Я очнулась в больничной палате. Медсестра позвала доктора.

– Как вы себя чувствуете Цубурая – сан? – спросил у меня невысокий полненький доктор, с седеющими волосами и узкими усиками, он присел на кровать и взял меня за руку, чтобы пощупать пульс.

– Плохо, в голове пустота. Всё плывёт перед глазами.

– Вы потеряли много крови, но выжили. Вам нужно больше лежать, а лучше спать. Мы ещё понаблюдаем за Вами, но думаю, дней за пять сможем поставить вас на ноги.

– Хорошо. Можно попить?– спросила, потому что в горле пересохло и першило.

– Да, медсестра принесёт вам воды. Пейте мелкими глотками. Я зайду к вам через час, отдыхайте, – доктор улыбнулся мне, от чего у его глаз появились мелкие морщинки.

На завтрак была какая-то синяя жижа. К горлу подкатила тошнота, и я отодвинула тарелку. Задрав рубашку, я посмотрела на рану. Пощупала её пальцами через пластырь, ничего не произошло, хотя не знаю, что я ожидала увидеть, боли тоже не было, видимо действует обезболивающее, что поступает через капельницу. Я прислонила подушку к стене, села поудобнее и посмотрела в окно. Из него было видно голубое небо, в котором одиноко летала птица. На белом подоконнике стоял маленький бонсай в красивом горшке, явно расписанный вручную. Обед я ела почти, не глядя в тарелку, он выглядел так же не аппетитно, но есть очень хотелось.

В шесть вечера ко мне пришёл Осаму.

– Привет. Как себя чувствуешь? – он поставил корзину с фруктами на стол. – Это от господина Горо. А это от меня, – Осаму положил букет красных роз на мою кровать.

– Зачем вы врёте? – Я недовольно посмотрела на подарки.

– Я говорю правду.

– Почему он послал вас, – я отвела глаза, чтобы Осаму не видел в них слёз.

– У него много работы. Но эта корзина от него. Твой отец придёт, но позже.

– Зачем вы защищаете его?

– Ацу, ты не понимаешь. У господина Горо много дел.

– Если бы я лежала и умирала, он бы тоже пришёл «потом», на мои похороны? Или даже бы это событие пропустил? Но, я думаю, что моя смерть принесёт ему больше радости, – я всхлипнула, в последний момент, взяв себя в руки, не могу позволить себе разреветься перед этим человеком.

– Я не согласен с этим, – вздохнул Осаму.

– Почему же? Хотя возможно, вы правы. Если я умру, то моему отцу больше не найти подушку для битья и оскорблений.

– Ты уже взрослая девушка. Уйди.

– Я бы ушла, но нигде я не нужна. А там где нужна, отец найдёт меня и вернёт обратно. Вы же знаете его. Осаму – сан, вы работаете с ним больше пятнадцати лет, неужели, так и не поняли? Он жестокий и отвратительный человек, который поднялся до небес. И смотрит на всех, как на блох, которые чем – то ему обязаны. Особенно женщины. Для отца это третий сорт людей. Они стоят ниже животных. Но мой отец ненавидит даже животных. Знаете, когда мне было десять, мы гуляли с мамой в парке и нашли щенка. Я принесла его домой, хотела, чтобы он стал мне другом, которого у меня никогда не было. Я так радовалась, играя с ним, дала ему имя и брала спать с собой. Когда отец вернулся из командировки, я с такой радостью бежала к нему, чтобы показать кутёнка. Мне было так весело, я думала, что отцу он тоже понравится. Но он просто застрелил щенка, не говоря ни слова! Я помню это, как будто всё произошло вчера. Я так и не забыла этого страшного вечера. Мама закрыла мне ладонью глаза, её руки пахли молоком. Не знаю, но мамины руки всегда приятно пахли. Она самая добрая женщина, которую я знаю. Она долго успокаивала меня, прижимала и гладила по голове. Отец не заслуживает такую жену, как мама. Если бы мне дали шанс поменять жизнь мамы, я бы сделала всё, чтобы её судьба была без единой слезы и шрамов. Конечно, тогда бы не родилась я. Но это даже к лучшему. Я не хочу, чтобы её жизнь была, как ад, ведь это из-за меня, поэтому я готова отдать всё, за мамину улыбку и горящие глаза.

– Тогда, почему сегодня ты ждала отца?

– Чтобы посмотреть на него. Посмотреть в лицо человеку, который портит жизнь другим и не несёт за это наказание.

– Ацу, стать якудза, это уже наказание.

