Я не сдамся, и выполню все обещания, данные себе и другим.

Я что-нибудь придумаю, и вылезу из очередного капкана.

Энергично смахнув слёзы со щёк, посмотрела в глаза Лютику, бьющему копытом по стылому грунту, что свидетельствовало о его готовности стоять до конца, и прошептала:

– Ты прав, Лютик. Прости. Помутнение случилось.

Он приблизил морду, а потом выпрямился:

– Вот так бы раньше! И-го-го какое-то! Не жуй слюни – я с тобой!

– Тэ-э-э-кс! – озираясь по сторонам, выдохнула я. – Давай подумаем. Каждый удар чародеями из полиции склянкой с зельем о купол, и прочитанное следом заклинание на активацию средства, делает атаки зачарованного мужчины ожесточённее и стремительнее. Ему не до магов, исполняющих работу извне – он с нами воюет. Смотри: падает и поднимается, и происходит действие дерзновенно и быстро, точно со всяким столкновением его тела с нашей защитной водной полусферой он подзаряжается. Иначе говоря: он при столкновении принимает малую толику от неё себе. Однако, он практически не реагирует на внешние раздражители в виде полицейских. Ощущение, что мы – главный трофей. Что ещё? Помоги мне.

– Ты на его зрачки погляди – они меловые! Кожа приобрела оттенок синевы. Хотя последнее, возможно, просто от мороза. Дальше думаем, набрасываем.

Лютик цокнул копытом, а затем подпрыгнул – холодно ему. Длинные ресницы скакунка побелели от снега, облепившего их, а пар из ноздрей стал интенсивнее. Ох, нужно торопиться – Лютик долго в таком состоянии не протянет и превратится в мощного жеребца – а значит, я потеряю разумного напарника. С другой стороны, получу великолепного коня.

Суд приговорил Лютика за мошенничество к пяти годам исправительных работ и наложению вычитательной магии, ограничивающей его индивидуальность. С того момента Лютик, меняя размер мог пользоваться лишь частью своих возможностей.

Уменьшаясь, скакунок становился гением математики, логики и просто мудрым, знающим, приятным во всех отношениях существом. Когда же на выдохе он восстанавливался до своих природных размеров, то делался невообразимо скороходным, выносливым, сильным, но невероятно глупым, не мог существовать без седока.

Его бег по просторам королевства – завораживал. Объятый пламенем, вырывающимся из-под копыт, Лютик походил на птицу, лежащую на ветровых потоках. Когда я забиралась в седло, казалось, что я обретала то самое чувство, которое называется «надежда» и верила, что всё будет хорошо.

Впрочем, нравился мне Лютик именно разумным. С ним поговорить, поспорить можно.

Тяжело вздохнула:

– Да. Ещё тело потерпевшего стало массивнее, будто купол, подпитываясь призраками и магическими заклинаниями полиции, даёт силы и наращивает его мускулатуру, заставляет увеличиваться в размерах всё тело – он стал выше не меньше, чем на полметра.

– Он как я. Быстрота, – накидывал Лютик, стараясь помочь мне. – Зачарованный поднимается и устремляется к нашей защите, пытаясь разодрать её образовавшимися на руках кривыми, длинными, острыми когтями. У него когти и клыки, Зая! Форма черепа изменилась.

А я добавила:

– И хуже всего то, что у него получается ослабить магию застывших капель – они потускнели, уменьшились в размере. Значит, волшебство, наложенное на него, направленного действия. Скорость в таком случае означает, что ворожба имеет определённый срок воздействия. Преступник скрылся, и оставил Зачарованного здесь, будто аванпост организовал. Зачем ему преграда посреди леса?

Конёк скакал вокруг меня, а из его рта выбивались клубы пара:

– Спрошу иначе: то, что ты понимаешь методику хорошо для нас?

Я улыбнулась, пусть даже из-под поднятого воротника моей улыбки видно не было:

– Луч света в тёмном царстве.

– Делаю вывод: хорошо. Смотри на него, Зая. Он странно стоит, заметила? Будто только агрессия заставляет его держаться вертикально.

