В июле 1939 года от Маклейна поступила важная информация по Финляндии. Центр высоко оценил ее, однако дал понять, что его интересует не передача содержания документа по памяти, а сам документ. Тогда «Джипси» сняла в Париже квартиру, в которую перевезла свои фотопринадлежности…

Летом 1939 года «Джипси» выехала в отпуск на Средиземноморское побережье Франции. Она отказалась от старой квартиры, надеясь по возвращении снять новую. После завершения отпуска она возвратилась в Париж. Однако связь резидентуры с ней и Маклейном была неожиданно утрачена: в Москве началась очередная волна репрессий в отношении сотрудников разведки, и поддерживавшие с ними постоянный контакт разведчики из парижской резидентуры были отозваны в Центр.

1 сентября 1939 г. Германия напала на Польшу. Началась Вторая мировая война. «Джипси» не могла бездействовать и пошла на рискованный шаг: она явилась в советское посольство в Париже и встретилась с сотрудником резидентуры. Связь была восстановлена.

Спустя некоторое время после упомянутых выше событий в Центр поступила тревожная телеграмма из Вашингтона. В ней говорилось, что бывший член бюро Компартии США Гитлоу дал показания в комиссии Конгресса США по расследованию антиамериканской деятельности о том, что «Джипси» была агентом Коминтерна, а затем стала якобы работать на советскую разведку.

Кроме того, в октябре 1939 года в США вышла книга перебежчика В. Кривицкого «Я был агентом Сталина», в которой бывший руководящий работник ИНО ОГПУ также упомянул «Джипси» как сотрудника советской разведки. Возник серьезный вопрос о безопасности Дональда и его связной. Однако из-за того, что информация Маклейна имела исключительно важное значение, Центр принял решение не прекращать работу с разведчиками. Этот риск полностью оправдал себя. «Джипси» продолжала регулярно передавать от Маклейна важную политическую информацию, касающуюся, в первую очередь, политики западноевропейских стран в условиях разразившейся мировой войны.

Между тем в личных отношениях Маклейна и «Джипси» наметился разлад. Видимо, здесь сказалась и разница в возрасте разведчиков, которая составляла 14 лет. Дональд встретил 23-летнюю американскую студентку Сорбонны Мелинду Мэрлинг и полюбил ее. «Джипси» болезненно переживала измену возлюбленного, однако продолжала работать с ним в качестве связной. Это сотрудничество длилось до мая 1940 года, когда Германия напала на Францию. Немцы были в нескольких десятках километров от Парижа, когда состоялась ее последняя встреча с Маклейном. Он сообщил, что эвакуируется из Франции вместе с британским посольством. За два дня до падения Парижа, 10 июня 1940 г., Дональд Маклейн и Мелинда Мэрлинг официально оформили свой брак. Вскоре молодожены были эвакуированы вместе с персоналом британского посольства в Англию.

Буквально накануне падения Парижа резидентура НКВД переправила «Джипси» в Бордо. Оставаться во Франции ей больше было нельзя, и уже 19 июля она выехала через Берлин в Москву. Там она встретилась с руководством разведки, отчиталась о работе во Франции и начала подготовку к новой командировке.

22 июня 1941 г. «Джипси» находилась в Москве. На другой день она написала рапорт на имя начальника внешней разведки П.М. Фитина, в котором потребовала немедленно привлечь ее к активной работе. «Я могу идти радисткой на фронт, — писала она, — могу шить гимнастерки солдатам, наконец, имея большой опыт нелегальной работы, не боюсь идти в тыл врага».

Однако у руководства разведки были иные планы. В конце сентября 1941 года «Джипси» было предложено отправиться в США, откуда ее планировали забросить в одну из латиноамериканских стран. 1 октября она выехала скорым поездом во Владивосток. В США «Джипси» попала только 7 декабря 1941 г., именно в тот день, когда японцы уничтожили большую часть американского флота на рейде Перл-Харбора. После тяжелого путешествия она две недели проживала в одном из отелей Сан-Франциско. Оттуда «Джипси» перебралась в Лос-Анджелес, где находилась до ноября 1942 года. Все это время она постоянно выезжала в Нью-Йорк и Вашингтон, где выполняла задания резидента советской разведки Василия Зарубина. В основном она занималась восстановлением связи с законсервированной агентурой.

