В разгар рабочего дня по улицам города, как всегда, катились толпы никуда не спешащих, праздных людей, стояли очереди у кинотеатров, не было свободных мест в кафе и ресторанах. Жители Ростова, служившего воротами Северного Кавказа и Закавказья, привыкли к такой особенности городской жизни, приезжие из Центральной России неизменно ей удивлялись. Парадиз, одним словом.

Но парадиз парадизом, а определяться надо.

В приподнятом настроении Ваня одну остановку проехал «зайцем» на «рогатом», сделав вид что ошибся маршрутом, а две пришлось пройти пешком. Усредненные модой прически, одежда и обувь прохожих на улицах делали их похожими. Нашел. Улица Ленина есть в любом советском городе, была и здесь.

Это была относительно новая часть города, так как еще после войны улица имени вождя революции представляла собой просто грунтовую дорогу в окружении колхозных полей. Теперь же тут была настоящая смесь зданий и стилей, дивная мешанина частных домов, пятиэтажек, высотных новостроек и даже старых бараков. Последние своим видом живо напоминали о визите Никсона в СССР, когда тот, увидев на крышах подобных неказистых строений телевизионные антенны, едко пошутил, что у них в Америке в свинарниках пока еще нет телевизоров.

К счастью, по необходимому адресу нашелся вполне новый кооперативный десятиэтажный дом. Повезло! Во дворе малышня самозабвенно играла в «войнушку». Детишки галдели как галчата. Здоровые и веселые, они поминутно затевали очередную игру, рвали зеленые жерделы, запивая сырой, да к тому же холодной, водой из дворовой колонки.

Пошли вселяться! Лифт работал, квартиру нашел, ключи подошли. В небольшой двухкомнатной квартире никого не было. Все днем на работе. Осмотрелся. Да уж, не Хилтон, но жить можно. Первым делом в ванну, пока на лето горячую воду не отключили! Хорошо!

Шампунь «Яичный» явно был предназначен для мытья яиц, мыло «хозяйственное» для того же места. Но выбор туалетных принадлежностей был небогат, так что пришлось вымыться полностью. Затем Ваня проинспектировал холодильник «Минск» и закинул в «топку» немало еды. Как обычно, в будние дни холодильник от разносолов не ломился. Жаль… До полного исцеления оставалось менее 20%, но потом надо будет заняться перестройкой этого организма. А то больно он хилый и квелый. А сонмы красивых девушек жаждут знакомства!

Пока Ваня обедал, по кухонному радио передавали концерт по заявкам радиослушателей. Какой-то жутко продвинутый сторож совхоза имени Тридцатилетия советской медицины Иван Пахомович Пупков слезно просил передать для него любимые произведения: «Интродукцию э рондо каприччиозо» Сен Санса, «Лярго» Генделя и «Шествие на казнь» из «Фантастической сюиты» Берлиоза. Так и хотелось ему сказать: «Пахомыч, не пизди!». Больно уж музыка навеяла…

Для улучшения пищеварения мельком парень просмотрел газету «Труд» за три копейки, выполняющую сразу две важные роли: источника информации и заменителя туалетной бумаги. «Покупал газету дед, каждый день и много лет. Оказалось что газету, он скупает для клозету». Ведь всем давно известно, что в «Правде» нет известий, а в «Известиях» нет правды. Но и в этом достойном печатном органе тоже ничего интересного. Страна растет, жить становится лучше, вести с полей, социалистическое соревнование, борьба за мир, размещение американских ракет в Европе.

Среди казенного языка надо было улавливать полутона и оттенки, аллюзии и метафоры. Хроноаборигены весьма преуспели в разгадывании подобных шарад, можно вспомнить сатирическую поэму А. К. Толстого, там, когда советник Попов явился на именины без панталон, министр сразу пришел в ярость, заподозрив, что тот хотел «…боже упаси, собой бюджет представить на Руси!».

Из эксклюзивного материала в газете описывались только попытки агрессивной британской военщины захватить кусок прогрессивной Аргентинщины. Но и тут все знакомо до боли. Политические проститутки из ООН, вместо того чтобы призвать агрессора к порядку, лицемерно призывают Аргентину вывести войска с островов. Оригинальное мышление! А проститутки из ЕС налагают на Аргентину бесконечные пакеты санкций. Где логика? Идиоты — вечны!

