Истинное обличие Генерала Узурпаторов приводило в ледяной ужас, но Эсфирь не могла по-настоящему оценить это. Не когда лицо Брайтона пронзали трещины неистовой боли, а Тьма, в противоположном углу, удовлетворительно скалилась:

— Ты всегда можешь облегчить его страдания…

— А я могу облегчить твои, — булькает приторный голос над ухом Эсфирь.

Она чувствует, как пальцы неугодного начали медленно ползти к пуговицам на штанах. Недолго думая, ведьма дёргается, пытаясь ударить коленом в живот, но второй неугодный, судя по светло-голубому цвету кожи — никс, грубо дёргает её на себя.

Крик Брайтона снова застывает в ушах. Он находит взглядом её перепуганные глаза.

«Всё хорошо», — шепчет одними губами, но сам в это верит слабо.

Как и Эсфирь. Она чувствовала, как сердце стучит аж в глотке, слышала, как хрустят кости брата, как каркающе смеётся Тьма, и как удовлетворённо фыркает Генерал.

Ведьма выпрямляется в руках солдат, а затем широко улыбается сначала Генералу, а потом Тьме, мол «крушите его, ломайте кости, убивайте, а я просто посмотрю».

— Всё ещё уверенны, что пытать его на глазах бессердечной сестры — хорошая идея? — Эсфирь говорит тихо, но её слышит весь зал.

А в ответ лишь тихий смех Тьмы.

Мучения брата прекращаются. Генерал, опираясь на трость, вальяжно идёт в центр собственного спектакля.

— Согласен, здесь я не досмотрел, — останавливается перед раскрытой кистью Брайтона, что оголодавшим зверем вдыхал воздух, распластавшись на холодном полу.

Генерал располагает трость по центру ладони, переводя взгляд на Эсфирь:

— Судя по тому, как ты его излечила, ты поняла, что зельяальвийского отродьяи твоего братца идентичны. Но обиднее всего, что ты смогла залечить лишь физические повреждения, — из-под капюшона не видно улыбается ли Генерал или нет. — Оба принимали настойкуненависти. Твой король, к слову, сидел на ней, как на наркоте. Ты бы знала, сколько он хлебал её до твоего появления, а потом, когда она начал проявлять к тебе интерес — дозы увеличились.

— Для чего? — напряжённо спрашивает Эсфирь.

— Мне нужно было, чтобы его внимание сконцентрировалось лишь на одной девушке. А всех, на кого бы он просто посмотрел с другим помыслом, он бы ненавидел. Его постоянно мучили видения о том, как любая, к кому он проявлял малейший интерес — мучила его, убивала, гналась за короной. Это должно было связать его по рукам и ногам с Кристайн.

— Увы… видимо этой дряни мой муж всё равно предпочёл ненавистную ведьму, — улыбается Эсфирь. — Наверное, я недостаточно хорошо его убивала во снах? А, может, просто идеальнее меня на своём троне он никого не видел?

Смех Генерала сопровождается громкими свистами солдат.

— «Мой муж»! Муж! Слышали?

Эсфирь всё ещё улыбается, стараясь погасить в себе секундное превосходство. Да. Её муж. Тот, кто не поддавался зельям и отварам. В разноцветном взгляде сверкает маленький огонёк победы. То, что заливали в Видара определённо истощало Генерала, и он, судя по тому, что отвары каждый раз находили получателя, не знал этого. Истощённость Узурпатора не старость, это — подарок от носителя Метки Каина.

— В твоём брате, — Генерал с силой нажимает на раскрытую ладонь Брайтона, получая в ответ сдавленный стон. — Тоже течёт ненависть к тебе. Не абстрактная, а самая живая, приправленная твоим запахом, милая цветочница…Нарцисса Весенняя, да? — Генерал едва сдерживает в себе смех, вспоминая, как с лёгкостью смог украсть запах ведьмы в таверне. — Смотри, как он пытается побороть ненависть с помощью морока, не так ли? Отвечай!

— Эффи-Лу… Не слушай его… Ты — моя сестра, всегда!

Брайтон извивается, хрипит, рычит, пока трость стремится продавить в ладони дыру.

Ведьма замирает, глядя во все глаза на брата. В их разговоре он отводил взгляд, если была возможность старался спрятать его куда угодно. Он всё это время боролся с ненавистью к ней, и всё это время тратил колоссальное количество сил, чтобы не убить её… Вот почему он выглядел истерзанным.

