– Не сомневаюсь… – наклонился теперь уже и он к ней, нависая над ней на обеих своих руках и соединяя же, параллельно, их лица лбами. – Но – нет!.. Возвращаться мы – не будем. Мы тему эту – закрываем; и больше к ней – не возвращаемся!.. По крайней мере: сегодня. Сейчас. И… Здесь. – И, сев на ее ноги, сжав где-то между еще их и своими же по обеим сторонам, «провел» по ней только взглядом, с головы до пояса, по всем изгибам и округлостям. После чего – слегка еще и проследовал же следом, тем же все маршрутом, но уже и «на практике», своей же правой рукой, лишь костяшками пальцев, и все же: от шеи до живота, очерчивая контур и нижнего белья; под гулкие удары ее же сердца и хриплое, вновь сбившееся, так еще затем и ускорившееся в разы дыхание. – Кто бы мог подумать, что я все же тебя уговорю… – прошептал после он, не тая нотки удовольствия и прямо-таки удовлетворения в своем голосе.
– Как уговорил, так и «разговорившись», продолжив: вот так смотреть и так же все говорить!.. – Просипела она, боясь уже и сорваться: на том или ином слове. А там – и на той или иной уже букве: когда он все-таки вернулся взглядом к ее глазам, стоило ей только закончить говорить, и тут же срывая с ее губ тихий стон – под расширенные и почти поглотившие радужки черные зрачки; причем – у обоих.
– То есть, комплементы – отпадают? – Наклонился к ней совсем уже Егор и прошелся губами вверх по впалому животу и своду ребер. – И тем же макаром?..
– М-хм!.. – Облизнула губы София, заранее уже зная, да и затем уже и чувствуя, что это и мало же чем поможет и не помогло: она же будто вся и за мгновение – высохла; но только и не той частью тела, с которой контактировал и от- он; и перешла на жизнь и зависимость – от нее и ею же: как и от его уже и донельзя влажных касаний губ и языка. Буквально: впитывая эту самую влагу. И только так – борясь с обезвоживанием. – Иначе – это будет первый, и он же последний, раз, когда… я поддаюсь и поддалась на уговоры!
– Что ни говори, а девушка мне досталась: прекрасная!.. – Слушая томные вздохи и не менее тяжелые выдохи, он не без улыбки продолжал исследовать и пробовать ее и ее же кожу на вкус. А дойдя вновь до резинки – прикусил ее вместе… с кожей, внизу, а затем уже и вверху, чуть даже и засосав открытый участок груди, после чего – поднялся и к ключицам. – Никаких – комплиментов. Никаких – «хотелок»!.. Никакой меркантильности и, внимание, «материальщены», статусности!.. Никакой – важности и… значимости. Никакого: и значения. Никакой, опять-таки, значимости, но уже и цены, ценности «себя»!.. – И, оставив последний поцелуй у подножия шеи, вновь навис на руках по обе же стороны от ее головы и лица. – Ты отличаешься не только тем, что соединяешь «нас», не разделяя!.. Но и тем, что осталась. Как: вообще. Так и… «Со мной». Почему?..
– Возможно!.. Что и как раз – из-за этих же самых все «отличий»… – И поднялась на локтях рук к нему, чтобы уже и самой коснуться губами его: сначала – его правой стороны шеи, срывая уже и его тихий стон; после чего – прошла по подбородку и до губ, затем – снова по подбородку и опять возвращаясь на шею, только теперь уже именно прикусывая, кусая и зализывая свои следы: на ее середине-сердцевине и начавшем уже и ходить ходуном кадыке. – Тех, что ты все же нашел и так же все-таки увидел, различил и рассмотрел!.. Ты – захотел этого. В этом – была твоя нужда!.. А значит и, какая-никакая, значимость, значение и… ценность! Именно во мне, как «во мне», а не в… ней. И пусть меня это – все еще немного да и… коробит. Но я – смогу сделать: так же. Найду такие же в себе силы, как и ты, не смириться, а принять… и жить с этим!.. С тем, что когда-то – была она. А теперь, вот, есть: я!.. И… Что-то же подобное происходит со всеми бывшими и… нынешними, нет? Пусть у меня – и не было такого и… подобного еще! Но…
– То есть, я не похож – ни на кого из?.. – Поймал ее все-таки левой рукой за подбородок парень, отрывая от себя, когда она уже заканчивала с его левой стороной шеи: чтобы на этом вопросе, именно на этом, увидеть «ее» и ее же глаза.
