Зампред ОГПУ Балицкий».

Однако в дальнейшем положение «Арно» осложнилось. У него вновь начались запои, что постепенно вызвало негативное отношение к нему со стороны руководства Форин-оффис. К тому же, к нему стал проявлять интерес ответственный чиновник из службы безопасности МИД Англии. Центр приказал всем нелегальным разведчикам, задействованным в работе с «Арно», немедленно выехать на континент. Остался лишь «Андрей», который должен был получить от англичанина шифры на следующий год.

О сложности обстановки, в которой пришлось работать «Андрею», свидетельствует письмо назначенного к тому времени уже нелегальным резидентом «Кина», направленное в Центр 6 июня 1933 г.:

«Не исключено, что Андрей может быть ликвидирован противником. Тем не менее директивы о его немедленном отъезде я не дал. Уехать сейчас — это значит потерять источника, а при его значимости это равно ослаблению нашей обороны и усилению работы противника. Возможная же сегодня потеря Андрея, завтра других товарищей — неизбежность, предрешенная характером поставленных задач».

В ответ руководство ИНО писало резиденту 4 августа того же года:

«Просьба передать Андрею, что мы здесь вполне осознаем самоотверженность, дисциплинированность, находчивость и мужество, проявленные им в исключительно тяжелых и опасных условиях последних дней работы с Арно».

В конце 1933 года «Арно» был уволен с работы. После очередного запоя он покончил жизнь самоубийством, отравившись бытовым газом.

Однако наводки на британских шифровальщиков, с которыми «Арно» работал в Женеве в Лиге наций, не пропали даром. В 1934 году «Андрею» удалось завербовать шифровальщика британского МИД «Мага», от которого поступала ценная документальная информация. Некоторые из документов оказались настолько важными, что были доложены лично Сталину. Среди них — тексты телеграмм, отправленных английским посольством в Берлине по результатам встреч министра иностранных дел Великобритании Саймона с Гитлером и другими нацистскими бонзами.

Работа советской разведки с «Магом» успешно продолжалась до 2 сентября 1939 г., когда он был выдан предателем Вальтером Кривицким[10]. «Маг» был арестован британской контрразведкой и осужден к 10 годам тюремного заключения.

Что касается Захара Воловича («майора Владимира»), о котором «Андрей» сказал «Арно», что он отстранен от работы и наказан, то это произошло только в 1937 году и не было связано с его проступком в Париже. В 1936 году он был награжден орденом Красной Звезды. До марта 1937 года занимал должность начальника 1-го (охрана правительства) отдела ГУГБ НКВД СССР. Однако 22 марта старший майор госбезопасности Волович был арестован по делу Генриха Ягоды, а 15 июня лишен всех наград. Припомнили ему и случай с приобретением шифров, расценив это как «попытку вредительства». 14 августа 1937 г. Захар Ильич Волович был приговорен к высшей мере наказания за «шпионаж и участие в контрреволюционном заговоре» и в тот же день расстрелян. Реабилитирован в середине 1950-х годов.

Находясь за границей на нелегальном положении, «Андрей» выполнял и другие разведывательные задания Центра. Значительная их часть была связана с организацией перебросок секретных материалов и документов через границы иностранных государств в СССР. Однажды ему было дано поручение нелегально вывезти из Италии добытый разведкой пулемет новейшей по тому времени конструкции. «Андрей» блестяще выполнил эту задачу, играя роль больного английского лорда-миллионера, страдающего припадками эпилепсии и возвращающегося на родину в сопровождении сестры-монахини. Разобранный на части пулемет разведчик провез в сумке для гольфа.

Руководство ИНО ОГПУ высоко оценило работу Д. Быстро-летова в нелегальной разведке. В представлении к награждению разведчика знаком «Почетный чекист», в частности, отмечалось:

«Работает в качестве заместителя резидента. Проявил себя как преданный, храбрый, настойчивый и дисциплинированный чекист. Своей исключительной выдержкой и проявленной при этом исключительной настойчивостью провел ряд разработок крупного оперативного значения. Участвуя лично в ряде опасных мероприятий, добился серьезных результатов».

