Второй отшвырнул бестию и раздраженно потребовал:

– Нас ждут. – Над ухом лязгнули челюсти. Безвольное тело уже волокли по снегу. Остервенелая тварь метнулась тенью:

– Отдай мне. Ты обещал.

– Не здесь. – В лицо ударил влажный затхлый воздух. Задыхаясь от боли, давясь кровью, через густой туман отстраненно отмечала… Удалялся домик, таяли темная обшарпанная улица, раскисшее месиво полинялого снега. Дальше – безжизненная степь на порывах мокрого колкого ветра. Перебранка продолжалась. – Не успеем. Я сказал им – ждать. А кто-то их увел.

– И он возвращается. – Рассекая влажный фронт, свирепая тварь воровато оглядывалась. Похитители развили невероятную скорость. Гнусавый огрызнулся:

– Он идет. Ты наследила. Ее кровь. Двинутый откос. Закончим там.

Свинцовое небо давило на крутой склон. Под неестественным углом со мной прощались: два одиноких могучих дерева, мертвая Луна, на самом краю пропасти вытоптанный пятачок под сильным уклоном к глубокому карьеру, длинноствольная старая береза. Монстры остановились. Повизгивая от нетерпения, фурия вцепилась в мои волосы, оголила шею. По гортани стекала кровь, но я закашлялась от шока. Гнусавый разодрал свой бушлат и полоснул по собственной артерии. Снег протравило ржавчиной. К лицу неумолимо приближалось истекающее побежалое запястье:

– Твоя кровь мне не нужна. Сам напою мою фею. Обручусь с невестой. – Я задержала дыхание, до боли сжала разбитые губы, гнушаясь даже запахом: «Гниль, псина… Опарыши?!» – рефлекторно содрогнулась. Монстр осатанел и скомандовал поскуливающей твари, срываясь на фальцет. – Рви! На живую уговора не было.

Сонные артерии взбухли и откликнулись отчаянной пульсацией.

– Не отдам! Остальных берите. А я хочу ее! – тварь угрожающе зашипела. Мелькнула занесенная когтистая лапа. Судорожный вдох отбитой грудью…

Когти потеряли жертву. Я упала в снег. Монстров тряхнуло. Ударная волна. Пространство поколебалось. От ствола коряжистого дерева отделился силуэт.

– Моя территория, – существо приближалось пружинистой походкой и раскатисто рычало. Совершенно лысый череп, квадратные, плотно сжатые челюсти рыхлого, изрытого оспинами лица с грубыми, примитивными чертами. Неестественно легко касаясь снежного покрова, широкоплечий исполин не оставлял следов и шел наперерез через откос. Демоны во плоти позиции не сдали. Совершая маневр, тяжеловесный монстр резонно заключил. – Моя территория. Моя добыча.

Похитители замешкались только на мгновение:

– Твоя? Ну что ж, лови! – На шее сомкнулись костлявые пальцы. Обреченно закрыла глаза. Толчок. Нарастающее ускорение. Скорого приземления не последовало. Распахнула глаза. Вокруг сгущалась темнота. Карьер. Бездонная пропасть приближалась. Уши заложило от нарастающего давления. Сердце отсчитывало последние удары…

Какой-то миг, и голова едва не лопнула от декомпрессии. Я резко дернулась в конвульсии, взмыла вверх. Мощный зверь сорвался за добычей. Настигая жертву в нечеловеческом прыжке, подбросил в воздухе и, поймав, припечатал массивным телом к обледенелому стволу единственной березы. Разодрал тунику, прошелся шершавым языком по ребрам, спустился к прессу и вернулся, облизав добычу до виска.

– Избиение младенцев? Ублюдки. Два сломанных ребра и внутренние гематомы на органах-мишенях. – Франкенштейн гортанно прохрипел, сплюнул мою кровь и, обтирая рот, сканировал заплывшие кровоизлияниями глаза. – Оборотни. Вам только гадить по притонам. Не понимаете никакого толка в изысканном вине.

Береза опасно сотрясалась и гудела на ветру. Жертву душили спазмы. Дыхание было затрудненное, поверхностное, частое. Многострадальную грудину пронизывали горячие волны. Возвращаясь из коматозного состояния, сердце бешено разносило кровь по венам, готовясь к предстоящей болевой атаке.

– Девчонку не отдам! – бросил голодным тварям и наклонился к самому уху. – Не обессудь, златоглазая моя, что смогу – сделаю. – Я зажмурилась, а он взревел. – Стоять, смердящие скоты! – С возмущенным воем пятачок атаковали оба монстра.

