Мачи прибегла к последней хитрости: дальше — она знала — все пойдет само. Она отъединила язык Американки от ствола, расположила перед идолом двенадцать кувшинов с чичей и размашистыми жестами (при виде их пляска прекратилась) повелела женщине преодолеть семь ступенек. Пока новая колдунья делал первые шаги с кровоточащим языком во рту, старуха уселась рядом с членами Общества и притворилась, будто впадает в транс, чтобы спокойно управлять послушным ей телом. Американка поднималась наверх, пошатываясь от налетевших вихрей энергии. Мачи приходилось бороться не только с внешними искушениями — стремлением к власти, славе, богатству, — но и с душой этой несчастной, ковыляющей, как подстреленная орлица: «Ты — моя мать, моя воля, мой путь. Верь мне. Будь со мной до конца». Еще один повод для тревоги: собственные органы Мачи быстро приходили в негодность. Сил и энергии почти не оставалось. Плоть ее агонизировала, и каждый вздох мог обернуться предсмертным хрипом. Но надо было выстоять. Если она сдастся, то магический процесс, лишенный своего истока, заглохнет. Итак, борьба за жизнь и управление Американкой, стойкой к земле, воде, воздуху и огню. Вот она уже у головы идола. Теперь надо сделать так, чтобы женщина казалась парящей в воздухе. Она сама могла бы это сделать без труда, но ступни белой женщины были слишком нежными: каждый следующий шаг становился настоящей пыткой. Мачи заставила ее запеть на непонятном наречии, тут же на ходу изобретая слова. Гуалы остановились, тишина заполнила долину. Это словотворчество было необходимо, чтобы внимание всех не задерживалось на ногах Белой Змеи. Тело Американки выше пояса завертелось с головокружительной быстротой, в то время как ноги нащупывали острые выступы — продолжение лестницы, — прикрытые белые цветами и невидимые снаружи. Когда Белая Змея пошла по ним — ценой страшной боли, — все подумали, что она действительно плывет по воздуху. Индейцы упали на колени. Даже белые поверили в чудо. Новая Мачи звала их! Восемь человек повалились на спины и, оборвав светлую пуповину, покинули свои тела, чтобы найти пристанище внутри Американки. Старуха все еще боролась со смертью: несколько мгновений — и она бросит все, оставит в покое утомленную плоть.
Члены Общества Клубня — беззащитные, но беспокойные, — образовали единую духовную сущность. Мачи со вздохом удовлетворения умерла; на губах ее застыла улыбка. Половина ее души тоже вошла в тело Американки, воссоединившись со второй половиной и затем — с остальными душами. Бесконечная жизнь клокотала внутри них. Утратив все признаки и формы, имена, прошлое и будущее, они стали лепестками цветущей розы. Серебряные нити их заплелись в косу, пробившую череп и жадным ростком устремившуюся к небесным пространствам. Вся земля дарила им свою энергию, чтобы в случае надобности они могли пересечь Вселенную из конца в конец. Там, за пределами галактики, лежала черная дыра, все втягивающая и ничего не выпускающая, — царство Пиллана, бога потрясений, бедствий и катастроф.
Став чистой мыслью, они начали призывать Зверя — и без страха ощутили, как он многоцветной бурей летит по темному туннелю, замышляя преступные деяния, готовый поглотить Космос. Одним толчком они очутились в сердце Зверя, упиваясь огненной жидкостью. Вместо порабощенных душ он обнаружил могучую пустоту, увлекающую его к земле…
Стоя на вершине Реуэ, Белая Змея, потряхивая рыжей гривой, раскинув руки в виде креста, исторгла из себя энергию Бога-Дьявола. Полторы тысячи Гуа со сладострастными стонами приняли ее в себя и немедленно передали в долину- миллионам арауканов. Индейцы сделались одним существом, из их глоток вырвался голос:
— Мы захватили Пиллана! Теперь бог землетрясения и войны — это мы!
Души белых людей, по-прежнему связанные друг с другом, разошлись по своим телам. Белая Змея испустила желание в сторону гор. Те затряслись, а за ними — вся страна. Вулканы плевались лавой, в земле раскрылись бездонные трещины, по долинам прокатились волны и неимоверных размеров глыбы. Арауканы, под предводительством Американки, прыгали между расщелинами, седлали гребни волн, подстегивали валуны, словно домашний скот. Началось индейское завоевание.