Одновременно с разведывательной деятельностью в 1930–1936 годах Д. Быстролетов по чужому паспорту на имя голландца Галлиени учился в аспирантуре медицинского факультета Цюрихского университета и получил диплом доктора медицины по специальности «Акушерство и гинекология». Тогда же он, как практикующий врач одной из швейцарских частных клиник, сделал научное открытие о регулировании пола будущего младенца при планировании семьи.

Д. Быстролетов был всесторонне одаренным человеком. Достаточно сказать, что он владел 20 иностранными языками, был слушателем Берлинской и Парижской академий художеств и брал частные уроки у художников-графиков.

В 1936 году после многолетнего пребывания за рубежом на нелегальной работе Д. Быстролетов с женой возвратились в Москву. В характеристике на разведчика, написанной ранее резидентом Б.Я. Базаровым, подчеркивалось:

«…За время работы с тов. Быстролетовым я имел случаи видеть, как он, имея разрешение прервать работу из-за наличия непосредственной серьезнейшей угрозы его личной свободе, не прервал ее, а оставался на работе до тех пор, пока не доводил ее до конца.

Исключительно добросовестный в проведении возложенных на него задач и исполнительный, он заслужил доверие к себе…»

В Москве Быстролетов работал в центральном аппарате внешней разведки. Руководство Службы готовило разведчика для выполнения нового ответственного задания. Он должен был выехать в нацистскую Германию для восстановления связи с ценным источником, занимавшим важную должность в германском вермахте. Быстролетов был представлен наркому внутренних дел Николаю Ежову как один из лучших работников разведки. На его счету было получение шифров Италии, Германии, Франции, Англии, Чехословакии, Австрии, Швейцарии и Турции. И это — не считая успешного выполнения других ответственных разведывательных заданий.

В своей книге «Пир Бессмертных» Д.А. Быстролетов так рассказывает о встрече с всесильным наркомом:

«Тяжелое время требует личных жертв. Мне напомнили, что на данном мне почетном боевом оружии не напрасно выгравирована надпись: «За бесстрашие и беспощадную борьбу с контрреволюцией». Я получил новое задание — под видом голландца выехать с женой в голландскую Индию, купить там плантацию и вступить в голландскую профашистскую партию, затем перебраться в Южную Америку и вступить там в местную организацию национал-социалистов. Конечная цель комбинации — возвращение в Европу, где на случай войны с Германией меня свяжут с очень важным источником в немецком генштабе.

В моем присутствии доклад об этом назначении сделал наркому Ежову начальник Иностранного отдела Слуцкий. Ежов внимательно выслушал, взял синий карандаш, размашисто написал на первой странице доклада: «Утверждаю. Ежов», потом сказал:

— Мы даем вам лучшего источника. Цените это. Вы зачисляетесь в кадры с присвоением воинского звания. Подавайте заявление о приеме в партию. О матери не думайте — мы во всем ей поможем. Спокойно поезжайте за границу. Помните: Сталин и Родина вас не забудут. Ни пуха, ни пера!

Обнял, три раза поцеловал. Я вышел взволнованный и воодушевленный».

Однако отъезд за границу не состоялся. Дмитрий Александрович попал под подозрение как лицо, близкое к Г. Ягоде. Командировку отменили. 25 февраля 1938 г. разведчик был неожиданно переведен во Всесоюзную торговую палату на должность заведующего бюро переводов.

В уже упомянутом выше произведении Д.А. Быстролетов по этому поводу пишет:

«Сначала в Иностранном отделе Главного управления государственной безопасности, где я работал, арестовывали малоизвестных мне людей. Придя домой, в разговорах с женой я только разводил руками: «Откуда у нас столько изменников и шпионов?» Но потом один за другим исчезли все старые начальники и мои товарищи, а сам я был переведен в совершенно гражданское учреждение, хотя и связанное с заграницей, — в Торговую палату. Но и там волны арестов уносили нужных и проверенных людей, опытных работников. Арестовывали явно по какому-то плану…