В ноябре 1942 года В. Зарубин пришел к выводу, что дальнейшее пребывание «Джипси» в США становится для нее опасным, поскольку она продолжала поддерживать регулярную связь со своей семьей и старыми друзьями. Он предложил Центру направить «Джипси» в Мексику.

Объем ее работы в мексиканской столице был весьма большим: курьер, шифровальщик, оперативный работник — все эти обязанности легли на ее женские плечи. Шла война, а нелегальная резидентура разведки в Мехико была малочисленной, и «Джипси» пришлось совмещать все эти функции. Она работала с ценным источником информации, видным мексиканским политическим деятелем, снабжавшим советскую разведку важной политической информацией, а также выполняла другие оперативные поручения резидента и Центра. «Джипси» добросовестно и успешно трудилась в Мексике вплоть до середины 1946 года. Однако работа на износ отразилась на состоянии ее здоровья, и в июле 1946 года Центром было принято решение отозвать «Джипси» в Москву.

Первыми словами Китти Харрис встречавшим ее коллегам по работе были: «Как мне стать гражданкой СССР?». Хотя советское гражданство ей было предоставлено еще в декабре 1937 года, документы, подписанные М.И. Калининым, затерялись, и Китти пришлось вторично подавать заявление. Советское гражданство ей было предоставлено в июне 1947 года. Из Москвы К. Харрис была направлена на постоянное жительство в Ригу, где она работала несколько лет преподавателем английского языка в институте.

Но такая жизнь была Китти Харрис не по душе: она хотела вернуться к активной работе во внешней разведке и направляла одну за другой соответствующие просьбы руководству местных органов госбезопасности. Видимо, подобная настойчивость вызвала негативную реакцию со стороны бериевских приспешников, и 29 октября 1951 г. К. Харрис была арестована МГБ Латвийской ССР «как социально опасный элемент». К сожалению, руководство внешней разведки, которое находилось в Москве, да к тому же к этому времени несколько раз сменившееся, не выступило в ее защиту, так как не было проинформировано республиканскими органами об ее аресте. Никаких традиционных обвинений ей, разумеется, предъявить не смогли. Около двух лет Китти содержалась сначала в тюрьме, а затем в тюремной психиатрической больнице.

22 мая 1953 г. судебно-психиатрическая экспертиза вынесла заключение о том, что К. Харрис практически здорова. Однако ее освобождение из-под стражи произошло не сразу — потребовалось личное ходатайство министра внутренних дел С.Н. Круглова на имя Г.М. Маленкова и Н.С. Хрущева. Лишь 17 февраля 1954 г. Военная коллегия Верховного Суда СССР приняла решение о прекращении дела и освобождении Харрис.

С 1954 года Китти Харрис проживала в Горьком. Ей были предоставлены удобная квартира, интересная работа и достойная пенсия. В этом городе на Волге Китти провела всю оставшуюся жизнь. У нее появились новые друзья из местных жителей. Не забывала старую подругу и Елизавета Зарубина. Стараясь скрасить одинокую жизнь разведчицы-нелегала, которую она когда-то курировала, Зарубина время от времени навещала ее в Горьком.

6 октября 1966 г. Китти Харрис не стало. Ее хоронили торжественно, с почетным караулом. На одном из венков было написано: «Славному патриоту Родины от товарищей по работе». На могиле Китти Харрис ничего не говорилось о ее работе в разведке: в те времена это не было принято.

Она не скопила богатого наследства. После смерти разведчицы остались лишь книги: множество томов на русском и иностранных языках. Сохранился также и маленький кулон на золотой цепочке, подаренный ей Дональдом Маклейном в день ее и своего рождения. На нем написано: «К. от Д. 25.05.37 г.». Этот подарок от человека, которого она любила всю жизнь, Китти бережно хранила до своего последнего дня.

Октябрьская революция 1917 года расколола Россию на два враждующих лагеря. Большевики были вынуждены вести непримиримую борьбу с многочисленными врагами нового государства. После окончания Гражданской войны в России у советской власти не осталось серьезных противников внутри страны. В то же время за границей действовало немало эмигрантских организаций, ставивших своей целью свержение большевистского режима. Лидеры потерпевшего поражение в Гражданской войне белого движения, оказавшись в эмиграции, пытались продолжать борьбу с Советами всеми доступными им способами и средствами. В этом их поддерживали и буржуазные правительства ряда иностранных государств.