- Где граф, Тина? - спросила она.
- В банкетном зале, моя леди. Он сидит там один за столом, закутавшись в плащ, пьет вино, и лицо у него белое, как у мертвеца.
- Иди и расскажи ему о том, что мы видели. Я буду наблюдать из окна, чтобы пикты незаметно не перелезли через палисад.
Тина немедленно выбежала из комнаты. Внезапно Белеза вспомнила о предупреждении в письме графа держаться подальше от банкетного зала. Ее снова охватило тревожное беспокойство. Она подошла к полуоткрытой двери и услышала легкие шаги девочки, идущей по коридору, а потом раздался размеренный негромкий шелест шагов, означавший, что Тина стала спускаться по лестнице. Девушка потянулась к ручке двери, чтобы распахнуть ее.
Но прежде чем она достигла своей цели и шире приоткрыла дверь, чтобы позвать девочку назад, она услышала пронзительный крик ужаса, от которого ее измученное сердце чуть не выскочило из груди от страха.
Она тут же перескочила через порог, толчком отбросив дверь, которая, распахнувшись, глухо стукнула о деревянную стену коридора, и стремительно рванулась по проходу, почти не соображая, что делает и зачем это делает.
Посреди лестницы она в ужасе остановилась, словно окаменев. Все вокруг нее закружилось в сумасшедшем, непрекращающемся круговороте.
Она не закричала, как кричала Тина. Все вокруг колыхалось. Она не была способна ни пошевелиться, ни издать какой-либо членораздельный звук. Невероятный страх вцепился в ее растревоженные, обнаженные нервы. Она увидела девочку и подсознательно почувствовала, как ее онемевшие руки отчаянно вцепились в хрупкое тельце Тины. Но это была единственная реальность в окружающем ее мире, в этом непредставимом ужасе.
х х х
Обеспокоенный Стромбанни, нервно топчась на дворе, только покачал головой в ответ на вопрос Конана.
- Нет, ничего не слышал.
- А я слышал! - животные инстинкты киммерийца пробудились в нем. - Это донеслось с южной стороны из-за хижин.
Он выдернул из ножен саблю и направился к палисаду. Со двора не было видно южной стены и находящихся там охранников. К тому же ночь затрудняла восприятие. Воодушевленный примером Конана, Стромбанни отправился вслед за ним.
В начале прохода между убогими хижинами и довольно плотной стеной палисада он увидел остановившегося Конана. Проход этот был скудно освещен двумя догорающими факелами, помещенными на противоположных концах этого коридора. И примерно в центре прохода на утоптанной земле лежала скорчившаяся фигура.
- Бракус - выругался Стромбанни. Он обеспокоенно подбежал к нему и опустился на колени. - О, Митра! Его горло раскромсано от уха до уха!
Конан внимательно осмотрелся. Кроме него, Стромбанни, склонившегося над трупом, и мертвеца в проходе больше никого не было.
Он шагнул к бойнице и посмотрел сквозь нее. В кругу пляшущего света, отбрасываемого факелами, ничего не двигалось.
- Кто мог сделать это? - спросил он скорее себя, чем Стромбанни.
- Зароно! - зашипел с ненавистью и тут же вскочил на ноги Стромбанни. - Он послал своих собак, чтобы те убили моего человека. Он явно жаждет уничтожить меня! Дьявол! У меня остались враги внутри палисада!
- Подожди! - Конан решительно схватил Стромбанни, рванувшегося вперед, за руку, чтобы удержать его. - Я не думаю, что Зароно...
Однако возбужденный пират умудрился вырваться. Грязно выругавшись, он побежал по проходу.
Конан последовал за ним. Стромбанни помчался прямо к костру, в тепле которого нашел приют его соперник. Зароно сидел у пламени и пил из кружки пиво.
Его изумление было неподдельным, когда кружка, выбитая сильным ударом, расплескивая жидкость, полетела в сторону, а ее содержимое, пенясь, побежало по нагрудному панцырю, а его самого сграбастали безжалостные руки. Костер зашипел. Корсар с искаженным лицом уставился на капитана пиратов.
- Ты... Ты, проклятая собака! Убийца! - бешено заорал Стромбанни. - Ты убиваешь моих людей, нанося им удары в спину, хотя эти спины защищают и твою поганую шкуру, как и мою!
Конан подбежал к ним. По всему двору люди перестали есть и пить, стали медленно приподниматься со своих мест, многие уже пристально наблюдали за развернувшейся драмой.
- Что ты хочешь этим сказать? - отплевываясь, спросил Зароно.
- Что ты послал своих людей убивать моих товарищей, находящихся на посту, - проревел свихнувшийся бараханец.
- Ты лжешь! - ненависть корсара вдруг вспыхнула всепоглощающим неистребимым пламенем.
С криком необузданной ярости Стромбанни выхватил свою саблю и изо всей силы обрушил ее на голову корсара. Зароно успел отразить удар, и голубоватые искры каскадом хлынули из-под клинка.
Он устремился вперед, выхватывая из ножен кинжал в дополнение к мечу.
В следующее мгновение они, словно берсеркеры, бросились друг на друга и сцепились в ожесточенной схватке. Клинки звенели и яростно сверкали в свете костра. Их люди слепо и моментально отреагировали на вспыхнувшую дуэль.
Раздался громоподобный рев, когда пираты и корсары бешено ринулись друг на друга. Остальные охранники, которые еще мгновение назад топтались на брустверах, вглядываясь в ночную темноту, покинули свои посты и с обнаженными саблями поспрыгивали вниз, во двор. Сейчас же на крепостном дворе возникла ужаснейшая неразбериха суматошного боя.
Некоторые из солдат и слуг графа также оказались втянутыми в рукопашную схватку разгоревшегося сражения, а солдаты у ворот возбужденно повернулись в сторону дерущихся. Они пораженно уставились на кровавую резню и совершенно забыли о затаившемся снаружи враге.
Все произошло так быстро и неожиданно - давно тлеющая ненависть вылилась во внезапное кровопролитие, - что люди безжалостно сражались друг с другом уже по всему двору, прежде чем Конан успел добраться до обезумевших капитанов. Казалось, ничто не остановит безумную бойню.
Не обращая внимания на мелькающие мечи двух соперников, киммериец с такой порывистостью оттолкнул их друг от друга, что они отступили назад, а Зароно даже вытянулся во весь рост на взбуровленной земле.
- Вы - проклятые идиоты! Вы хотите поставить на карту жизни всех нас!?