Колоссальная лавина накрыла Редуксьон, унося с собой Реуэ. Сидя на семи ступеньках и голове статуи, Хумс, Акк, Га, Деметрио, Боли, Лаурель, Толин и Пончини перемещались в направлении океана. Лавина захлестнула лесок, в котором решил окончить свои дни Зум; его дерево одиноко торчало посреди ледяного потока. Толстяк сидел на ветке со скрещенными ногами и руками — неподвижный центр перевернутого мира. Хумс понял, что не в силах расстаться с другом. Все равно путешествие закончилось. Он прыгнул вниз и, увертываясь от острых кусков льда, попытался добраться до древесной кроны. Остальные продолжили свой путь к морю. Встреча лавины с соленой океанской водой породила гигантскую волну, умчавшую путников к Южному полюсу, в то время как арауканская рать плыла к Северному. Несмотря на адский шум, Толин наигрывал на пифильке прощальную мелодию.
ЭПИЛОГ
ЗВЕРЕК ИЗ ДРУГИХ ВРЕМЕН
Все должно меняться, чтобы вернуться к началу. Из выступления Хуана Неруньи в сенате.
Кафе «Ирис» нисколько не изменилось. Пожилые официанты разливают в пурпурном зале вино из кувшинов. Посетители в лиловых халатах ведут нескончаемые беседы. То и дело возникают новые темы — землетрясения, революции, арауканские нашествия, народные правительства — и тонут в водах воспоминаний. Ничего не случается. Никто не входит. Никто не встает с места. Вечный сигарный дым, вечный запах герани: похоже, о собравшихся здесь забыла сама смерть. Когда внесли чашу, источающую соблазнительный аромат, разговоры стихли: все, глоток за глотком, принялись смаковать горячий пунш. Языки развязались, на волнах алкоголя закачались легенды. Из самого дальнего угла послышался голос карабинера. Или крысы? Зверек, старыйста-рый, сидел на голове блюстителя порядка; казалось, он сросся с черепом. У обоих было одно и то же выражение лица (морды) и, возможно, одна душа. Человек, как и крыса, был очень стар, с кожей, изрытой морщинами. Не шевеля губами, карабинер рассказывал истории из незапамятных времен. Случились ли они на заре человеческой расы, ныне исчезнувшей? Или им суждено произойти в будущем? Или это — рассказ о том, что происходит прямо сейчас, в этот момент? Никто не задавался такими вопросами. Привязать событие ко времени было для завсегдатаев кафе святотатством. Важно не «когда», а «что».
— Да, — раздался голос карабинера (крысы?), — гигантская волна подхватила шестерых мужчин и одну женщину и понесла их в Антарктику с немыслимой скоростью. Они не боялись и не хотели умирать или жить. Они не бежали ниоткуда и никуда не стремились. Они просто были, не ведая, кто они такие. Они обладали единым сознанием, через которое в мир приходили космические силы. Когда все привыкли к реву волн, слившись с океаном, когда соленая вода запульсировала в том же ритме, что их кровь, когда тела их лишились отчетливых границ, — тогда в звуках пифильки стали различимы слова. Слова о чем? О том, что еще возможно достичь потерянного рая, легендарного Зеленого острова. Там без боязни живут неведомые создания, сохранившие первоначальный язык. И семеро странников решили отыскать этот Эдем. Сколько времени ушло у них на поиски? Как они сумели преодолеть барьер из льдов, мешающий подобраться к острову? Говорят, они высадились на берег со множеством пещер и были встречены огненным смерчем. Аурокан, когда-то поглощенный единой душой этих шестерых, помог им победить. Всепроникающий голос едва не оглушил путешественников. Слова, сказанные им, превратили людей в растения, животных, камни. Но они не отступили: ведь сознание осталось у них, а любую из оболочек можно было покинуть. Так они добрались до центра острова, откуда вытекали четыре реки. У их истока было видно существо, ростом и обликом похожее на человека, — но не человек. Оно говорило на Материнском Языке, и в воздухе возникали лучи, драгоценности, разные предметы. Земля была устлана зелеными перьями и птичьими скелетами. Подойдя ближе к волшебнику, путники увидели, что это — попугай, проживший не одну тысячу лет, бессмысленно повторявший заученные им слова. От него они научились остаткам божественной речи, смогли строить предложения. Тогда они вспомнили о далекой родине, Чили, и подарили ей жизнь. Полоса земли длиной в четыре тысячи двести километров взвилась, как змея, кусающая себя за хвост. Этот живой круг со всеми обитателями — отныне ангелами, полными высоких устремлений, — пронесся над Южной Америкой, подхватил братские народы для похода в Вену, синюю страну, где воцарится Белая Мачи, ибо оттуда она пришла когда-то… и так далее… и так далее.
