Выйдя в коридор, я посмотрела на дверь. Казалось, что она находится далеко-далеко от меня, настолько мне не хотелось ее открывать. Но звонок снова нетерпеливо запищал, поэтому мне пришлось поспешить – отец мог разозлиться, если его заставить ждать слишком долго.

– Привет, пап! – открывая дверь, я старалась улыбаться.

– Привет, – сказал папа без какой-либо интонации. Я украдкой оглядела его – серьезный взгляд, чуть поджатые губы, деловой костюм – видимо, он приехал ко мне прямо с работы. Да, нас точно ожидают вовсе не дружеские посиделки.

– Проходи, я уже поставила чайник, – я указала в сторону кухни.

– Можно обойтись и без чая, – сказал папа, заходя в прихожую.

– Тогда кофе?

Отец застыл на пороге кухни и махнул рукой.

– А вот кофе можно.

Папа сел за стол и положил на него скрещенные пальцы. Начинать разговор он не спешил. Весь его вид говорил о том, что ничего радужного я сегодня не услышу. Очевидно, что папа чем-то расстроен. Но что могло случиться? Проблемы на работе? С мамой? Наливая кофе в кружки, я отвернулась, чтобы отец не заметил, как сильно дрожат мои руки.

– Пожалуйста, – я поставила перед папой кружку с кофе и села напротив. Он поблагодарил меня, молча кивнув, но к чашке так и не притронулся, погруженный в свои невеселые думы. Нервно задергавшись, я отпила из своей кружки, чтоб хоть чем-то занять руки.

– Так о чем ты хотел поговорить? – наконец, прервала я молчание. Можно было бы, конечно, сказать парочку общих фраз, поговорить о погоде, но отец сам научил меня подобной прямолинейности.

Брови отца поднялись, будто бы он был удивлен тому факту, что я умею говорить.

– Думаю, ты уже поняла, что я к тебе не пряники есть пришел, – начал он.

– Ты же не ешь пряники.

Я поймала укоризненный взгляд отца.

– Ладно, оставим лишние сантименты, – отец неловким жестом поправил рубашку. Неужели он нервничает. – Пришло время платить долги.

От этих слов мне стало жутко, хотя я и не понимала, о чем он говорит.

– Какие долги? – я пыталась припомнить, занимала ли я у отца какие-то деньги в последнее время. Да нет, обходилась своими. А-а, может, это та ситуация, когда он оплатил мне автосервис? Так это давно было…

– Уже забыла, – губы отца на миг растянулись в какой-то печальной улыбке. – Вспомни условия твоего поступления на журфак.

Я прищурилась, копаясь в памяти.

– Не помню ничего особенного… Ты увидел, что журфак намного привлекательнее для меня, чем юридический, и помог мне туда поступить, и мы договорились, что учеба полностью ляжет на мои плечи, что, в принципе, очень даже честно, – я говорила медленно, подбирая каждое слово, стараясь ничего не упустить.

Папа посмотрел на меня так, будто не сильно понимал смысл сказанного. Я невольно промотала в голове каждое слово, которое вылетело из моего рта – неужели я что-то упустила? Или наоборот?

В следующее мгновение выражение лица папы смягчилось – видимо, он понял, какой эффект на меня произвел. Однако через мгновение он снова помрачнел.

– Это я прекрасно помню. Но ты кое-что забыла, – мягко напомнил он мне, однако в моей памяти ничего не всплыло. В доказательство я медленно покачала головой. Губы отца превратились в тонкую ниточку.

– Хочу напомнить тебе, что ты обещала сделать все, что угодно, если я помогу тебе поступить на журфак, – не выказывая никаких эмоций, произнес отец.

В первые несколько мгновений эти слова не возымели на меня никакого эффекта – дело давнее, мало ли, что я там говорила. И только потом, когда эхо отцовских слов перестало висеть в воздухе, а осело где-то с внутренней части моей головы, перед моими глазами вдруг вспыхнула яркая картинка.

Мои горящие от радости глаза и слегка приоткрытый рот – я уже на низком старте, готова запищать от волнения, но все еще не могу поверить в свое счастье.

– Ты серьезно? – я посмотрела на отца не верящими глазами.

