–Все, что ты рассказала – это правда? – Вопрос прозвучал сухо и безжизненно.

–Да, это все правда, Саш. – Лена старалась говорить как можно мягче, чтобы еще больше не напугать его.

***

16 лет назад.

За окном серые пасмурные тучи и настроение такое же. Моя мама нашла себе нового мужика, и почему-то он не внушает мне доверия. Ростом он невысок, плотного телосложения, лицо испещрено морщинами и над верхней губой красовались маленькие плешивые усики. Мягко говоря, невзрачный тип. Но самое неприятное в нем – это его взгляд. Холодные стеклянные глаза смотрят как будто через человека. Сказать, что его взгляд пугает, ничего не сказать. Впервые он приехал в наш дом в октябре 1997 года. Я навсегда запомнил этот день. Я сказал ему два слова и захлопнул дверь своей комнаты перед его носом.

–Уходи прочь! – прокричал я ужасному мужику, пришедшему в наш дом, с надеждой познакомится со мной и найти общий язык.

Еще чего захотел. Не собираюсь я с ним общаться. Не заставят.

Но не прошло и месяца, как этот тип нашел ко мне подход. Он приходил, чуть ли не каждый день и дарил мне все новые и новые подарки. Мама была не рада, говорила, что нечего меня баловать. Зато я был счастлив. Он покупал все самое новое и современное. Мне было наплевать, сколько денег он на все это угрохал, и откуда он их берет. Главное, что за все подарки он не просил ничего, кроме хорошего отношения к нему. Папой называть себя он не заставил, представившись Константином Дмитриевичем. Вскоре мы все переехали в просторную трешку, а потом и вовсе в свой дом. Мама постоянно говорила, что она чувствует себя принцессой, а мы двое – ее рыцари. Видя, как мама счастлива, я принял Константина Дмитриевича в семью.

4 года назад.

Я учился на третьем курсе института. Точнее сказать, всеми силами пытался не вылететь с третьего курса института. Я был беззаботен и волен делать все, что мне вздумается. Я гулял ночи напролет, приходил домой еле стоя на ногах, и все мне сходило с рук. Константин Дмитриевич принял позицию безмолвного наблюдателя, а мама и вовсе не справлялась со мной, всеми правдами и неправдами уговаривая меня взяться за ум. Но разве мне это было нужно? У меня все было, я ни в чем не нуждался. Мне было наплевать на институт, на мое образование, на то, кем я буду работать. В общем-то, я и не собирался идти работать. Зачем? У меня итак все было, я ни в чем не нуждался.

В итоге своими выходками я довел маму до сердечного приступа. В тот момент я перепугался не на шутку, понимая, что я причина всех маминых переживаний и все это из-за меня. Когда ее увезли в больницу, у меня с отчимом состоялся тяжелый разговор.

–Саш, ты понимаешь, что довел маму до инфаркта? – осуждающе спросил отчим, посмотрев на меня глубоко запавшими глазами.

Я совершенно не хотел обсуждать с ним мое поведение, тем более случившийся с мамой инфаркт. Я встал из-за стола, собираясь уйти, но он схватил меня за руку, сжав ее так, что я почувствовал всю злость, которую он ко мне испытывал.

–Сядь, мы еще не договорили, – его ледяной взгляд пронзил меня холодом и злостью. Невольно сжавшись, я опустился на стул напротив него.

–Я был добр с тобой, Саша. Ни в чем тебе не отказывал. Хорошо к тебе относился. Но всему есть предел. Своим поведением ты довел маму до инфаркта, – строгий тон разговора не предвещал ничего хорошего.

Я сидел, молча, опустив голову и смотря в пол. Я и сам все прекрасно понимал и знал, что своим поведением очень сильно огорчал маму.

–Я хочу предложить тебе два варианта развития событий, – продолжил свой монолог отчим, – первый вариант очень прост, ты продолжаешь жить также, как и жил, я перестаю тебя спонсировать, тебя отчисляют из университета, и ты скатываешься в яму бездомным пьяницей, – он смотрел на меня властным, презрительным взглядом, давая понять, что именно так и будет, как он сказал.

–Для второго варианта нужно будет приложить небольшие усилия, – отчим ненадолго прервал разговор, сверля меня оценивающим взглядом.

Я смотрел на него, не отводя глаз, и чувствовал страх, я не могу объяснить причину, но его взгляд пугал меня, враждебный, злой. Его глаза неестественно блестели, такое чувство, что разговор приносил ему удовольствие.

–Если ты выберешь второй вариант, – продолжил отчим, – перед тобой откроется дверь в светлое будущее, но для этого тебе нужно будет перестать гулять, взяться за голову и окончить университет. И я знаю, что ты сможешь с этим справиться, я не сомневаюсь в твоих умственных способностях. А после университета я возьму тебя на работу в свою лабораторию.

В гостиной повисла гнетущая тишина. Отчим ждал моего решения, а я не хотел плясать под его дудку. Но я понимал, что для мамы так будет лучше и, сказав отчиму, что выбираю второй вариант, кардинально изменил свою жизнь.

К концу года я поднялся с троечника на твердого хорошиста. Став прилежным студентом и любящим сыном, я принес в дом спокойствие. Вскоре, отчим предложил маме пожить у моря, и, купив небольшой домик на берегу Азовского моря, перевез ее подальше от городской суеты. За все мои старания и учения я был вознагражден – отчим купил мне дом с небольшим участком в Подмосковье, этим же летом я перебрался жить отдельно. Мама обосновалась в домике у моря и решила остаться там.

2 года назад

На пятом курсе обучения как отчим и обещал, он взял меня на работу в свою лабораторию. Я и не знал, где и с чем работает отчим. Оказалось, что у него своя экспериментальная лаборатория, и там ставят эксперименты, связанные с сознанием и сном. Отчим сразу дал мне понять, что мое образование не играет важной роли, главное, что я познаю здесь. Первые полгода я почти ничего не делал, кроме чтения. Я перечитал массу научной литературы, но это была лишь малая часть того, что хранилось в библиотеке лаборатории. Меня увлекла тема, связанная со сновидениями, с мировосприятием. Я просился участвовать во всех экспериментах, которые ставили в лаборатории. Но многие эксперименты проходили под грифом «Секретно» и допускали до них только ведущих ученых этого эксперимента.

Любопытство мое все росло и однажды мне удалось проникнуть в секретную часть лаборатории, и, спрятавшись в шкафу, я стал наблюдать. То, что я увидел, поразило меня до глубины души. Вошли ученые и ввели человека, которого прежде я не видел. Его усадили в кресло и закрепили руки и ноги. Этому человеку поставили катетер и стали вводить внутривенно препараты, значение и функции которых мне неизвестны. Было видно, что человек нервничает, но он не кричал. Ввели два препарата в белых ампулах и еще одна ампула была темно-синей, ее ввели после белых. Я был немного шокирован, но стоял смирно, боясь выдать себя. Я и не думал, что в лаборатории ставят опыты на людях. Оказывается, мне была известна только изнанка всех экспериментов, которые проводились в лаборатории моего отчима. Подопытный резко вздрогнул, выведя меня из размышлений, он стал биться в конвульсиях, руки и ноги тряслись, будто были тряпочные. Видимо что-то пошло не так. Все стали бегать, нервничать. Что-то говорили, но из шкафа мне было не разобрать слов. Через некоторое время изо рта человека пошла пена, он закатил глаза, его взгляд застыл, и он, обмякнув, остался сидеть в кресле и не проявлял никаких признаков жизни. Привезли каталку, человека переложили на нее и закрыли простыней. С головой. Неужели умер?! Это немыслимо. Тело увезли и ученые стали расходиться. В комнате остались двое, ученый и отчим. И надо было в такой неподходящий момент мне взять и чихнуть. Это все моя аллергия на пыль, с детства не переносил ее. Естественно меня заметили. Отчим что-то сказал ученому и тот вышел. И вот мы с ним остались одни. Он безмолвно стоял и смотрел на шкаф. Я тоже не шевелился, пытаясь даже не дышать. Время тянулось бесконечно, но ничего не происходило. Он все также стоял и смотрел. Тут двери лаборатории распахнулись, и комнату залил яркий свет.

Наши дни.

И вот я очнулся в лесу с незнакомой девчонкой, с ужасной головной болью и множественными ссадинами.