Под конец парень еще сумел провести ревизию домашней аптечки и отложить лекарства предназначенные для дальнейшей трансформации и переработки. Беря в руки очередное лекарство, Ваня прекрасно понимал, что не только знает состав того же анальгина, как, из чего его изготовить, для каких целей применять и в каких дозах, но и знает как его сделать лучше и эффективнее. Как при помощи своей энергии-маны, так и технологическим путем. Через полчаса он «прочитал» всю «аптечку».

Названия, формулы, соединения, комбинации лекарственных препаратов, оптимальная дозировка — все возникало в голове непонятно откуда и оставалось в ней. Парень задумчиво покрутил в руках упаковку таблеток от кашля. Основным действующим веществом в них являлся кодеин– мечта наркоманов. Везет нынешним медикам, можно спокойно продавать наркотики больным, без риска загреметь лет на двадцать в лагеря.

А потом пришли родители. Тимофей Ильич Саблин пошел работать на завод с 15 лет и с тех пор без перерыва упорно трудился. Особенно тяжело дались ему десять лет работы на кирпичном заводе, позволивших приобрести эту кооперативную квартиру. Большие заработки рабочих в СССР имели весьма неприглядную изнанку. Низкую культуру производства, а следовательно и «штурмовщину», во время которой приходилось «рвать жилы» и «гробить здоровье». А к сожалению, человеческий организм на тяжелой работе довольно быстро изнашивается.

После 23 лет тяжелого физического труда, Тимофей Ильич уже приобрел немало профессиональных болезней, разрушающих как его жизнь и здоровье, как и жизнь его семьи. В самом начале в семействе царил натуральный Домострой, обеспечиваемый приличными заработками мужа. Но получать премии за выработку получалось все трудней. Тимофей уже уволился с кирпичного завода и нашел работу полегче — слесарем на автобазе, но с каждым годом ему все тяжелей становилось конкурировать с молодыми и здоровыми парнями.

«Хочешь — сей, а хочешь — куй: все равно получишь х…!» Пошла «черная полоса». Звания передовик труда и отличник производства остались в прошлом, как и фотографии на доске почета, а старыми грамотами сыт не будешь. Чувствовалось, что еще лет десять и в лучшем случае Тимофею Ильичу грозит инвалидность. Или же он просто помрет на работе. Переходить на умственный труд было уже поздно, необходимое образование отсутствовало как класс, а с тяжелыми нагрузками он уже не справлялся.

Мать, Инна Васильевна, первое время работала домохозяйкой. Кроме этого, она вечно устаивалась на работу поближе к дому и на неполный рабочий день, чтобы всецело посвятить себя семье и воспитанию ребенка. Лифтер, уборщица, оператор на подкачке насоса. Сейчас, когда, заработки мужа заметно уменьшились, в семье начался ощутимый разлад, супруги собирались разводиться и разменять жилплощадь. Инна Васильевна нашла вторую работу, но ее заработки были мизерны и денег хронически не хватало. Будущее тут было мрачно и безрадостно.

Усталый батяня зашел на кухне как раз в тот момент когда Ваня на ужин расправлялся с большой тарелкой борща. После однообразного больничного питания борщ пошел на ура. Парень смолотил полную тарелку и потребовал добавки. А папаша сразу начал воспитывать оболтуса:

— Ну что козлик, допрыгался? Чуть было головы не лишился. О матери бы подумал. Эх, не будь у тебя голова изуродована, дал бы я тебе подзатыльник…

Но семья есть семья и Ваня сразу взял на заметку, что лечить и исцелять придётся в ближайшее время сразу всех троих домочадцев.

Кроме того, квартирный вопрос явственно назрел. Сильно. Жилплощадь и так была небольшая, а сейчас еще и отец занял маленькую комнату, выселив Ваню жить с мамой в большую. Никакого личного пространства! А даже профессор Преображенский во время революции жил и работал в семи комнатах и хотел бы иметь восьмую.

Но пока приходилось тереться и толкаться на считанных квадратных метрах, вызывая раздражение обоих родителей. Радостный подъем, с которым наш вселенец направлялся домой, резко оборвался. Ваня сел на кровать и задумался. Посмотрев по первому каналу черно-белого телевизора какое-то псевдопатриотическое революционное кино (телепрограмма откровенно разочаровала), Ваня сразу забился под одеяло.