Засыпанные снегом мальчишки свистнули от восторга и спрыгнули с забора.
А Вова, втянув голову в плечи, поспешно свернул за угол.
«Они люди, а я нет!.. – думал он, изо всех сил стараясь не зареветь. – Да я, может быть, сам гайки заворачивать умею. Вот как приму сейчас красную пилюлю… Тогда узнаете…»
Вова оглянулся. Переулок был тёмный, кривой и незнакомый. По нему огромными шагами куда-то шли какие-то необыкновенно высокие люди.
Люди были высокие, как деревья, высокие, как башни. Вова почти не мог разглядеть их лица – они исчезали в крутящемся снегу. Все эти люди шли и не обращали на Вову внимания. Они, конечно, думали, что Вова самый обыкновенный мальчик, поджидающий свою маму.
Но зато теперь на Вову смотрели все водосточные трубы. Они смотрели на него со злорадством, открыв свои круглые чёрные рты, и дразнили его белыми ледяными языками.
Вове стало страшно.
Он побежал по переулку, но вдруг поскользнулся на тёмном обледенелом тротуаре и упал, нелепо взмахнув длинными рукавами. Он проехал ещё немного на животе и остановился, ухватившись за колёса какой-то детской коляски. Он попробовал подняться, но почему-то ноги его стали совсем слабыми и сами сгибались в коленях.
И вдруг к Вове подбежали сразу три настоящих моряка. Они были высокие, как мачты, эти моряки.
– Человек за бортом! – сказал один из моряков. А второй моряк нагнулся и поднял Вову. Вова почувствовал у себя на лице его тёплое дыхание.
Потом моряк расправил Вовино пальто и аккуратно положил его в коляску рядом с каким-то сладко спящим ребёнком, завёрнутым в белое одеяло.
А третий моряк прикрыл Вовины ноги какими-то кружевами и сказал:
– Подрастай скорее, малыш, вместе плавать будем… – и все они улыбнулись Вове и ушли.
А Вова остался в коляске.
Он с тревогой покосился на своего соседа. Сосед тихо дышал носом, держа в маленьких губах оранжевую соску.
«А если меня Катя в этой коляске увидит! – вдруг подумал Вова и ужаснулся. – Да она после этого и разговаривать со мной не захочет…»
И он попробовал нашарить рукой карман, где лежала красная пилюля.
Но в это время хлопнула какая-то дверь, и к коляске подошли две тёти.
Одна тётя была в шляпе, похожей на гнездо, из которого только что улетела птица. На другой тёте была шляпа, похожая на гнездо, куда только что прилетела большая птица.
Коляска тотчас же мягко тронулась, скрипя и приятно покачиваясь.
– Куда вы меня везёте! – отчаянно пискнул Вова.
Тётя в шляпе, похожей на пустое гнездо, вскрикнула так громко, как будто выстрелила из ружья.
А вторая тётя, в шляпе, похожей на гнездо с птицей, громко завизжала: «Хулиган! По чужим коляскам лазишь!..»
И тут она схватила несчастного Вову, поставила на ноги и несколько раз шлёпнула его пониже спины своей большой и тяжёлой рукой, похожей на лопату.
И тут Вова не выдержал. Он широко раскрыл рот и громко заревел от нестерпимой обиды и стыда.
А тёти, что-то чирикая грубыми голосами, осмотрели своего младенца и ушли, толкая перед собой коляску.
Вова стоял один посреди тёмной незнакомой улицы и горько плакал. Он чувствовал себя таким жалким, маленьким и беспомощным. А над ним кружился и падал снег.
«Не хочу я быть таким!.. – горько рыдая, думал Вова. – Хочу быть сильным! Хочу всё уметь! Я хочу быть лётчиком, и шофёром, и моряком. Они всё могут. Их не шлёпают…»
Продолжая всхлипывать, Вова с трудом достал из кармана красную пилюлю и поднёс её ко рту.
Глава седьмая, в которой рассказывается, кто принял красную пилюлю и что из этого вышло
Вова Иванов уже открыл рот, чтобы поскорее проглотить красную пилюлю, но вдруг снежинки разлетелись в разные стороны и перед Вовой появилась Толстая Тётя. Это была та самая толстая тётя, которая вместе с худым дядей везла зеркальный шкаф.
Толстая Тётя посмотрела на Вову жадными глазами и радостно сказала:
– Ну, конечно, ребёнок заблудился. А какой он хорошенький, толстенький!