– Да? Почему же отцу не плохо от этого?!

– Я п…

– Знаете, – я прервала Осаму. – Было бы замечательно, если бы мой отец не являлся моим. Тогда бы он отпустил меня. Вот это было бы облегчение для всех!

– Отец нужен любому человеку, независимо от пола ребёнка.

– А какой толк от отца, который не знает любви?

– Каждый из нас знает, что такое любовь.

– А вы? Вы знаете?

– Наверное.

– Если знаете, тогда почему до сих пор не женаты? Или вы никогда не любили?

– Я люблю, – грустно вздохнул он.

– Не похоже. Ваши глаза говорят об обратном.

– Глаза зеркало души, но они лишь показывают всё, что произошло с человеком за годы его жизни. А вот душа, её не увидит никто. Именно в ней есть та самая вещь, как любовь.

– Мой отец бездушный узурпатор!

– Ацу…

– Заберите цветы и корзину. Я не нуждаюсь в таких подачках. И передайте отцу, что я не жду его. Пусть не приходит сюда. Мне не нужен отец, который довёл меня до такого состояния!

– Хорошо, – Осаму достал телефон. – Я пойду, время бежит со скоростью света. Выздоравливай Ацу – тян.

Осаму ушёл из палаты, но не забрал свои подарки. Я встала с кровати, выдернув иглу от капельницы и открыла окно.

– Господин Осаму, я же сказала, что не нуждаюсь в подачках, – крикнула я.

Он поднял голову.

– Закрой окно, продует, – Осаму посмотрел на меня.

– Плевать! – мне уже было всё равно, что обо мне подумают, гнев и обида, так долго сдерживаемые рвались наружу.

Я закрыла палату и взяла корзину. Подойдя вместе с ней, я начала выкидывать из неё фрукты и прочие продукты.

– Сколько раз повторять, у меня аллергия на малину! – крикнула я. – Похоже отец решил убить меня!

Я вскрыла стакан с ягодами и вышвырнула всё в окно.

– Ацу, успокойся.

– Я спокойна, как танк!

Я взяла подушку и кинула её вниз. Потом одеяло, вазу, четыре стеклянные бутылки с водой, два стакана. Я бросала и бросала вещи и не могла остановиться.

– Мне ничего не нужно! Ненавижу всё, что здесь стоит! Я вас всех ненавижу! Надменные и тупые бандиты! Как – же вы достали!

В дверь стучались врачи, я не планировала открывать замок. Под рукой оказался планшет, он с таким же успехом полетел вниз. Настольная лампа разбилась об асфальт. Дальше в ход пошли какие-то книги и журналы, очиститель воздуха, два стула, три подушки с дивана приземлились на клумбу. Осаму невозмутимо наблюдал за моей истерикой.

– Положите их на могилу моему отцу, – я взяла букет роз, и швырнула на капот автомобиля Осаму. – Не приезжайте сюда никогда, прокляну!

Я пролежала в больнице две недели, причём одну неделю в психотерапевтическом отделении. Забирать меня приехал отец, я ждала его в кабинете врача. Когда отец зашёл, в помещение сразу завяли цветы и потемнели все яркие краски. Своим адским взглядом он убивал всё живое в радиусе трёх метров. Доктор дал ему рецепты на лекарства, отец молча кивал головой. Потом он поставил свою подпись, и мы вместе пошли на выход. Отец остановился возле урны.

– Это тебе не нужно, будешь, как овощ ходить. Мне, итак, хватило за свою жизнь откачивать героинщика и алкоголика. Третью наркоманку не потерплю, – он разорвал рецепты, и бросил на дно урны.

– Ваше полное имя и фамилия? – Спросила строгая немолодая женщина в кабинете ректора токийского университета.

– Ацу, Эцуко Цубурая.

– Нам нужно одно имя. Какое разрешите взять?

– Ацу, – твёрдо произнёс отец, стоявший рядом.

– Отлично, поставьте свою печать вот сюда, – женщина подала мне бумаги.

Я открыла свою личную печать и поставила свои инициалы внизу страницы. Да – да, ручные подписи ушли в лету, с 1863 года в Японии у каждого человека есть личная печать. Для совершения ответственных операций – закрепления сделок, покупки недвижимости или автомобиля, открытия банковских счетов и т.д. – используется дзицуин. Простая печать для повседневных операций называется митомэин. Для удостоверения личности – именная ханко. И хотя в последнее время некоторые организации допускают использование подписи, большинство государственных органов требуют, чтобы у вас была своя печать.