– Вполне, – кивнул папа. – Я помогу тебе поступить, но за тобой будет должок.

– Все, что угодно, – порывисто произнесла я.

Папа оценивающе посмотрел на меня, особенно выделив горящие от радости глаза.

– Будь осторожна в таких выражениях, – сказал он.

«Будь осторожна в таких выражениях». А ведь папа меня предупреждал, да и мне нужно было подумать, прежде чем соглашаться на его условия – отец никогда не забывал о долгах. Тем более, я даже не знала, что мне предстоит сделать. Но в тот момент я не могла думать ни о чем другом, кроме своего будущего в журналистике, и разве я могла не согласиться и упустить такой шанс? Да и чего я переживаю, в самом деле? Что такого страшного может понадобиться от меня отцу? Сейчас он расскажет, в чем дело, и я верну долг. Хотя вот только по мелочам папа ко мне бы не стал обращаться, у него для этого есть много помощников. Интересно, какую такую проблему могу решить я, с которой они справиться не смогли?

– Судя по лицу, твоя амнезия закончилась, – удовлетворенно произнес папа.

– Можно и так сказать, – отрывисто кивнула я. Кофе в моей кружке уже почти остыл. – Так что же мне предстоит сделать? – я надеюсь, будет что-то несложное, вроде сопровождения папы на какой-то званый вечер. Но, глядя на мрачное выражение отцовского лица, я теряла всякую надежду.

– Ох, мне казалось, что все будет проще… – он, что… мучается? Никогда его таким не видела! Краем глаза отец заметил, как у меня удивленно приоткрылся рот, и в следующее мгновение он уже спрятал свое лицо, прикрыв его ладонью. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы вернуть свое внутреннее равновесие. Ладонь вернулась на стол, и вот уже передо мной сидит деловой человек, по лицу которого сложно что-то прочитать. Ровная сосредоточенная маска. Аж холодом повеяло. – Выслушай меня внимательно, – ровным тоном говорил папа. – Ты должна знать, что я перепробовал все, что мог, чтобы решить свои проблемы. Но ничего не получилось. Сразу скажу, что это касается не только меня, это касается всей моей фирмы.

– Она разорилась? – почти шепотом спросила я.

– Пока нет, но это может случиться в ближайшем будущем, прогнозы на несколько следующих лет довольно удручающие, – по лицу папы пробежала тень, но он сдержался, лишь на мгновение стиснув кулак. – Остается только одно – укрепить позиции, соединив фирму с компанией Анатолия Вербицкого.

– Вербицкий готов пойти на сделку? – ошарашенно проговорила я. Анатолий Вербицкий – давний товарищ отца, который всегда был успешнее в бизнесе, чем он. Папа многому у него научился, но так и не смог добиться таких же огромных успехов, как и Вербицкий. Если последний решил соединить свою компанию с отцовской… Ого-го, ждите корпоративного монстра!

– Мы уже давно хотели произвести слияние, но моя фирма стала приносить убытки, поэтому Анатолий решил не спешить с подписанием договора, – продолжал отец свой рассказ. – Мы ждали, когда фирма восстановится, но становится только хуже, так что Вербицкий выступит в роли… спасателя… Скажем так, у него есть возможности спасти мою фирму, много, – я увидела, как скривился кончик отцовского носа. Понятное дело, его бесило, что нужно быть на вторых ролях. Видимо, дело совсем плохо, раз отец решил под кого-то прогнуться.

– Мне очень жаль, что дела фирмы идут плохо, но что я могу сделать? Вряд ли тебе нужно мое благословение на слияние компаний.

Папа протяжно вздохнул, а я замерла в нетерпеливом ожидании.

– А тут в игру как раз-таки вступаешь ты, – сказал он. – Можно сказать, что ты – ключевое звено, и без тебя сделки с Вербицким просто не быть.

– В смы-ысле? – одеревеневшими губами произнесла я, неосознанно вцепившись в столешницу. Папа задумчиво посмотрел на меня. Мне хотелось, чтобы он как можно дольше хранил молчание – то, что он собирался сказать, мне вряд ли понравится. И все же неизвестность мучила еще больше, поэтому я подалась вперед с вопросом: – Какое условие поставил Вербицкий?

– Ты должна выйти замуж за его сына.