Вове показалось, что она даже облизнулась.
Видимо, теперь, когда шкаф у неё уже был, ей ещё понадобился ребёнок.
Худой Дядя с жалостью посмотрел на Вову и грустно, как лошадь, покачал головой.
Тут Вову обступили ещё какие-то высокие тёти и высокие-высокие дяди и стали почему-то ругать Вовину маму.
– Мама не знает, что я маленький! – обиженно пискнул Вова. Голос у него стал каким-то удивительно тонким и слабым.
– Вы видите, она даже не знает, что у неё есть маленький! – с возмущением сказала Толстая Тётя и подняла руки вверх. С рукавов у неё посыпался снег.
Вдруг толпа расступилась, и к Вове подошёл милиционер. Никогда ещё Вова не видал таких высоких милиционеров. Когда он наклонился, ему пришлось сложиться, как перочинному ножику.
– Он заблудился! – сказала Толстая Тётя, нежно улыбаясь милиционеру.
– Я не заблудился, я – уменьшаюсь! – отчаянно крикнул Вова.
– Что-о?.. – удивился милиционер.
– Он не умещается в этом пальто! – объяснила Толстая Тётя. – То есть пальто не умещается в нём…
– Минуточку, гражданка! – поморщился милиционер. – Скажи мне, мальчик, где ты живёшь?
– На… улице… – прошептал Вова.
Больше он ничего не добавил, потому что он забыл свой адрес.
– Вы видите, он живёт на улице! – угрожающе сказала Толстая Тётя и умоляюще сложила руки.
– А как твоя фамилия? – ласково спросил милиционер и ещё ниже наклонился к Вове.
– Вова… – ответил Вова и горько заплакал.
Толстая Тётя застонала, а потом вынула носовой платок с жёсткими кружевами и приложила его к Вовиному носу.
– Сделай вот так, деточка! – сказала она и громко дунула носом.
Вове стало нестерпимо стыдно. Он отчаянно рванулся, но Толстая Тётя крепко держала его за нос двумя холодными твёрдыми пальцами.
Вова, задыхаясь, взмахнул руками. И тут пилюля, зажатая в кулаке, упала и покатилась по земле.
В толпе, окружавшей Вову, стояла женщина в рыжей шубке и держала на ремешке маленького рыжего щеночка. Не то щенок был сшит из куска её шубы, не то она сшила себе шубу из таких щенков – это было неизвестно.
И вот эта красная пилюля подкатилась прямо к носу рыжего щенка. Вова оглушительно заревел и бросился за пилюлей. Но рыжий щенок не спеша высунул свой глупый язык и мгновенно её проглотил.
– Ай! Ой! Ах! Оx! – закричали все.
Даже милиционер сказал: «Хм!..»
Потому что действительно случилось нечто ужасное. Голова у щенка стала расти, ошейник лопнул на его толстой шее, на туловище клочками выросла чёрная и бурая шерсть, а хвост стал похож на старый веник.
Толстая Тётя спряталась сразу за милиционера и за своего Худого Дядю.
Но страшный пёс зарычал, сделал скачок в сторону и бросился прямо на неё.
Наверное, когда он стал таким огромным, у него сразу появился огромный аппетит.
Но милиционер не дал ему откусить от неё ни кусочка. Он загородил собой Толстую Тётю, и тогда страшный пёс лязгнул зубами и укусил его за руку.
После этого страшный пёс ещё раз посмотрел на Толстую Тётю и убежал.
А милиционер стоял, и из руки у него лилась кровь. В темноте она казалась совсем чёрной.
Все закричали.
– Не волнуйтесь, граждане! – сказал милиционер совершенно спокойным голосом. Голос у него был такой спокойный, как будто его три раза в день кусали разные собаки. – Ничего не случилось. Очень прошу вас не толпиться вокруг моей укушенной руки, а разойтись!
– А вас, – тут милиционер повернулся к Толстой Тёте, – я попрошу две минуты последить за ребёнком. Я только зайду в эту аптеку, попрошу кусок бинта и сейчас же вернусь обратно…
Сказав это, милиционер быстро перешёл на другую сторону улицы и постучал в слабо освещённую дверь аптеки.
Глава восьмая. О том, как у детского доктора волосы встали дыбом на голове
Окончив приём, Детский Доктор оделся потеплее, обмотал шею толстым полосатым шарфом, натянул на ноги тёплые боты и вышел на улицу.