Искусно маневрируя, «Ворон» сумел войти в доверие не только к контрразведчикам из РОВС, но и к представителям болгарской политической полиции.

Начальник контрразведки РОВС, являвшийся одновременно начальником отделения болгарской политической полиции, выходец из старой русской эмиграции капитан Браунер стал обращаться к «Ворону» за консультациями по «советским вопросам». Браунер имел непосредственное отношение к подготовке и заброске на территорию Советского Союза террористов и диверсантов, и советы бывшего гражданина СССР были, как он считал, весьма полезны для будущих диверсантов. Время от времени «Ворон» давал такие консультации боевикам непосредственно перед их отправкой в СССР. Его авторитет стал настолько высок, что в Софию стали направлять на окончательную «шлифовку» боевиков из других филиалов РОВС — из Парижа и Хельсинки. Естественно, данные на этих людей немедленно направлялись в Центр.

Среди белой эмиграции в Болгарии особую активность проявляла молодежь. Она обвиняла старую эмиграцию в том, что та, по ее мнению, работает неумело, а засылаемые на территорию Советского Союза боевики, как правило, обезвреживаются чекистами. Наиболее антисоветски настроенные молодые люди, входившие в организацию боевиков «Национально-трудовой союз нового поколения», приняли решение совершить в Болгарии террористические акты против советских дипломатов. Их идею поддержали и некоторые местные реакционеры, в частности начальник отделения болгарской политической полиции капитан Браунер. Группа, в которую входили шесть человек, в том числе «Ворон» и активный член РОВС капитан Фосс, должна была провести операцию по ликвидации советского посла в Болгарии Раскольникова.

«Ворон» не только немедленно проинформировал Центр о готовящемся покушении на посла СССР, но добыл и передал фотокопию детального плана этой операции. МИД СССР было дано указание незамедлительно заявить официальный протест Болгарии в связи с готовящимся террористическим актом.

Провокация боевиков была сорвана, однако «Ворон» попал под подозрение. Хотя против него и не было прямых улик, но остальные участники террористического акта были такими ярыми врагами советской власти в России, что заподозрить их в симпатиях к большевикам и тем более в связях с советской разведкой было невозможно.

Срыв операции по ликвидации советского посла и реакция на ее подготовку официальных болгарских властей заставили генерала Абрамова пересмотреть свое отношение к организации террористических актов. На основании сведений, полученных советской внешней разведкой непосредственно из штаб-квартиры РОВС в Париже, ИНО составил спецсообщение для руководства НКВД, в котором, в частности, говорилось:

«Иностранным отделом получены сведения, что генерал Абрамов, заместитель председателя РОВС и начальник 3-го отдела РОВС, и его ближайший помощник по террористической работе капитан Фосс считают, что в настоящих тяжелых политических условиях вся активная работа террористического характера должна проводиться только внутри СССР. Никаких терактов за границей не должно быть, так как все акты, кроме небольшого эффекта, ничего не дают и в то же время могут быть уничтожены организации, которые ведут какую-либо работу в направлении СССР.

Абрамов и Фосс высказывают опасения, что не исключается возможность провокации с чьей-либо стороны террористического акта, что повлечет уничтожение тех связей и отношений болгарского правительства к русским эмигрантам, которые достигнуты сейчас.

Абрамов и Фосс считают, что в настоящее время вся активная работа РОВС должна быть централизована, ибо лишь в таком случае они видят какую-либо продуктивность и возможность какого-либо общего действия и контроля».

Шло время. «Ворон» продолжал снабжать Центр исключительно важной информацией. Сорванная операция с покушением на советского посла, казалось бы, стала забываться. Но через полтора года после этого происшествия у «Ворона» состоялся серьезный разговор с отцом, который высказал предположение о его сотрудничестве с большевиками. «Оскорбленный» отцом, «Ворон» перестал посещать РОВС, встречаться с членами этой организации и бывать в болгарской политической полиции.

Позже жена «Ворона» Наталья Афанасьевна вспоминала:

«Мы жили с мамой и Николаем Федоровичем как на вулкане. Семь лет на краю пропасти. Если бы теперь мне кто-нибудь сказал, что можно долгие годы принимать у себя дома смертельного врага, улыбаться, подставлять щечку для поцелуя, кормить его любимыми блюдами, я бы ни за что не поверила. Но так было… А потом наш «милый друг» Александр Браунер, долго подбиравший «ключик» к моему мужу, стал утверждать, что передача большевикам плана покушения на посла — дело рук Николая».

Оказалось, что все это время один из инициаторов покушения на советского посла капитан Браунер пытался выяснить причины срыва операции. И его усилия не пропали даром. В середине 1937 года руководство софийского отделения РОВС пришло к выводу о возможной связи «Ворона» с советской разведкой и начало его активную разработку.

Жизнь разведчиков в Софии все более усложнялась, и тогда они по согласованию с Центром решили покинуть Болгарию. Это устраивало всех: и супругов, и генерала Абрамова, и Браунера, и болгарскую политическую полицию. Однако в это время из Парижа пришла весть о таинственном исчезновении руководителя РОВС генерала Миллера. «Ворон» был арестован по подозрению в причастности к похищению генерала. Браунер допрашивал его с пристрастием — избивал чулком, наполненным мокрым песком. «Ворон» выдержал все пытки. Через неделю его выпустили из тюрьмы и предложили покинуть Болгарию. В газетах было сообщено, что «Н. Абрамов с женой высылаются из страны». Браунер выделил для сопровождения супругов двух агентов тайной полиции, которые получили приказ: уничтожить советского разведчика при переходе границы. Об этом стало известно резидентуре. Было решено подкупить сопровождающих. Это удалось, и супруги благополучно прибыли в Париж.

В Париже Абрамовым были вручены новые документы, и они выехали в Советский Союз. Возвратившись на Родину, Николай Федорович Абрамов и его супруга Наталья Афанасьевна работали в Управлении НКВД по Воронежской области.

Через полгода генерал Абрамов обратился к теще Николая и, на правах родственника, попросил ее поехать во Францию, найти там его сына и уговорить его возвратиться в Болгарию. Он подчеркнул, что весьма сожалеет о размолвке с сыном. Александра Семеновна согласилась. Она закрыла свой зубоврачебный кабинет и выехала во Францию. Генерал Абрамов, естественно, не знал, что Александра Семеновна помогала его сыну и работала на советскую разведку. С согласия Центра она выехала сначала в Париж, а оттуда направилась прямо в Москву, где и встретилась с зятем и дочерью.

…С первых дней Великой Отечественной войны Николай Абрамов неоднократно обращался к руководству НКВД с просьбой послать его на фронт. Однако ему предложили выехать в составе разведывательно-диверсионной группы чекистов на подпольную оперативную работу в оккупированную немецко-румынскими войсками Одессу, в распоряжение уже находившегося там сотрудника центрального аппарата НКВД резидента-нелегала Владимира Александровича Молодцова, ставшего впоследствии Героем Советского Союза. Вместе со своими товарищами Николай Федорович участвовал в диверсионных и других боевых операциях. Последнее письмо от него, адресованное жене и ее матери, было датировано 11 сентября 1941 г. Вскоре в одном из боев Николай Абрамов погиб. Было ему всего 32 года.

Вместо послесловия:

22 сентября 1937 г. в Париже сотрудниками советской внешней разведки был похищен руководитель РОВС генерал Миллер. Он был доставлен в Москву, предан суду и в мае 1939 года расстрелян.

После похищения Миллера руководителем РОВС стал генерал Абрамов, которого позже сменил генерал Шатилов (начальник 1-го отдела). Никому из них не удалось сохранить РОВС как дееспособную и боевую организацию. Советская разведка, дезорганизовав и разложив РОВС, лишила гитлеровскую Германию и ее союзников возможности активно использовать в войне против СССР более 20 тысяч членов этой организации. Определенная заслуга в этом принадлежала и Николаю Федоровичу Абрамову.