– Да, – согласилась я. – Выглядит так, словно мужчину в оборотня превратили. Но всё не так. Тут что-то иное. Эй, Лютик, не моргай ресницами так интенсивно – с них снег осыпается. Вон уже сугроб накидал. Что, шутка не удалась? Прости, совсем околела – вот и не получается. Всё против нас, но мы выпутаемся. Обещаю. Такс…

Пришлось прыгать на месте, чтобы хоть как-то согреться. Очень отвлекали лица полицейских, становящиеся всё более хмурыми, и глаза, в которых сильнее читалась злость и безнадёга.

Продолжая искать ответы, я закрыла глаза, отрешилась от происходящего, надеясь на Око сердца, указывающее верный путь любой ведьме от рождения до истечения её срока существования. Думала оно подскажет что-нибудь верное. Люди за границей королевства не считали Око за нечто удивительное – путеводную нить – они называли его интуицией, или проведением. Редко: Ангелом – хранителем. А Око сердца – дар, коим наделены все живущие на Земле. Только не всем дано ему следовать.

Я надеялась на подсказку из «Книги», пусть и по памяти, в усечённом варианте. Согласна была даже на намёк, указывающий в каком направлении ворожить. Хотела, чтобы Око натолкнуло на предмет из дорожной почтальонской сумки – умещайки, что сумеет помочь продержаться.

Замерла на месте, закрыла глаза и глубоко вдохнула, стараясь не замечать, насколько болезненно резанула пропущенная внутрь струя воздуха по горлу.

Ну же! Око! Книга!

Я увидела здание университета, в котором училась сто лет назад: его стены, регулярный парк с неувядающими, вечно цветущими деревьями. Необыкновенно голубой пруд с поющими кувшинками. Вишнёвый сад с призраком прекрасного принца, готового поддержать советом любого, если тот вызовет его интерес.

Но за пятьсот лет прекрасный принц посеял где-то любопытство к делам мирским, и являлся живым крайне редко. Мы с девчонками даже пытались его вызвать, когда затеяли гадания на суженного. Увы, безрезультатно.

Профессор некромантии застукал нас за совершением обряда, собрал в кабинете и вместо наказания, растолковал, что мы не первые, кто пытался связаться с его высочеством. Из года в год, изо дня в день, призрак слышал вопросы, адресованные ему, и никому не отвечал на них многие десятилетия. Вот и нам не следовало тревожить царственную особу.

Однако, шесть лет назад я наведалась к профессору по некротическому искусству за консультацией, и заглянула в вишнёвый сад, чтобы в приятной обстановке дождаться, когда учитель освободится от уроков. И вот тогда впервые его высочество явился передо мной, так сказать, воплоти. Ну, естественно, насколько такое возможно у призраков двадцать первого – наивысшего – уровня.

Я настолько опешила, стоя под деревом, что не смогла произнести ни единого слова. Фантомом оказался долговязым подростком лет пятнадцати, с грустными карими глазами, восточными чертами лица, роскошными тёмными, длинными волосами. Он явился из ниоткуда, став плотным, непрозрачным существом в белых одеждах.

Парнишка подошёл ко мне, протянул руку к дереву, будто собирался облокотиться на него, а затем резко наклонился, так, что наши лица оказались очень близко, и прошептал: «Только яркое солнце позволяет в полной мере оценить густоту тени от ветвей вишнёвого сада и насладиться ею. Угостись ягодой. Если сорвёшь червивую, то не переживай – хороших ягод больше». И развеялся.

Вот и думай теперь, зная, что произошло дальше в моей судьбе: толи проклял принц, толи совет дал, толи наградил простым и одновременно великим знанием.

Я распахнула веки, снова оказавшись в мёрзлом панцире:

– Ты чувствуешь, Лютик? Вишнёвый аромат! Стало теплее, не находишь?

– Дела совсем плохи, – посетовал напарник. – Галлюцинации на почве обморожения начались. Хотя против вишнёвой крепкой настойки я, лично, ничего не имею. Как и горячего чая с вишнёвым и брусничным листом. Вишнёвый лист, между прочим, отлично употреблять…

Мне стало не до сетований конька, как и не до его измышлений на тему плодов, прутьев, листьев деревьев, и употребления всего набора разом для увеселения души и тела – я погрузилась в анализ того, какое же событие заставило вспомнить Око сердца.