— Ле-о-о-сик!!! — визжала обезумевшая Аделаида; она медленно двигалась в гуще крыс все дальше от моста, вяло отбиваясь битой, но пока держалась на ногах.

— Сожрут... — сказал Леонид без выражения, нанося смачный удар битой.

Я выстрелил — башка большой крысы разлетелась, во все стороны брызнуло красно-серо-черным — и посмотрел в сторону Ады. Она была у самого парапета. Отбиваясь от наседавших рычащих тварей, Аделаида взобралась на парапет, но не удержалась на нем, запутавшись в плаще. Секунда — и худенькое тельце полетело в черные воды Серебрянки.

Я продолжал стрелять, одновременно снимая куртку и свитер — должны же остаться хоть какие-то сухие вещи! Получалось, но медленно и очень неудобно. Тут пистолет сухо щелкнул, выстрела не последовало — кончились патроны. Бросив оружие, я промчался в световой зоне до парапета и, перемахнув его, неловко упал в воду.

Вода оказалась настолько ледяной, что у меня перехватило дыхание, а сердце, кажется, пропустило пару ударов; вынырнув, я в панике хватал ртом воздух и оглядывался, ища Аделаиду, но заметил ее не сразу. Она барахталась довольно далеко от берега, то исчезая под водой, то из последних сил выныривая. Я, стараясь двигаться быстро, фыркая и отплевываясь, поплыл к ней.

Намокшая одежда стала тяжелой, сковывала движения, тянула вниз; вода была вязкой, как мазут: мне казалось, что я не плыву, а бултыхаюсь на месте. Холодом сводило зубы, пальцев рук я не чувствовал вообще. Сейчас только не хватает, чтобы свело руку или ногу — тогда все... Шумно дыша, медленно, но я приближался к Аделаиде.

Позади меня, на набережной, грохнул взрыв, блики света пошли по воде, и сразу раздался многоголосый рев ночных тварей. Неужели Лесику удалось зацепить главаря? Прошло около минуты, я почти доплыл до Ады, и прогремел второй взрыв. На то, чтобы оглянуться, не было ни сил, ни времени.

Лицо Аделаиды — та его часть, что оставалась над водой — было мертвенно-бледным (кажется, в «Титанике» у Уинслет и ДиКаприо в конце был на лицах такой грим). Непослушными пальцами я рванул ее вверх и на себя.

— Я... не умею... плавать... — скорее угадал, чем услышал, я.

Свободной рукой я наотмашь ударил ее по щеке и закричал:

— Держись за меня! И греби, греби, как можешь!

Мы добрались до берега на одной силе воли — только потому, что я очень не хотел сгинуть в реке, да еще в такой компании. Ада совсем не помогала; она вцепилась в меня намертво обеими руками и все то время, пока я тащил ее, была в обмороке.

Лесик помог нам вылезти. Маленькую, но ставшую удивительно тяжелой Аду мы с трудом втащили на берег. Я боязливо оглядывался.

— А... где?..

— Разбежались, — спокойно сказал Лесик. — Первым же взрывом разорвало главаря, они заорали, растерялись, сбились в кучу... Тогда я бросил гранату в самую гущу. Для них это было уже слишком.

Я смотрел на развороченный в двух местах асфальт и валявшиеся здесь и там разорванные и простреленные трупы мутировавших тварей. Сейчас они казались мне еще больше и. уродливее. Из какой преисподней они взялись?.. По сравнению с тем, что я пережил минувшей ночью, война в банке казалась теперь детской забавой.

С меня стекала ледяная вода Серебрянки, тело бил озноб. Не помню, как дотащился до ярко горевшего костра и повалился на землю, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Напротив Леонид осторожно опустил Аделаиду; она все еще была без сознания.

Лесик сказал:

— Артем, попробуй раздеться, сейчас разотру тебя...

— Чем?

— Не стал вчера говорить... Фонари и биты — не вся моя добыча.

С огромным трудом я разделся, улегся на вонючее тряпье. Как сквозь пелену ощущал, как он растирает водкой мне грудь, ноги, переворачивает, растирает спину, заворачивает в тряпки, помогает придвинуться поближе к огню...

— Нужно было... Начинать с нее... Она — женщина... — медленно ворочая языком, сказал я. — Ей хуже...

— Знал бы ты, в каких переделках мы с ней побывали! — весело сказал Лесик. — Сегодняшнее — не самое страшное... Но жизнь ты ей спас.

— Да ладно... — Я махнул рукой, проваливаясь в забытье.

Пять часов спустя я был совершенно готов к походу. Одежда и обувь практически высохли, я отдохнул, насколько это было возможно, и чувствовал в себе силы на дальний переход: озера расположены на южной окраине — отсюда это далеко, идти придется пешком, поскольку вряд ли кто из автомобилистов (если я даже такового и встречу) согласится подвезти подозрительного мужика, выглядящего и пахнущего, как бомж.

Правда, боезапас на нуле; остается надеяться, что удастся каким-то образом пополнить его в пути.

Я прикинул направление с точками остановок на ближайшее время: Холодные озера — мама — квартира Сотникова (я не мог не выполнить его просьбу, пусть даже спустя время). Дальше пока не заглядывал — достичь бы хоть одной из намеченных целей...

День был пасмурный, но без дождя. Лесик и Ада, кутающаяся в тряпки, вышли проводить меня.

— Ухожу, — сказал я, — держитесь. Я ваш должник.

— Свои долги, — сказал Лесик, — если они и были, ты отдал. Спасибо, что помог отстоять убежище и спас Адку.

Они с Адой снова были пьяны — успели отметить победу в неравной битве. Все было, как в ту ночь, когда я появился здесь. Словно и не бились со страшными тварями несколько часов назад. Хотя... Безобразные трупы, разбросанные повсюду, не давали забыть.

— Мы все здесь уберем, — сказал Лесик и икнул.

— Только не сбрасывайте трупы в Серебрянку, — сказал я.

— Нет, мы стащим их на пустырь у свалки и сожжем.

— Уверен, что они не вернутся?

Он мутно посмотрел на меня.

— Ик... уверен. Они никогда не возвращаются. Да и вести их сейчас некому. А если вернутся, что ж... Значит, такая судьба. Найди Харона. Он много знает. Поторопись. Думаю, есть люди — ик! — которые хотят не дать ему поделиться знаниями.

Я пошел по набережной не оглядываясь, но все равно точно знал: они стоят и смотрят мне вслед.

С рюкзаком за спиной, в котором болтались медикаменты, и «Макаровым» с пустой обоймой в наплечной кобуре под курткой я уходил все дальше и дальше от убежища этих странных людей.

Некоторое время я шел по набережной, зорко оглядываясь по сторонам, а когда река резко взяла вправо, перешел дорогу и углубился в жилые кварталы. По-прежнему не встречалось ни одной живой души, но звуки... Их я слышал постоянно. Стрельба, крики, неразборчивые команды в мегафон...