Всё это было так трогательно, что отшельнику захотелось взять ребёнка на руки. Он подумал: «Раз так, должно быть, стихотворение, выеденное червячком, сочинено его матерью, госпожой Госуйдэн. Но пусть даже эти слова имеют отношение к демонам, зверям или злым духам, всё равно пойду к нему!» Он пересёк разделявшую их широкую долину, взял на руки принца и сказал:

— Кто, кроме меня, обдует тебя веером в самые жаркие дни лета! Кто, кроме меня, накроет тебя лишним одеялом морозным зимним вечером, когда падает белый снег! Ты проводил месяцы и дни как птица, сложившая крылья в небе; как рыба, выброшенная из воды; как речная трава, не зацепившаяся корнями за берег; как лодка, не привязанная к берегу и носящаяся по волнам. Но шли годы, и ты дорос до трёх лет. Это удивительно, — рукава его чёрной рясы так намокли от слёз, что их можно было выжимать.

Принц был рад покинуть эти горы, но он тревожился:

— Я не могу не печалиться, ведь мне не суждено вернуться сюда, а здесь покоятся останки моей матери! Что мне делать?

— Не волнуйся, — ответил отшельник. — Мы станем усердно молиться о твоей матери.

Отшельник достал кости из-под листьев деревьев в расщелине между скал, положил сандаловые поленья и поджёг их, сделал погребальный костёр. Принц вздохнул:

— Эти три года останки матери хранили мне жизнь, и мы были неразлучны. В какой мир попадёт она теперь?

Он сочинил:

В этом мире,

Где живут люди,

Конец всегда один.

И это всего лишь

Дым погребального костра.

Вместе с отшельником они собрали кости и отправились в храм у подножия гор. Весной, под цветущими деревьями, ночь за ночью под осенней луной, он без устали учился и молился за упокой Госуйдэн. Это удивительно.

Итак, принц проводил годы в храме, дни и ночи напролёт думал о своей матери Госуйдэн, никогда о ней не забывал, читал сутры и молился о ней.

Шли годы. Весной того года, когда принцу исполнилось семь лет, он сказал отшельнику, проливая слёзы:

— Моя мать завещала мне: «Когда тебе исполнится семь лет, тебе следует явиться к твоему отцу, государю». Вот как было.

Отшельник пожалел принца и сказал:

— Что ж, по велению твоего сердца и полагаясь на завещание твоей матери, отправимся вместе. Доберёмся до Магадхи и как-нибудь добьёмся, чтобы нас приняли во дворце.

Он посадил мальчика на плечи монаха из их храма и сам отправился вместе с ним. Радости принца не было предела, ведь они торопились в его родную страну. «Если бы я был птицей, я полетел бы!» — воображал принц. «О, мой отец! О, государь! Только бы можно было слышать его имя!» Он должен был выполнить желание матери, а по её словам ему следовало отправиться во дворец. Принц обладал прекрасным сердцем.

Они так торопились, что не различали дня и ночи, и быстро прибыли в Магадху. Как раз в это время государь поднялся на южную башню, откуда было видно во всех четырёх направлениях. Он увидел красивого мальчика, идущего под охраной монаха. «Эх, будь этот мальчик моим сыном, я отдал бы ему престол! Как это было бы замечательно!» Государь вздыхал, думая об этом, а мальчик тем временем приблизился к нему. Государь спросил:

— Откуда ты идёшь? Кто твои отец и мать?

Мальчик обиженно надул губы, и некоторое время не отвечал на вопрос. Потом он заговорил сквозь слёзы:

— Что ж, государь, когда-то ты должен узнать об этом. Моя мать — Госуйдэн. Она носила меня в чреве, когда девятьсот девяносто девять твоих жён оклеветали её, и в довершение всего обманули воинов, сказав им, что ты, государь, приказал препроводить её далеко-далеко, туда, где живёт демон по имени Сякуо, и там ей отрубили голову. В этот момент мы должны были умереть вместе, однако благодаря помощи будд и богов, и трёх сокровищ, я внезапно родился и вот — живу. Эти годы и месяцы обо мне заботился мудрый отшельник, так я и вырос. Мать завещала мне так: «Когда тебе будет семь лет, иди к своему отцу, государю, и подробно расскажи обо всём». И вот вместе с мудрым отшельником я пришёл сюда.

Государь растерялся: сон это или явь? Некоторое время он растерянно молчал, потом сказал:

— Если сосчитать те годы и месяцы, что прошли с того времени, когда я потерял беременную жену Госуйдэн, то скоро будет семь лет. Я вздыхал по ней, полагая, что причиной смерти Госуйдэн являются злые духи. Но выходит, тут виноваты мои жёны! Это ужасно! — Из его глаз потекли слёзы. — О, и правда наш мир — мир страданий!

Его гневу и скорби не было предела.

— Но теперь мы встретились! Ты пришёл ко мне, так давай же оставим в прошлом наши горести и несчастья.