— Да-а-а, — протягивает Генерал Узурпаторов. — Никто из моих подданных и пальцем его не тронул. Он делал это над собой сам.

— Нот? — Эсфирь крепко сжимает зубы, чтобы не выпустить из глотки душераздирающий вой.

— Да! Демон! Да! — он воет от ощущения огня в ладони, Генерал надавливает сильнее под хруст сухожилий. — Ты не виновата… Ты… Я так люб-лю тебя…

— Врёт! — весело пожимает плечами Генерал. — Мальчишка врёт. А если я волью в него ещё, — он свободной рукой достаёт из внутреннего кармана мантии флакон. — И дам ему нож — он бросится на тебя. Припомнит, как его избивали, а ты смотрела и улыбалась. Слышишь, Брайтон? Онасмотрела и улыбалась!

— Нет… Нет… — выплёвывает он.

— Господа, подержите ему голову, — Генерал убирает трость с ладони. — Он сделает всё, чтобы убить тебя.

Эсфирь глупо моргает. Её план катился к демону с такой скоростью, что она не успевала даже следить за ним. Она не сможет поменять сердца местами, пока в жилах брататечёт ненависть.

— Хватит, — ведьма вскидывает две руки вверх, смотря на то, как солдаты фиксировали руками голову брата, а генерал откупорил флакончик.

Генерал заинтересованно переводит взгляд с Брайтона на Эсфирь.

— Не думаю, — ухмыляется в ответ Генерал. — Ведь сейчас начнётся самая захватывающая часть! Отойдите от неё, — он командует солдатам, что покорно возвращаются к своим.

Брайтон рычит, пытается сжать плотно губы, но пальцы одного из солдат зажимают нос, минута, и король поддаётся, глотая воздух, а вместе с тем и весь флакон зелья.

В глазах снова появляется нездоровый блеск, который видела Эсфирь, списав на агонию боли.

Брайтон прикусывает язык так сильно, что искры полыхают из глаз. Лишь бы не видеть её, не чувствовать родной запах, что в миг стал ненавистным. На шее вздуваются вены, когда его отпускают.

«Беги, Эффи-Лу, беги же!»

Но она стоит, как вкопанная, огромными разноцветными глазами смотря на него.

— Кажется, ты обронил, — Генерал протягивает ему кинжал, который Брайтон буквально выдирает из рук приспешника Тьмы. — А пока он гоняется за тобой, подумай хорошенько, где находится твоё сердечко. Следующим пунктом будет оно.

Брайтон ошалело оборачивается на Генерала, чтобы рассказать, гдесердце той, кого он так ненавидит, но её голос перебивает:

— Здесь. Я здесь, — тихо говорит Эсфирь. — Слышишь, Нот, я здесь. Безоружная. В десяти шагах от тебя. Я важнее.

— Давай, накинься на сладкую! — кто-то кричит из толпы, а затем раздаётся общий хохот и улюлюканье.

— Всё в порядке, я потерплю, — она улыбается краешком губы, наблюдая, как старший брат, против своей воли, делает первый шаг.

Эсфирь сильно прикусывает щёку изнутри, чувствуя во рту привкус крови. Беснующиеся звуки вокруг превратились в белый шум, в котором она различала его медленные шаги. Он подойдёт очень близко, и тогда Эсфирь сделает это. Онапопробуетсотворить заклятие. Она не сможет умирать с мыслью, что не смогла спасти брата и того, кто поселился под кожей.

— Льдинка… — срывается с его губ, и это единственное, что Брайтон успевает сказать перед полным затмением рассудка. — Я убью тебя.

Солдаты взрываются восторженным рёвом под хохот Генерала.

— Всё хорошо, Нот, всё хорошо.

С каждым шагом, её сердце стучит в горле, висках, венах, старается прорваться сквозь грудину. Становится страшно. До одури страшно.

«Так вот зачем Верховным избавляться от сердца…», — Эсфирь позволяет маленькую усмешку.

«Принцесса Эсфирь, так и знал, что Вы тут!»

Ещё несколько шагов и взгляд… взгляд, что разделывал её, как кусок мяса.

«Я не хочу снова терять тебя…»

Эсфирь растягивает губы в улыбке, не произнося ни слова. Слушая приятный баритон внутри головы.

«Останься дома…»

— Хаос, я хочу этого больше всего на свете, Нот, — Эсфирь шепчет так тихо, что никто вообще не замечает, что она говорит.

Брайтон замирает, когда до неё остаётся буквально шаг и вытянутая рука.