет пятидесяти пяти в белом халате.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался доктор, подходя ближе.

– Что случилось? – прошептала я заплетающимся языком.

– Ты попала в аварию, но тебе удалось выжить. С тобой все хорошо, перелом одного ребра, вывих плеча, многочисленные ушибы и растяжения. Считай, что ты родилась под счастливой звездой. Как говориться, отделалась легким испугом. – улыбнулся врач, осматривая мое лицо. – Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю… Вообще ничего не чувствую… – пробормотала я, с трудом проговаривая слова. – Можно попить?

– Сейчас придет медсестра и поможет тебе. Твои родные уже здесь, ты можешь с ними повидаться. Также тебе нужно будет рассказать все о происшествии представителям правоохранительных органов, как единственная выжившая, теперь ты будешь в центре внимания. – он повернулся, чтобы уйти, а до меня медленно доходили его слова.

– Что значит, единственная выжившая? А как же… Со мной вместе вылез из автобуса еще один человек…

Лицо доктора в миг потеряло всю эту наигранную веселость.

– Ах, да. Один твой однокурсник выжил, но скажу честно, он не в лучшем состоянии. У него серьезные повреждения головы… Ему сделали операцию, но он пока не приходит в сознание. Наши врачи делают все возможное, все зависит теперь от воли судьбы. Будем надеяться, выкарабкается, жалко парня, такой молодой еще.

Я почувствовала, как у меня задрожали губы. Внезапно я осознала, что моя жизнь связана с этим человеком. Какая-то невидимая нить, проходящая через всю мою жизнь… Я ненавидела его всю жизнь, но теперь больше не могу ненавидеть. Он спас меня, и теперь я ему обязана…

– Я могу его увидеть?

– Не сейчас. Тебе нужно еще пару дней полежать в постели, мы сделали томографию и я еще не получил полный отчет по твоему состоянию.

– Но я должна его увидеть! – в моем голосе звучали нотки отчаяния. – Он…

– Алекса, я все понимаю, но ты ничем не сможешь ему помочь. Поверь, наши врачи сделают все возможное, чтобы спасти его.

Я не могла сдерживать слез. Когда тетя влетела в мою палату после врача, она долго сокрушалась и говорила о том, что благодарит всех богов, что они сохранили мою жизнь.

– Меня вытащили из автобуса… Я бы погибла вместе со всеми. – прошептала я, принимая у медсестры стакан воды.

– Пейте через трубочку и маленькими глотками. – сказала она и вышла.

– Милая, что ты говорила? – тетя взяла меня за руку.

– Антон Вавилов… Парень из нашего универа. Он спас меня… Он где-то здесь, в этой же больнице… Врач сказал, что он в плохом состоянии…

– Дорогая, не переживай, я позабочусь об этом. – тетя выглядела как зомби и говорила очень медленно, видимо напилась опять своего успокоительного, чтобы не реветь.

Через полчаса в мою просторную палату привезли Вавилона. Тетя распорядилась, чтобы его окружили “особой” заботой.

– Спасибо. – прошептала я, когда она снова села рядом с моей кроватью.

– Милая, все что захочешь! Только скажи!

Тетя вызвала какого-то своего знакомого врача, а потом сообщила мне, что парню требуется повторная операция, но в другой клинике.

– Прости, родная, тут ему не смогут помочь, нужен опытный нейрохирург. Клаус сказал, у него есть хороший врач в Германии, но нужно спешить, иначе твой друг не протянет, тут ему не помогут. Он пришлет сегодня за ним вертолет.

Я смотрела на лежащего Вавилона и не могла поверить, что все вот так может закончится. Я воспоминала тот день, когда он меня вытащил из подвала и не дал умереть, и сегодня он снова сделал это. А я жила только мыслью о том, чтобы уничтожить его. Оказывается, желания материализуются.

Мне было тошно от самой себя. Во что я превратилась за все эти годы? И почему он помог мне после всего того, что я делала против него?

Когда за ним пришли, я почувствовала такую пустоту, словно у меня забирают что-то ценное. Ну почему все должно было получится именно так? Лучше бы он меня не вытаскивал! Я бы сгорела в этом автобусе вместе со всеми, продолжая ненавидеть его! Моя ненависть – это единственное, что у меня было, но он отнял у меня даже это!

Тетя перевезла меня в другую клинику, где я провела еще три недели. Мое здоровье быстро шло на поправку, а за окном постоянно толпились мои фанаты, которые держали плакаты, чтобы я быстрее возвращалась на сцену.

Вавилона прооперировали, но на его полное восстановление требовалось около полугода. Мне хотелось увидеть его, сказать спасибо за спасение. Но каждый раз, когда я набирала ему сообщение в соцсети, я сразу же понимала, что не смогу написать. Не знаю, что сказать. К тому же, судя по его профилю, он не заходил в соц сети с момента аварии.

– Посмотри, сколько тебе притащили игрушек! – смеялся Виктор, рассматривая мою палату. Она была и правда заставлена игрушками и цветами так, словно тут магазин подарков. – Все тебя обожают! Надо написать в твоей ленте, что ты больше не принимаешь мишками и зайчиками, а отдаешь предпочтение чему-то более значимому. Пусть виски дарят или коньяк.

– Вить, что ты несешь? – я скривила лицо. – Иногда ты такой придурок!

– Ладно. – махнул он рукой. – Я прикалываюсь. Просто смешно, что взрослому человеку дарят такие мимимишные подарки. Вот смотри, у этого медвежонка открытка в руках. Давай посмотрим!