Сердце Урасима Таро радовалось тем необыкновенным вещам, что ему довелось увидеть, трепетало при виде цветов. Рассветы сменяли закаты, шли годы и месяцы. Незаметно минуло три года.

Как-то Урасима Таро сказал:

— Ты когда-то говорила мне о тридцати днях. Когда я покидал отца с матерью на родине, думал, что ухожу совсем ненадолго, а прошло уже три года. Наверняка отец с матерью беспокоятся обо мне. Хочу поехать навестить их, успокоить.

— Три года мы были вместе, как утки-неразлучницы за перегородкой, дав клятву вечной любви. Три года прошли как миг, и всё же ты говоришь, что твоё сердце неспокойно. Если теперь расстанемся, доведётся ли свидеться вновь! Говорят, что связь супругов сохраняется на две жизни. Что ж, пусть в этой жизни наша связь была мимолётной, будто с призраком во сне, непременно, в будущей жизни родимся вместе на одном цветке лотоса, — сказала женщина и горько заплакала.

Потом она продолжила:

— Вот ещё, я кое-что от тебя скрыла. Знай, я — черепаха из этого Замка дракона. Ты спас мне жизнь у берега Эносимы и сказал, чтобы я отплатила тебе за добро, вот мы и стали супругами. Вот это, посмотри, мой прощальный подарок тебе, — из левого рукава она вытащила красивую шкатулку. — Никогда не открывай этой шкатулки! — сказала она и протянула ему.

Говорят: встретившиеся расстаются. Это надо понимать так, что те, кто встретился, обязательно расстанутся. И всё же это всегда тяжело.

Женщина прочла:

Ушли год за годом,

Когда коротали мы ночи

С тобою вдвоём.

Теперь расстаёмся. Как жаль!

Когда повстречаться придётся!

Урасима ответил:

И вот — расстаёмся.

Сказать не могу, как печально!

Но клятва, что дали

С тобой мы, она глубока.

Я знаю, мы встретимся вновь!

Обоим было жаль расстаться, но Урасима Таро не мог остаться. Что ж, он взял шкатулку, прощальный подарок, и отправился в родные края. Он никак не мог забыть о черепахе и всю обратную дорогу, преодолевая долгий путь по волнам, думал о ней. Урасима Таро сочинил:

Поклялся любить я,

И облика женщины той,

Которой поклялся,

Забыть ни на миг не могу.

Что делать? О, горечь разлуки!

И вот Урасима вернулся в родные места. Огляделся. Кругом равнина, с которой исчезли даже следы человека, живут на ней лишь тигры. Урасима, увидев это, подумал: «Как странно!» Когда он посмотрел по сторонам, обнаружил хижину из хвороста. Он подошёл.

— Есть здесь кто-нибудь?

Из хижины вышел старик лет восьмидесяти.

— Кто здесь?

Урасима спросил:

— Не знаешь ли, где Урасимы, что здесь жили?

В ответ старик сказал так:

— Не знаю, кто ты. Очень странно, что ты спрашиваешь, где Урасимы. Говорят, эти Урасимы жили здесь лет семьсот назад.

Таро очень удивился, снова подумал: «Как странно!» — и рассказал старику свою историю, всё, как было. Старик тоже подумал: «Как странно!» — у него текли слёзы, он сказал, указывая пальцем:

— Посмотри, там старый могильный холм и старый надгробный памятник. Говорят, это могила тех самых людей.

Таро, плача и плача, пересёк равнину с густой росистой травой, подошёл к старому могильному холму и, проливая слёзы, сложил:

Ушёл ненадолго,

Теперь возвращаюсь домой,

Кругом осмотрелся:

Равнина, где тигры живут.

О, как не грустить мне! Печально!

Урасима Таро сел в тени сосны, он был крайне изумлён. Таро вспомнил о шкатулке, прощальном подарке черепахи. Она велела ни за что не открывать шкатулку, но теперь, делать нечего, он решил открыть и посмотреть.

Когда он открыл шкатулку, из неё тремя ниточками поднялось фиолетовое облако. Урасима увидел это и мгновенно постарел, от его двадцати трёх — двадцати четырёх лет не осталось и следа.

Потом Урасима превратился в журавля и взлетел в небо. Выходит, черепаха распорядилась запереть годы Урасимы в шкатулку. Поэтому-то он и прожил семьсот лет. Ему было сказано не открывать и не смотреть, и досадно, что он не послушался.

Ради ночи любви

Урасиме шкатулку дала,

Но открыл он её,

Пренебрёг он советом моим.

Мои слёзы об этом. Как жаль!

Есть такое стихотворение.

Не все живые существа безжалостны, но люди, которые видят добро и не помнят добра, подобны деревяшкам и камням. Говорят, что сострадательные супруги дают клятву на две жизни. Это, воистину, желанно. Урасима стал журавлём на горе Хорай. Черепаха же под своим панцирем прожила десять тысяч лет. Когда нужен пример того, что радостно, рассказывают о журавле и черепахе. Людям говорят: будьте сострадательны, ведь сострадательный человек в будущем станет счастливым. Урасима Таро явился милостивым божеством Урасима в Танго, спасает души людей. Черепаха тоже стала в том же самом месте божеством — покровителем супругов. Это пример того, чему радуются!

НЕБО БРАХМЫ

Небо Брахмы ^[593]

Давным-давно, во времена правления императора Дзюнна^[594] на Пятой улице^[595] жил да был левый министр по имени Фудзивара-но Такафудзи. Выглядел он красавцем, талантов необыкновенных, богач — сокровищниц настроил великое множество. Словом, куда ни посмотри, ни в чём у него недостатка не было. И только в одном своём желании он не преуспел: почти до пятидесяти лет не родилось у него ни одного ребёнка.

Он много думал об этом и решил так: быть может, в предыдущей жизни водился за мной какой-то грех, и теперь из-за этого я лишён детей. Конечно, человек может дожить и до ста лет, но вечно никто не живёт, так что кто-то должен остаться после тебя и молиться за тебя после твоей смерти. Известны примеры — и в давние времена, и сейчас, — когда люди обращались с просьбами к богам и буддам, и те исполняли их желания.

И вот Такафудзи отправился в храм Киёмидзу, затворился на семь дней, простирался на земле, отвесил три тысячи триста тридцать три поклона.

— Пошли мне ребёнка! Всё равно, будет ли это мальчик или девочка, прошу тебя, — молил он. — Если ты выполнишь мою просьбу. в течение трёх лет каждый месяц я велю изготавливать тридцать три зеркала из золота и серебра, украшенные цветочным орнаментом. В течение трёх лет каждый месяц я стану зажигать тысячи светильников. Три года я стану преподносить семислойные шёлковые занавеси. Я соберу сто монахов, и они непрерывно будут читать «Лотосовую сутру» в течение трёх лет. На украшенной золотой пудрой бумаге я перепишу три тысячи триста тридцать раз «Сутру Каннон», — такие обеты он давал.

После того как семь дней молитв были закончены, на утренней заре он услышал торжественный голос: «Сюда, пожалуйста». В келье настоятеля находился величественный старый монах в оранжевой одежде и такого же цвета оплечье. Если бы в келье мирянина Вималакирти^[596] собрались тридцать шесть тысяч учеников будды, этот монах выделялся бы и среди них. Такафудзи не знал, куда ему встать, и тогда величественный монах повторил: «Сюда, пожалуйста». Такафудзи послушался и встал перед ним.