— Эх, какая вещь! — воскликнул Кижуч. — Жалко, что от других племен ничего не осталось — похвастаться не перед кем.

— Да-а, — согласился Медведь, — вот это магия! А блестит-то как! Не знаешь, с чем и сравнить... И острая к тому же! Молодец, Семхон!

— А как ее, — поинтересовался Бизон, — на покрышку жилища нужно вешать или на груди носить?

— Сейчас покажу, — пообещал Семен, забирая топор обратно. — Головастик, давай сюда дерево!

Кусок ствола был примерно в рост человека и толщиной сантиметров пятнадцать. Правда, без сучков — лишних проблем Семен не хотел. Топор он взял в правую руку, а левой поставил бревно вертикально на землю. И устроил маленький цирк: четырьмя косыми ударами сверху (поворачивая вокруг оси) глубоко надрубил и сломал бревно в полуметре от земли. Оставшийся в руке длинный кусок вновь надрубил тем же способом и сломал. Потом поставил один обрубок на другой и четырьмя ударами превратил его в острый кол, который воткнул в землю и расщепил вдоль на четыре части. Все это ловко и быстро — без единого лишнего движения.

Данный комплекс упражнений Семен изобрел не вчера. В прошлом он много раз демонстрировал его своим рабочим, когда они начинали ныть, что, мол, бензопилы нет, двуручка тупая (на самом деле — пилить лень), а топором дров много не нарубишь. «Нарубишь! — говорил Семен и „разделывал" пару бревнышек. — Просто уметь надо». На городских новичков это обычно производило сильное впечатление. Только в данном случае перед ним были не городские и не новички.

— Ловко ты его, — одобрил Кижуч. — А обратно собрать сможешь?

— Зачем это?! — растерялся Семен.

— Ну, как же: раз уж принес, на дрова бы сгодилось. Если одним концом в костер положить, а потом подпихивать, оно бы долго горело.

— Что-то ты, Семхон, какой-то невежливый стал, — заметил Медведь. — Вождь тебя спрашивает, как с этой штукой обращаться, а ты ею тут перед нами палки ломаешь. Наколдовал хорошую вещь, так объясни, как ею пользоваться — замечательное ведь украшение!

— Это не украшение! — озлился Семен и обратился к охотникам, сидящим в первом ряду на туше оленя: — Вставайте, ребята! И голову за рога поднимите — чтобы все видели!

В предыдущей жизни Семену несколько раз приходилось отрубать головы убитым животным. Правда, делалось это не на весу, так что теперь он немного волновался. Однако все получилось — туша плюхнулась на землю, а голова осталась в руках у охотника. Он покрутил ее, изумленно глядя то на срез, то на окровавленное блестящее лезвие в чужих руках, а потом стал ждать реакции начальства. Оно подошло и встало возле обезглавленной туши. Кижуч взял оленью голову, посмотрел на срез, показал остальным.

— Страшное дело, — потрясенно прошептал вождь.

— Дай-ка сюда! — буркнул Медведь.

Семен отдал топор. Старейшина некоторое время покачивал его в руках, как бы примериваясь. Окружающие подались в стороны...

Удар рассек олений бок на добрых полметра. Перерубленные ребра разошлись, стали видны внутренности. Медведь осмотрел рану, потом обвел взглядом людей, толпящихся вокруг, и вдруг заорал на Семена:

— Что же ты раньше молчал?! А мы тут, понимаешь, дубинами машем!

«Милитарист чертов!» — мысленно ругнулся Семен и гордо сказал вслух:

— Раньше материала не было! Так как насчет перехода в железный век?

Вождь посмотрел на изувеченную тушу, на притихшую толпу, вздохнул и сказал:

— Пошли!

Народ ответил смехом и криками. Поскольку шумели все, ничего не понявший питекантроп громко и радостно поддержал компанию:

— Ом-ом та Се-ха! — Мы вместе, Семхон!

Человеческие дети на его плечах завизжали еще громче, откуда-то издалека донесся трубный рев Вари — кажется, она тоже была согласна.