– Хватит!

– Хватит? Мне, значит, на женщин даже смотреть нельзя было, а наша Магиня лесная, недоступная и правильная, в дешёвом байкер-клубе с каким-то неизвестным солистом переспала.

– Он не какой-то там, а очень даже известный, – Алиса заправила зелёный локон за ухо, обнажая маленький синий тоннель в ухе, и загадочно сверкнула жёлто-зелёными линзами. Личико девушки осветилось лёгкой полуулыбкой.

– Кому известный? Ты и сама не знаешь, как его группа называется.

– А мне и не надо его группу знать. Главное, что он особенный, не такой, как все.

– Ага. Он особенный, а ты теперь самая обычная. Он тебя даже домой не отвёз, бросил в гостинице спящую и за номер не заплатил. В чём его уникальность? Рядовой прохвост. Зачем ты вообще придумала в человеческом теле по стране путешествовать?

– Он не заплатил, потому что что-то случилось. И уехал не просто так. Что-то произошло. Я точно знаю. Я всё на свете знаю, забыл?

– Сколько раз ты мне говорила, что отношения заводить нельзя, а сама… Раньше ты всё знала, а теперь дальше своего носа не видишь. Правильно о тебе Лариса говорила, а я спорил, дурак.

– Лариса, – передразнила Матвея Алиса, ехидно фыркая, – А ещё пытаешься меня с толку сбить. До сих пор свою блондиночку вспоминаешь!

– А и вспоминаю. Зато я от любви свой дар не потерял, как некоторые. Ты, вон, вообще, кроме своего любезного, ничего не помнишь. Как там звали его, кстати?

– Не знаю…

– Вот. Даже имени не спросила. Совсем голову потеряла. А Ларису ты сама ко мне привела.

– Пожалела. Хорошая она. Животных любит, и мамой будет хорошей. А ты самый лучший специалист по лечению бесплодия.

– Спасибо.

– Это правда.

Леший, тихонько спящий в уголке, тревожно приподнял голову и насторожился, весь обращаясь в слух.

– Кикиморы? – Лариса засучила рукава, будто приготавливаясь драться.

– Они.

– Даже твоя Галка от меня нос воротит. А эти зачем пришли?

– Ясное дело – побить тебя. Ты же их обижала всегда, хворостиной гоняла и заставляла ягоды лесные собирать.

– Я люблю лесную малину, в том греха нет. Малина от простуды помогает и от депрессии.

– Тебе, может, и помогала, а кикимор, к труду не приученных, к хандре и усталости приводила. Вот и держи теперь оборону. А я в кладовке спрячусь.

– Можно и я с тобой в кладовку?

– Ты не поместишься. Это я маленький, благодаря тебе, в любую норку залезу. Там, в кладовке, у меня тайный лаз есть, но ты не пролезешь.

Леший вскинулся всем своим ладным рыжим телом и громко залаял. В дверь поскреблись. Вначале несмело и нерешительно, потом с напором и упорством. Бока взволнованной собаки заходили ходуном.

Проворный маленький Матвей уже скрылся в своей кладовке, только его и видели. Алиса озадаченно огляделась. Трусливой она никогда не была, поэтому твёрдо решила, что и сегодня справится. Тяжёлая метла в углу, с длинным черенком и упругими, жёсткими прутьями, привлекла особое внимание. Каждой смелой ведьме по метле, а каждой наглой кикиморе метлой по заднице!

– Эх, задам я вам сейчас, засранки! На хозяйку нападать вздумали?! Ы-ы-ы, – с грозным, воинственным криком смелая Алиса отперла засов и приготовилась к нападению, – А ну, чертовки!

Магиня пнула дверь стройной ножкой, награждая чей-то слишком любопытный лоб законной шишкой. На пороге стоял… Леший. Только совсем не пёс, а самый настоящий, из лесу. Леший болезненно охнул и обхватил синюшными ручонками дубовую голову, обильно поросшую зелёными листьями.

– Извините, а Галку можно? – спросил он вежливо, застенчиво водя по подтаявшему льду тонкой ножкой в плетёном лапте. Поднялся ветер. Зелёная борода фольклорного персонажа всколыхнулась.

– Зима на улице. Ты чего не спишь? – удивилась Алиса, зябко заворачиваясь в шерстяной плед, – Эй, постой-ка. А отчего у тебя листья-то зелёные? Влюбился? Ах, негодник. Таким манером у нас подснежники в феврале расцветут! Ты мне что? Хочешь природу порушить?

– Тебе, значит, можно? А нам нельзя? – дерзко парировал сказочный собеседник, неуступчиво топая.

