Габит никогда не стыдился своего незнания, а иногда и дремучего невежества по многим вопросам. Если он чего-то не понимал, ему хватало мужества прямо спросить об этом. Не боялся показаться смешным и туповатым в чужих глазах. "Если сейчас этого не спрошу, меня не просветят. А так буду в курсе. Так что ничего зазорного в этом нет. Неведение преходяще, – был его жизненный принцип. -Это лучше, чем сидеть с умным выражением лица и делать вид, что ты просвещённый, а сам пребываешь в глубокой заднице. Это, батенька, из-за чувства неполноценности и самолюбия, которое может затащить в дебри и болото жизни любого. Недаром потомки Соломона ценили знания выше золотых копей и царского жезла. Всё пройдёт и это пройдёт, – тогда ещё изрёк третий иудейский царь Иерусалима. Наверное, он был прав".
Он видел, каким огнём горели глаза Даяны, когда она делилась секретами своего ремесла. О влиянии слова на текст и структуру жизни. "Наверное, это действительно магия. Всякое же бывает. Одна неверно высказанная фраза государственного мужа может вызвать напряжённые отношения между странами, а иногда и прямое военное столкновение. Когда замолкают дипломаты, начинают говорить пушки", – мелькали мысли у него в голове.
"А этот парень действительно неглуп, – в свою очередь размышляла Даяна. – Знает главный секрет общения".
Даяна прошла хорошее обучение навыкам коммуникации у своих британских коллег и знала, что секрет произвести впечатление на собеседника очень прост. Для этого всего лишь надо держать в фокусе беседы его интересы. Если пришёл к человеку с целью продать ему набор кастрюль из высококачественной стали, то не стоит говорить с ним об этих кострюлях. Надо узнать интересы человека, дело, где он горит ярким пламенем. Его хобби. Которое всегда вместо секса, если не больше. Человек может не поехать на тайную встречу к любовнице с навыками французской любви, но на рыбалку с друзьями он рванёт обязательно. Потому что охота пуще неволи. Это всеохватывающая страсть. Из-за неё люди даже попадали под лёд к тем, кого ловили. А то, чем сейчас делилась Даяна, было её страстью. Так что, можно смело утверждать, что сейчас в купе поезда, который на всех парах мчался в Семей на день рождения дедули, они по полной занимались виртуальной любовью. На глазах у Айгерим Муратовны. Которая ни сном ни духом не ведала, что оказывается, так тоже бывает. Секс – это не всегда ближний бой гениталиями, когда неумело и тревожно залазят друг другу в трусы. Им обоим было дико интересно от общения и они ловили многократные интеллектуальные оргазмы, эстетическое наслаждение. Мультиоргастичная беседа, если можно выразиться, уважаемый читатель. О чём всегда пишут хулиганствующие поэты и пессимистичный философ Шопэнгауер. Который не боялся правды, бьющую высоковольтным током по оголённым нервам. И от неё могут остаться одни рожки да ножки. И пепел, если человек не готов к её восприятию.
Гравитационные силы взаимопритяжения между молодыми людьми заработали по полной, как майнинговая ферма при создании криптовалюты. Вселенная трудилась в поте лица, ей досталось много работы. Так как этого пожелала небесная канцелярия, зорко следящая за судьбами людей на далёкой планете Земля. Где грешат и любят, с удовольствием делают гадости ближнему и отдают жизни друг за друга.
Вот они и приехали в Семей, где жили и творили великие казахские поэты и мыслители. Абай Кунанбаев, его племянник и ученик Шакарим Кудайбердиев, Мухтар Ауэзов. В Абайском районе, цитадели казахской словесности. Были люди, не то что нынешнее племя. Певиц, которых знают далеко за пределами нашего отечества. Обычный сельский парень, Бари Алибасов, основатель группы "На-На" тоже родился на этой земле, в Чарском районе. Где балуется степной ветер и опьяняет запах полыни. Даяна всё это хорошо знала, потому что она приехала не только на юбилей любимого деда, но и на подзарядку своего жуйке энергетикой этой благословенной земли. Недра и душу которой осквернили многолетними ядерными испытаниями. Это то место, где какой-нибудь занюханный алкаш Серикали, за пьяным застольем с корешами в котельной, где вкусно и незабываемо пахнет дымом и углекислым газом, который, между прочим, может поспособствовать вдохновению вместе с градусами "самопала", может изречь фразу такой глубины и силы, что мама не горюй. Её потом нигде и не услышишь и не прочитаешь. Писатели Англии и персидские поэты отдыхают. Любители восточных сладостей и сказочного цикла про тысячу и одну ночь Шазерезады. Конечно, кроме сэра Чарльза Диккенса, который в детстве прошёл ад кромешный на гуталиновой фабрике, когда отца закрыли в долговой тюрьме. А может, это следствие того, что по песку Семипалатинска когда-то устало прошагал, гремя цепями кандалов, политический каторжный Федор Достоевский. За то, что посягнул против устоев государства. И с мешком на голове постоял перед расстрельной командой, пока не прилетела спасительная весть о помиловании. А ведь могли не успеть. Возможно, этот эпизод в жизни потом застимулировал и сильно повлиял на творчество Фёдора Михайловича. Да и в остроге хлебнул немало горя, очистив свою душу нечеловеческими страданиями среди убийц и насильников.
А в основе идей свержение власти часто имеет место неосознанное желание отцоубийства. У всей оппозиции в прошлом были сложные отношения с отцами. Чаще конкуренция из-за мамы. Они этого не осознают и отрабатывают свои детские влечения любви и ненависти против государственного строя страны, на земле которой родились и выросли. Представляя угрозу для безопасности страны и свободы своего народа. Сами пребывая за пределами родины. И тоскуя по ней.
Даяне об этом однажды рассказал один хороший друг отца, который в шальную молодость ожидал приговора в СИЗО за групповой "гоп-стоп". С его слов, в этом изоляторе когда-то и содержался великий русский писатель с мировым именем. Можно даже сказать, евразийский Далай лама, пятикнижие которого способствует Просветлению.
Одним словом, воды утекло много, люди стали другими, а история и энергетика земли осталась неизменной. Кто игнорирует прошлое, может обворовать своё будущим. Его может просто не оказаться. Или придётся говорить, "мы не рабы, рабы не мы. Не хотим работать на плантациях, рубить тростник на чужого дядю". Рабство бывает экономическим, когда люди проживают на родной земле как квартиранты. Нагадить, всё распродать и свалить туда, где вечно будут на побегушках. Возможно, с большими деньгами. Ласково улыбаться и тяжко "шестерить". Приспособливатся к обстановке, даже имея счета с многими нулями. Быть людьми второго сорта, которые эмигрировали на чужбину в поисках вкусного кусочка социального пирога. А это всегда объедки с барского стола, несмотря на культуру и цивилизованность местного населения. Ассимиляция – штука сложная, потеря национальной самобытности её разменная монета. Душа человека размывается, когда он теряет свои корни. И ностальгию ещё никто не отменял. Спросите об этом у султана Бейбарса.
Даяне об этом говаривал отец, который со своими немалыми деньжищами мог спокойно жить в Европе, кушать швейцарский сыр, запивая его "Капучино". Но предпочитал ездить на отдых в родной аул, где запах горелого кизяка заменял ему всю парфюмерию Франции. "Отдыхаю душой и телом. И набираюсь сил для дальнейших неоднозначных дел, – с юморком говаривал он. – Здесь прошло моё детство и оно было счастливым. Рядом была моя покойная мама, твоя бабушка, девочка моя. Я был сопливый пацан и она меня безумно любила. Потому что я был хулиган, как Серёжка Есенин. Которого она обожала и всего знала наизусть", – были его слова. После этого он всегда плакал, не стыдясь слёз, и с любовью смотрел на свою повзрослевшую дочь. Даяна была копией своей бабушки. И обликом и по замашкам характера. Гены смилостивились и мама отца снова ожила в ней. Обрела своё продолжение во внучке. Отец был на седьмом небе от счастья. Только этим и жил. Деньгами и властью он давно пресытился, понимая бессмысленность и быстротечность жизни. У него были совсем другие ценности. "Бандиты в мирное время, вожди своего народа в лихие времена", – это было про него. И он сильно хотел внуков. Целую роту спецназа. Так он шутил. Даяна злилась на него из-за роты, но тем не менее безумно любила своего папочку. Потому что он был добрым и справедливым. И жестоким, когда в этом возникала необходимость. Мог порвать любого, кто рискнул встать у него на пути. Добро должно быть с кулаками, были его убеждения. А жестокость может быть высшим проявлением милосердия. Но оно дано не каждому. У людей больше жалости. В первую очередь к самому себе. Из-за эгоизма и себялюбия. Не так просто по каплям выдавить из себя волосатого примата. Человек слаб и лицемерен.
