— Вы, — сказал я.

— Я остаюсь здесь. В головном офисе прибавится работы, в том числе для меня.

— Есть Михалыч, Игорь Каламацкий...

— Насчет Кулемы у меня свои планы... А Михалыч — волк, — сказал ВВС, — но слишком старый. Акела в любой момент может промахнуться. Руководство банка имеет большие сомнения по поводу его кандидатуры. И я предложил тебя.

— Тронут, — сказал я, — благодарю за доверие.

— Не поясничай. Решение по поводу тебя они обещали принять только после получения результатов тестирования по форме «ноль» на тренажере «Полигон 1».

— Тестирования... — пробормотал я. — На тренажере...

Вцепиться ему в глотку? А вдруг получится?

— Совершенно верно, — невозмутимо подтвердил Сотников. — При этом должно быть соблюдено три непременных условия: без подготовки, без предупреждения и без твоего согласия.

— Конечно, — сказал я. — Согласия я бы не дал.

— Дело именно в этом. К тому же чистота эксперимента... Погоди-ка.

Он снял трубку внутреннего телефона и сказал:

— Дюкин и Полисадников.

Через пару минут в кабинет постучались и осторожно вошли два человека: Дюкин и парень, который приснился мне, когда я задремал в автобусе по дороге из тира в банк: в очках с толстыми стеклами, делающими зрачки похожими на маленьких плавающих медуз.

— Присаживайтесь, — сказал им Сотников.

Они расположились за столом напротив меня. Полисадников сочувственно улыбнулся, и мне очень захотелось дать ему по очкам.

— Знакомьтесь, — сказал Сотников. — Дюкин Петр Николаевич, руководитель проекта «Полигон». Впрочем, ты, Артем, его наверняка знаешь, он часто бывает в банке. — Я кивнул. — А это — Полисадников Евсей Евсеевич, его зам, ведущий разработчик программы «Трэвел» по форме «ноль». Артем подписал Договор о неразглашении, господа. Посвятите его в подробности.

Дюкин откашлялся. Меня так и подмывало спросить, нашли ли они в «Страусе» замену Вельзевулу для своих шоу...

— Около двух лет назад, — сказал Петр Николаевич, — началось сотрудничество нашей компании с банком. Речь шла о том, что сотрудники, которых планируется подключать к выполнению особо важных и сложных задач — там паче, если им придется возглавлять подобные участки работы! — обязаны проверяться особым образом, дабы избежать форс-мажора в дальнейшем, на этапе выполнения этих задач. Мы разработали программы для тестирования специалистов разных областей деятельности, в том числе — для сотрудников безопасности. Руководители проектов и их заместители проходят обязательную проверку по форме «ноль», на объекте «Саркофаг». При том, как я уже сказал, что программы различны. У вас это был «Travel-war»[11] . Для других департаментов — другое. Общий режим — «реальное участие». Главная задача разработчиков: абсолютная реальность происходящего, включая изначально нереальные, мистические моменты. То есть вы — там. Для рядовых сотрудников предусмотрены формы «один», «два» и «три» без режима «Реальное участие». Данный режим — невероятно дорогостоящая вещь, впрочем, абсолютно окупаемая. В процессе тестирования создана объективная и исчерпывающая картина того, как вы, потенциальный руководитель, можете повести себя в той или иной ситуации. Нет ничего, что осталось бы за скобками. Отчет пишет машина. Объем отчета восемьдесят листов. Из пятидесяти двух баллов вы набрали сорок один. Очень высокий результат.

— Прошу прощения, — сказал я. — Какой сегодня день?

— Среда, — сказал шеф. — Твоя суточная смена. — Он посмотрел в окно. — Скоро заканчивается... Завтра — мой день рождения.

Дюкин и Полисадников смотрели на меня.

— Я вам не верю, — сказал я.

Они переглянулись.

— В чем именно, господин Армеев? — спросил Полисадников.

— В том, что это тест, и все происходило всего лишь в моей голове. Я действительно был там. Просто вы меня вытащили.

Теперь уже Сотников уставился на них, и в его глазах была тревога.

— Парируйте, господа, — сказал он.

— Артем, сегодня, когда вы получали оружие, вам был сделан укол, '— сказал Полисадников несколько более торопливо, чем следовало. — После этого вас доставили на объект и приступили к тестированию. Все, начиная с тира — программа. Люди, с которыми вы общались в ее рамках (или, как вы сами считаете, в реальности) — это не люди. Это функции. Все ситуации тщательно смоделированы.

— Я там был, — раздельно сказал я, уверенный, что должен убедить их, что они просто заблуждаются. — Я все это видел... Я говорил с Галиной Андреевной...

— Галина Андреевна умерла, — сказал Дюкин. — Двадцать четвертого февраля было сорок дней. В тот день вы ездили на кладбище. Это просто функция — одна среди многих. Для некоторых из них за основу взяты реальные люди, иные придуманы. Под вас писалась индивидуальная программа. Предварительно изучалась ваша жизнь и окружение. Именно поэтому вам все кажется подлинным. Но так и должно быть. Это еще раз подтверждает достоинства «Полигона». Уже завтра или послезавтра ваши мозговые процессы восстановятся окончательно, и вы поймете...

Я покачал головой: нет. Я был там.

— Конечно, были и недостатки! — сказал Полисадников. В его голосе мне почудились нотки отчаяния. — Например, во время поездки в «Центральный» в самом начале вас беспокоила одна мысль. Потом это забылось. Так вот, эта мысль — о снеге. В реальной жизни он еще не сошел. В программе же он не прописан. Взгляните в окно.

Я послушно поднялся и подошел к окну.

На улице давно стемнело, но в свете фонарей тут и там, большей частью на теневой стороне, виднелись бело-черные островки. Снег. В этом году поздняя весна...

Там, где я был, снега не было.

— В тот момент ваше сознание таким образом бунтовало против воздействия на него извне, против насаждения искусственно созданных обстоятельств. Во избежание сбоя, чтобы отвлечь вас, был добавлен дождь, — продолжал Полисадников. — Но если бы вы зацепились и осмыслили отсутствие снега... Мелочь, конечно, но... Не знаю. Последствия могли быть катастрофическими. Не могу не упомянуть и о другом. Я предупреждал, что не стоит писать конферансье с Петра Николаевича, но он настаивал... Резвился... В результате мы некоторое время были на грани срыва, краха всего проекта! Вот к чему приводят необдуманные шаги! Вы не должны были его вспомнить, и слава богу, не вспомнили, нас спасло чудо. Но его образ настолько впечатался в ваше сознание — последний год вы видели его в банке каждый раз, когда была ваша смена, — что еще немного и... — Он не закончил;