– Эх, как заговорил! Я тебя, негодника! – Алиса широко замахнулась своей громоздкой метлой.

– Не бей его! Не имеешь права, – ох, чёрт! Галка! – Я здесь, Лёня. Сейчас выйду. Только причешусь.

Что ж за день-то такой? Что за страсти? Алиса плюнула в сторону влюблённых зверюшек и ушла к столу лепить пельмени. Видимо, натворила она дел. Все, по её примеру, влюбляются! Вот беда, так беда. Покой лесных обитателей под угрозой.

– Как дежуришь? Сегодня? А нельзя как-нибудь отменить? – Лариса взглянула на мужа снизу вверх, максимально жалобно.

– Ну, чего ты, Лар? Я же два раза в неделю дежурю. Разве ты ещё не привыкла?

– Ну, может, сегодня дома останешься? Мне страшно!

– Почему страшно-то? Рожать только через месяц. А с Ташка с Верном тебя в обиду не дадут, – улыбнулся Игорь белозубо и доброжелательно.

– Толку от той Ташки! Только хвостом вилять умеет. Если что-то случится, она Скорую не вызовет.

– Да что случится-то?

– Не знаю.

– Раньше ты не боялась одна дома оставаться, даже любила. Что произошло? – муж заключил её в тёплые объятия, ласково целуя в белобрысую макушку. Лариса расслабилась. Что это она, в самом деле? Как ребёнок.

– Да, конечно, это просто страхи. Раньше я беременной не была, – Лариса доверчиво прижалась к своему мужчине, пытаясь поцеловать. Ей очень мешал большой живот. Что-то подсказывало, что будущему ребёнку такое положение вещей тоже надоело. Дети – это, конечно, счастье, но ходить ими совершенно неудобно: переваливаешься, как колобок, и всё время на что-нибудь натыкаешься. Скорей бы уж родить и свои габариты вернуть, а то маневрировать сложно. И ребёнку тоже неудобно – в такой-то тесноте и темноте. Захочешь ручонки расправить, да не тут-то было!

– Ну, вот и хорошо.

– Пойду картошку почищу.

– Отдохни лучше.

– Я и так целыми днями лежу. Нужно руки размять. Заодно и отвлекусь.

Лариса дала себе торжественное обещание, что хандрить в отсутствии Игоря не будет, а лучше займётся приготовлением борща. Как раз кусок говядины в морозилке заскучал. Нужно в микроволновке разморозить и бульон сварить. Будет, чем ей до самой ночи заняться. Беременная Лариса сейчас неторопливая, медлительная. Капусту три часа шинковать будет, а морковку на тёрке тереть ещё дольше. Хозяйка принципиально кухонным комбайном не пользовалась – дед Матвей учил, что всё руками надо делать. Хотя у самого-то колдуна работница была. Галка. Кикимора болотная. Хорошая девчонка, как оказалось. Опять этот Матвей, нигде от него спасенья нет!

Прочь, непрошенные мысли. Вначале Лариса борщ сварит, а потом поспит недолго, и Игорь вернётся. Хотя он теперь только завтра вечером придёт. Ну, ничего. Она собак с утра выгуляет, с пожилыми тётками-соседками посплетничает. Так себе расписание, но что делать? Надо привыкать. С маленьким ребёнком вообще тоска будет, наверное. И Тамарка, как назло, в Геленджик уехала. Насовсем. С новым мужиком. У подруги последнее время совсем с мужем не ладилось, что неудивительно, с такой-то философией. Тамара вечно учила скучную Ларису жизни. Мол, на полную катушку надо. Ушёл один – придёт другой. Ларису такое непостоянство не прельщало. Ей вполне хватало Игоря. Или не хватало?

Опять этот чёртов Матвей с проклятой рыжей бородой мерещится. Это ж надо? Мало того, что помолодел, так ещё и обнажённый ей в галлюцинациях показывался. Тьфу. Поганец! Хотел её с ума свести и воспользоваться? Лучше б хотел. А то даже обидно. Возможностей у колдуна было, мама дорогая, но он держался, как кремень. Не понравилась ему Лариса, как женщина. Вот и весь сказ. Тьфу на тебя, Матвей. Не больно-то ты и нужен.

– Лар, я пошёл! Целую! – объявил муж задорно, будто бы даже с радостью.

И дверью хлопнул. А поцелуй-то где?

Настала тишина. Раньше Лариса не замечала, как тихо становится после ухода любимого. Как будто какая-то часть едва уловимых звуков уходит вместе с ним. Жутковато.