Псы грызлись в нескольких шагах. Вампир оттеснял их к краю пропасти вправо от березы. Я цеплялась непослушными руками за обледенелый ствол и с ужасом смотрела в пропасть. Полная Луна. Блики на стволе. Береза самоубийца, застывшая в предвкушении прыжка. Бездна, так радушно раскрывшая гнетущие объятия. Рядом три кровожадных существа, делящих одну добычу – меня. Никакой надежды. Грохот потасовки стал отдаляться. Оборвался одинокий визг бестии, скомкались проклятия гнусавого. В обрыв скользнули две тени и растворились в темноте…

Мои временные диссоциативные расстройства себя исчерпали. Я приняла эту реальность, подтянулась по стволу и на трясущихся ногах встала на край обрыва.

– А вот и папочка, златоглазая моя… – потирая загривок, лысый монстр осекся. – Однако! Неужели решишься? – заподозрил мои намерения и усмехнулся. – Совсем девчонку довели. Защитники, вашу мать…

Не отвечая, заступила за площадку, проваливаясь в рыхлый, оседающий в пропасть, сугроб. Вампир застыл у снежной вспаханной гряды и тихо предупредил:

– Мы не одни. – Плюнул и укоризненно всплеснул руками. – Ладно. Я все равно тебя поймаю. Но тебе нужно кое-что узнать. Это заставит тебя цепляться за жизнь обеими руками. – Алчные глаза фосфоресцировали, соперничая свечением с лысым черепом. – Малышка, мы встречались. И если бы не твой преподобный…

«Мой?! Никогда!» – оступилась. Молниеносное движение. Площадка под вибрирующим куполом. Я в клетке. Вампир внутри в считанных метрах от меня:

– Как же мы сегодня без охраны? Его дисквалифицировали эти? – кивнул в сторону пропавших оборотней. – Или ты сама?

– С-сама? – я еле ворочала разбитыми опухшими губами, а на внутреннем экране проецировались синие глаза. Человеческие. Убитые раскаянием. Мое оцепенение перетекало в неуправляемую панику.

Лысый монстр медленно приближался:

– Ты вольна, а у него нет выбора.

– По-о-очему? – Обхватила ствол окоченевшими руками и, преодолевая нарастающую боль в ребрах, встала на носочки над пропастью. Франкенштейн незаметно двигался ко мне по воздуху и аргументировано рассуждал:

– Он не от мира. Аномалия. Я знал его вампиром. Но попирая все законы, хищник вырвался и выжил. Однако человеческой плоти невозможно удерживать сверхъестественный потенциал. А он живет и владеет страшной силой. В чем причина? Ты! Ты – его донор и стабилизирующая половина. Без тебя он обречен. Если только… – Смазанное перемещение. Оскал над ухом. – Не восстанет вот таким чудовищем.

Монстр резко развернулся, вскинул руки:

– Покажись. – Увеличился в размерах, деформируясь вширь и… «Ждал?» Прикрывал спиной. Вдруг стали проявляться очертания – тот же обнаженный психопат Гордон. Лишь глаза смущали: «Какие-то больные. Не его». Навалилась тяжесть. Купол над нами потемнел. На белом фоне снега нефтяные черные разводы обволакивали контур. Два призрака вынырнули из карьера, обретая плотность рядом с восставшим Легионом. Стенки щита отразили первые удары, треща как кипящее машинное масло, а я оказалась под защитой лысого вампира, задыхаясь от запаха мазута и дикого абсурда.

Шепот шлифовальной шкуркой прошелся по ушам:

– Давай, девочка, зови своего хищника. – Я бросила взгляд на фигуру и впечаталась в ненавидящие искусственные фары вместо синих глаз. Лысый усмехнулся. – Своего. Этот… – прочитал в моих глазах догадку: «Оборотень?!», и подтвердил. – Фальшивка. За этим вас и травят…

Вампира заглушило режущим низкочастотным гулом. Пространство над полем пошло светящимися трещинами. Небо обуглилось. Разверзлась брешь. С характерным клекотом на снегу стали проявляться… Вороны. Нет, не вороны… Демоны. Пузыри по контуру взрывались, обдавая миазмами беснующихся снаружи тварей. Но само чудовище оставалось неподвижным. Вокруг него собирались тени, выстилая алебастровую кожу инфернальными доспехами. Хищное воронье заполонило небо. Над головой истеричное карканье и пернатый черный хаос. Абстрагируясь от творящегося ужаса, я вопила в седую темноту: