Оставался последняя книга. Копию, которой Эсфирь уже держала в своих руках будучи совсем юной ведьмой.

«Альвийский подлинник». Тот самый экземпляр, что принадлежал Видару.

Эсфирь притягивает его к себе. Обложка не поддаётся к открытию. Ведьма хмурится, пытаясь открыть книгу, но та противится, не пуская чужие глаза на свои страницы.

— Ты хоть представляешь, что Верховная может сделать с тобой?! — Яростный шёпот ведьмы на книгу не действует, что только раззадоривает её. — Так, да? Я — Советница Кровавого Короля, и ты обязана подчиниться мне!

Чудо всё-таки происходит: Эсфирь удаётся её раскрыть. Она ядовито ухмыляется. Оказывается, приобретённый статут ценился тем, кто зачаровал книгу, намного выше врожденного. На страницах чайного цвета прорастало семейное древо. Эсфирь приоткрывает губы в изумлении — это совсем не та книга, что была известна ей.

Видар вовсе не лгал, не издевался, не шутил — его род был родомКаина. Родом змеев. Это открытие поражает от макушки до пят. Она до последнего верила, что правитель попросту издевался над ней.

«Каин Греховный» — гласила первая иконка с прекрасным черноволосым голубоглазым юношей в венке из переплетенных виноградных ветвей. Видар был его копией. Рядом с Каином красовался портретЛилит — королевы Истинного Гнева— взращённой Хаосом специально в подарок новообретённому сыну. Яркие рыжие волосы искрились множеством отблесков от золотой терновой ветви. «Почили от старости» — гласила надпись под примерными годами существования в мире нежити.

Следующие портреты — «Беатриса Годвиния и Тейтар Кьяролл Бездушный». В узких кругах король был более известен под сокращенным именем — Тейт, а потому дальнейшие отпрыски пользовались этой формой имени. «Отравлены».

Изображения тех, кто больше всех интересовал Эффи — «Фиэлла и Анталь Безжалостный». Эсфирь останавливается на его прозвище, проверяя написанное ещё раз. Далее шло лишь то, что оба убиты приспешниками Тимора, и что правитель унаследовал дар Каина.

«Беатриса Амалия и Тейт Гидеон Неистовый» — «Хладнокровно убиты предателем Лжекоролём».

И, наконец, «Видар Гидеон Тейт Кровавый». Отличавшийся от родителей и предков, больше всех похожий на прапрадеда. Волосы остального семейства имели оттенки древесной коры, а глаза — листьев деревьев. И только Видар был копией Каина. Видар — третий, кто унаследовал страшную силу и неизвестно в каком охвате. Почему-то Эсфирь казалось, что он таит в себе всё и… даже больше.

Только Видар был пока что без пары, в гордом блестящем одиночестве. Но сейчас он — последний, кто волновал покой ведьмы. Глаза застыли на прозвище того, кто в остальных Тэррах слылБлагородными ставился в пример.

К горлу подкатывает ком, сплетенный из обиды и вранья. Эсфирь переворачивает листы, видя ещё раз имя короля и его прозвище. Тоже самое, что и несколькими страницами ранее — «Анталь Безжалостный».

«Анталь Безжалостный. Великий Король Первой Тэрры. Третье сердце Тэрры. Хранитель земли. Удостоен силе Каина, что теряется в смешении сил Бога и Хаоса. Много веков назад, когда в Пятитэррье ещё свободно существовали Тьма и Тимор — отец Анталя Безжалостного — Тейтар Бездушный — выступил против них.

Тьма и Тимор возжелали посягнуть на силы Каина, на возможность покровительствовать над людскими душами и душами нежити. Анталь Безжалостный был ещё юн и не превратился в Третьей сердце Тэрры.

Тейт Бездушный добился строжайшего приговора: изгнания Тимора в мир людей без магии и сил, и заключения Тьмы в Пандемониум. Тимор и Тьма были разделены и бессильны. Но Тимору, в отличие от Тьмы, удалось сохранить в себе зерно магии. С помощью зерна и новой практики — Тимор смог вернуть былые силы.

В людском мире он нарёк себя Кошмаром, Страхом людским, подпитываясь отрицательными эмоциями людей. В одну из Ледяных Ночей Тимор находит силы вернуться в Пятитэррье. Щелчком пальцев, он стирает некогда родной дом с лица миров. И его план бы несомненно удался, если бы не маленькая шалость юного принца, ещё не понимающего, что за сила в нём растет, Анталя Безжалостного, что любил сбегать в мир людей, дабы посмотреть на празднование аналогичного праздника — Нового Года.

Анталь Безжалостный застрял на долгие годы в людском мире, пытаясь понять, как ему вернуться домой, и кто виноват в ужасах. В один из дней он понял, какое влияние имеет на людей, животных и всё, что наделено душами. Анталь Безжалостный задумывает склонить на свою сторону человеческого детёныша, с которым познакомился годами ранее и решается найти его. Детёныш, тем временем, обратился в прекрасную деву невиданной красоты. И имя той девы — Лия. Дева, сама того не зная, была узницей Страха.

Анталь Безжалостный вырывает её из лап Кошмара, а та, в свою очередь, видит настоящие ужасы древней магии. Анталь Безжалостный и Лия, вошедшая в альвийскую историю, как Очернённая, вступают с Тимором в страшную по величине битву.

Анталь, стремясь спасти свои земли, подставляет под смертельный удар Лию Очернённую, что даёт ему возможность повергнуть Тимора без возможности восстановить ни магические, ни жизненные силы. Прах Лии Очернённой до сих пор хранится в королевском альвийском склепе.

Благодаря Анталю Безжалостному Первая Тэрра обретает былое величие и возвращает к жизни остальные Тэрры. И начинается новая жизнь Тэрр с грехопадения, как и начертано всей нежити мира…»

Эсфирь глупо хлопает глазами. Это казалось какой-то шуткой. Плевком в сторону остальных Тэрр. Первая Тэрра скрывалась за огромным слоем морока ни один век и никто, кроме Видара и его Поверенных не знал истины. В королях Первой Тэрры — не было и капли благородства нежити, лишь первородный грех, что протекал в жилах каждого правителя. Они былидругие. Другой породы. Не под стать оставшейся нежити. А остальные Тэрры — лишь подаяние для нескучной жизни древнего рода.

— Долбанный альв…

Перед глазами ведьмы яркими вспышками проносятся картины, как он «приручил» Идриса, а, быть может, и саму её. Что за сила в нём скрывается?

Эсфирь резко поднимается, захлопывая книгу.

Ей требуется без малого пять минут, чтобы определить в какой части замка находится Видар, окутать его туманом и перенести в ту самую камеру, где когда-то он угощал её плетью. Только закована в этот раз далеко не ведьма.

— Знаешь, инсанис, я больше люблю доминировать, — миролюбиво начинает Видар, но с каждым его словом голос окутывает могильный холод. — А потому, какого демона ты творишь?

— На что ты способен?

Эсфирь далеко не до угроз. Она не уверенна, способны ли цепи вообще удержать короля.

— Тебе было мало одной ночи? — угольные брови издевательски изгибаются, но голос…

Его голос… Эсфирь не могла подобрать ни одного слова, что могло бы это описать. Холодный. Мертвенный. Убийственный. Кровавый.

— Я не повторяю дважды того, что говорю.

— Я думал, ты жаждешь продолжения, — Видар холодно усмехается.

Казалось, его мало волновали цепи, что сковывали запястья. Да, и вообще вся ситуация. Еще бы, она похитила его в разгар разговора с Файяллом, Изекиль и Себастьяном, которые наверняка уже рыскали по замку. И двое из трёх абсолютно точно хотели прикончить ведьму. Но помощи можно было ждать вечность, а за вечность она могла бы вдоволь поизмываться над ним. Только его это почему-то не пугало. Он не боялся Верховной. Это означал лишь одно — Каин оставил ему достаточно сил для противостояния одному из самых сильных представителей нежити.

— А на что способна ты?

На лице Видара прорисовывается скользкая улыбочка. И будь Эсфирь моложе или неопытнее, она обязательно бы попятилась к выходу, высчитывая на ходу, где могла проколоться. Не беря во внимание, что почти на каждом шагу.

— Тебе было мало одной ночи? — возвращает ему Эсфирь.

— Да! Да, так мало, что приковал себя цепями в подземелье, надеясь на жаркий и страстный исход этого разговора!

По телу пробегают мурашки. Голос. Всему виновником выступал голос. Его. Что заставлял поджилки трястись, а рой мыслей умолял сбежать и забиться в самый темный угол Замка Ненависти.