Принц ответил так:

— По какой-то случайности я оказался именно твоим сыном, государь, но судьбе было угодно, чтобы я покинул этот великолепный дворец. Я родился в глубине далёких гор, птицы и звери были моими спутниками, листья служили мне одеждой, а корни деревьев — изголовьем моей одинокой постели. Стоит ли, чтобы моё бренное, как роса, тело оскверняло это высокое место! — он захлёбывался от слёз.

Государь посмотрел на него и сказал:

— Ты прав. Надлежит собрать в одном месте девятьсот девяносто девять жён и казнить их. Ну же, перестань сердиться.

— Даже если убить всех твоих жён, не вернёшь умершей Госуйдэн. Наоборот, так грехи лишь умножатся. Лучше помоги им, — ответил принц. — Об одном только прошу тебя, отдай мне принесённую сюда твоим жёнам голову матери, чтобы я мог молиться за неё, как почтительный сын.

Государь выслушал его, он созвал девятьсот девяносто девять жён и сказал:

— Вы поступили со мной подло! Вы учинили гнусный заговор и убили носившую ребёнка, добрую, благословенную Госуйдэн. Все! Убирайтесь прочь из дворца! Да, ещё. Где находится голова Госуйдэн, которую вы приказали принести сюда? Быстро принесите!

Государь был вне себя.

Услыхав его слова, жёны поняли: всё стало известно. Они переглянулись. Ни одна не сказала: «Это я виновата», — а каждая говорила: «Это всё они!» Все рассказывали разное. «Вот ужас-то какой!» — среди тех, кто это видел и слышал, не было человека, который их бы не возненавидел.

И вот государь позвал воинов и потихоньку приказал им:

— Откопайте голову Госуйдэн, она закопана в земле на глубине в семь сяку.

Воины тут же откопали голову и представили государю. По высохшей голове ещё можно было судить о внешности Госуйдэн. Принц посмотрел, взял голову в руки и, не говоря ни слова, плакал. Государь, мудрый отшельник, посторонние люди — все захлёбывались слезами. «О, такому нет примеров в мире!» — только и были слышны вздохи.

Некоторое время принц держал голову матери в своих руках, потом в тени насыпной горы зажгли погребальный костёр из сандаловых поленьев. После собрали кости и отнесли во дворец Госуйдэн, где она и жила, когда была женой государя. Перед Каннон, которой годами поклонялась Госуйдэн, провели заупокойную службу. Государь тоже был там.

— Ах, как было бы хорошо, если бы была жива Госуйдэн и мы с ней жили бы вместе с тобой, нашим сыном. Но ведь есть и радость: ты выжил, и мы встретились. Теперь ты должен поскорее занять престол!

— Я благодарен тебе за эти слова. Но тогда мне придётся позабыть о моей матери. Отпусти меня. Я хотел бы стать монахом-отшельником, ходить по стране, стать подвижником и молиться за упокой матери, — ответил принц.

Государь возразил:

— Она умерла, хоть она твоя мать. Я жив, но разве я тебе не отец? Послушаться приказа отца и взойти на престол — значит быть почтительным сыном в этой жизни. Но если станешь молиться об умершей матери, то в будущей жизни ты сможешь стать буддой.

Принц ответил:

— Опасно пойти против решения государя. Однако принц Сиддхартха покинул дворец Шакья и у аскета Арары постигал дела тысячелетней давности, он стал буддой, но ради своей сыновней почтительности по отношению к своей матери госпоже Майе он девять раз по десять дней летом читал «Сутру Майи»^[346]. Ещё вот. Достопочтенный Мокурэн, печалясь тем, что его мать опустилась к голодным духам, в седьмую луну декламировал сутру «Урабонкё», и тысяча монахов проводила заупокойную службу, поднося чудесные напитки и яства, и он избавил мать от страданий^[347]. Что ты думаешь об этом, государь? Если я уйду в монахи и стану буддийским подвижником, дух матери станет буддой и освободится. Я также стану усердно молиться за тебя, моего отца — великого государя, и тогда в этом бренном мире, сколь бренном он бы ни был, всё изменится, моя сыновняя почтительность приведёт к тому, что от ветра не будут скрипеть ветви, дождь не будет переворачивать комья земли, а народ, вырастив урожай, не станет запирать дверей, такое наступит благоденствие. Оно распространится и на другие царства, не разбирая ночи и дня, несметная дань будет доставляться сюда. Тебе станут преподносить тысячи и миллионы сокровищ, каких ты только поделаешь. Но для этого тебе нужно отпустить меня, чтобы я осуществил своё желание стать монахом. К тому же моя мать была беременна мной и по этой причине её страдания в этом мире оказались безграничны и поэтому она умерла. Если я вступлю на престол, меня станет занимать другое, ведь сердце изменчиво, оно увлечётся мирскими делами, а если я стану невнимательно относиться к памяти матери, а это страшный грех, это может повлечь дурное воздаяние в следующей жизни.