– У меня их было – не так много!.. – Осекла теперь сама и перебила же его София. – Но и… Да. Собственно, как и он же все – в принципе: ни на кого. Просто иногда качество – серьезно так превышает и перевешивает количество; и далеко – не в лучшую сторону. А порой – и совсем же все плохо: в худшую!.. Что и отбивает всякого же рода и… всякое желание: не только сравнивать, перебивать и перевешивать, но и соперничать; «в принципе» и… продолжать вообще! Делать – что-либо, чтобы и… противостоять.
– Он что-то сделал тебе?.. – И пусть хватка стала чуть сильнее, но он продолжал контролировал ее, как и себя: еще помня – в ком причина. Как и то, что с последним – пока мог; а там – как пойдет. Не хотелось бы, конечно, чтобы отрезвляла, но и уж лучше: она, чем он. Да и очередная же вещь о… том. Долбанет же, явно, по всем яйцам сразу и мира – мало никому не покажется. Оставалось лишь надеяться, что и вернется: сторицей.
– Как «первый» и… последний? Определенно!.. И далеко – не по моей воле. Но… – А брови его, тем временем, позли: все выше и выше; пока и не пересекли только ему понятную и известную же грань, где буквально слетели вниз и на переносицу, являя взгляд, резко ставший из шокированного в ужасе – суровым. – Неважно!.. Это – в прошлом. Как и он!.. Хотя, если так подумать, не из-за него, но «по нему» – я стала спать: куда хуже. И… Он же – и исправил это. Хоть: что-то!.. Помог же мне восстановить – сон.
– Только не говори мне, что!.. – И взгляд Егора метнулся в сторону медведя, после чего на девушку… и обратно. – Выкину его – завтра же. Вместе: с постелью!..
– Егор!.. – Тут уже она обхватила его лицо руками и развернула к себе, проследим затем и за тем, чтобы и вместе с глазами, огладив его скулы и, тем самым, окончательно и обратно привлекая к себе его все внимание: тут же упавшего взора – сначала на ее губы, а после – и поднявшегося на и в ее глаза. – Все хорошо. Все в порядке!.. Слышишь? Уже… Его, как и Анны, нет! Точнее… В отличие – от Анны, да, он живой. Но!..
– Не-на-дол-го!.. – Рыкнул блондин, тут же меняя позу и садясь на постели, потянув с и за собой и девушку: усаживая ее затем сразу – сверху на себя и свои же ноги. – Та самая «заминка», да?.. Оговорочка… По Фрейду. С «он… а говорил… а». Про розы в медведе. И… В только начавшемся тогда и на капоте со мной же все: разговоре; закончившемся, как видно, только сейчас и… И то!.. При первом же не только телесном, но и душевном знакомстве-контакте. Ирония!.. Он ведь был знаком – с Розой. Да… И что-то мне подсказывает, что и до сих пор: есть. А такие люди – долго не живут. Просто: не должны!.. Он ведь – человек? – Брюнетке же ничего не оставалось, как кроме, хоть и еще задумчиво, но и уже, вместе же с тем, положительно кивнуть ему: пока не до конца догадываясь, понимая и принимая – к чему он это все и этим же клонит. – А они – вечные «шестерки»!.. И «на посылках» – до скончания… своих лет. Помнишь еще уже и другой наш с тобой разговор: про «инцест»? Не прямой!.. А про «солидарность»? Да и медведь же еще… этот. «С лепестками»!.. – И кивнул же еще головой в сторону игрушки. – Она напихала их – в его подушку и отдала тебе: через него. Наверняка: опасаясь всего того, что могло… и может еще – прийти в твои сны. Не столько страшного и ложного, для тебя, сколько страшного и… правдивого, для нее: и против же все… нее!.. «Кошмары» – не твои, а ее. Иначе бы – скрывать их, таким, вот, образом, она не стала. Да и не обратила бы вовсе внимания: изначально. Но она – обратила; и не обратила же, как раз, внимание – твое. Так еще и забила вновь голову «своим», ко всему же имеющемуся!.. В своем стиле.
