Так Анна, вернувшая себе девичью фамилию Смирнова, оказалась с тремя наследниками в Варшаве, измученная декретом и судебным процессом.

Переезд в Варшаву совпал с началом пандемии, и первые два месяца уменьшенная на двадцать процентов в размерах семья провела в изоляции, которую скрашивала только няня, до этого момента трудившаяся поваром в ресторане и чудом перехваченная Аней в период массовых сокращений работников общественного питания в связи с закрытием ресторанов.

Многодетная мать отчаянно пыталась успевать на новой должности, работая из дома и одновременно решая бытовые проблемы в виде оформления недостающих для легального проживания в Польше документов и попытки записать старших детей в школу без знания польского языка, которые от скуки периодически затевали друг с другом потасовки с выдергиванием волос.

Так прошло полтора года, когда в жизни семьи наступил огромный прорыв. Продав имеющуюся недвижимость в Москве, доставшуюся от Аниной бабушки и получив свою часть компенсации, положенной по решению суда, они переехали в свою собственную квартиру в самом живописном и безопасном районе Варшавы, выучили польский язык, старшие дети с удовольствием ходили в школу, а младшая дочь – в детский сад. По выходным они гуляли, открывая для себя уютные уголки Варшавы, занимались хозяйством и заказывали на дом еду из онлайн-супермаркета, которую привозили улыбчивые курьеры, одетые в фиолетовую форму. Аня приобрела подержанную машину, и семье стали доступны дальние путешествия.

Сейчас, стоя в пробке недалеко от своего дома, Аня подумала, что Артем и Марта уже могут ходить из школы домой без сопровождения родителей: закон позволял делать это с момента достижения ими десяти лет, однако Ане доставляло удовольствие собирать детей, словно нанизывать их как бусины на связывающую семью нить.

Постояв в традиционной ежевечерней пробке, женщина добралась до маленькой частной школы, куда ходила двойня. Школа была самой дешевой из платных заведений района, однако отнюдь не самой плохой. Дети могли приходить к семи утра и остаться до половины шестого вечера. В эти часы они не только изучали общеобразовательную программу, но и участвовали в других занятиях, типа уроков фехтования, дзюдо, танцев и театрального искусства. В зимние месяцы в школьное расписание добавлялось обучение езде на горных лыжах и коньках. Аня с удовольствием наблюдала, как растут и умнеют ее старшие дети. Зоя же была всегда всеобщей любимицей, возвращалась из детского сада домой, неизменно пропахшая духами воспитательниц. «Меня пани Марлена сегодня целовала», – с задорным смехом рассказывала малышка, через минуту превращаясь в капризную фурию. Ее младшая дочь явно вела двойную жизнь, будучи ангелом во плоти в школе и сущим бесенком в домашних стенах.

В тот вечер Аня привезла детей домой, они, как обычно по пятницам, заказали две большие пиццы из ресторана неподалеку – одну «Маргариту» с сыром, вторую с курицей и сладкой кукурузой – и сжевали ее, сидя перед телевизором. Конечно, в весенне-летний период, подпитанные солнцем, когда усталость, словно тяжело ватное одеяло, не накрывала с головой с первыми минутами наступления темноты, они могли прогуляться, посидеть на лавочке в парке или сходить в кафе-мороженое. Аня думала, что еще чуть-чуть и старшие дети будут проводить время, натянув капюшоны на голову и уткнувшись в смартфоны, однако пока они еще были по-детски оживленными, а не по-подростковому угрюмыми. В них обоих уже чувствовался характер: Артем рос бунтарем с черными как смоль глазами и кудрявой головой, а Марта была хитрой как Лиса Патрикеевна и утонченной, словно истинная француженка. Аня часто задавала себе вопрос, как одновременно из ее утробы могли появиться на свет два столь непохожих друг на друга существа. Учителя наперебой нахваливали двойню, отмечая уникальный спортивный потенциал Артема и превосходное владение несколькими иностранными языками Марты: в свои десять лет она свободно говорила по-русски, по-польски, по-английски и по-испански. «Что же, самое время добавить исландский», – ухмыльнулась про себя женщина. Завтра она непременно обсудит возможный переезд со старшими детьми, которые были достаточно взрослыми, чтобы принимать участие в принятии важных семейных решений.

После пробуждения субботним утром Аня долго делала вид, что ее не существует, наслаждаясь одиночеством своей спальни и долго нежась в кровати. Из-за закрытой двери доносились звуки включенного телевизора, значившие, что дети уже проснулись. В недавно приобретенной женщиной квартире было всего три комнаты, одна из которых использовалась как кухня-гостиная. Большую из двух спален Аня отвела детям и сейчас понимала, что через несколько лет их надо будет расселять или как минимум выделить Артему отдельную комнату. Совсем скоро квартирный вопрос замаячит особенно остро.

Дети росли на глазах, умнели, становились более осознанными, рассудительными и спокойными, и Аня потихоньку начинала вспоминать, что значит жить: пить кофе по утрам в одиночестве, долго валяться в кровати по выходным, неспешно прогуливаться по району вдоль кустарников, усыпанных мелкими бархатными нежно-розовыми соцветиями, остающимися свежими и радующих глаз прохожих с июня вплоть до конца ноября. Некоторые цветы умудрялись сохранять свой окрас даже в начале зимы, чтобы потом задремать под пушистым покровом белого снега. Ане почему-то казалось, что она в какой-то момент заснула как эти кустовые розы. Просто закрыла глаза, и ее затянуло в медленный тягучий, как карамель, сон, из которого она никак не могла выбраться. До момента замужества она была весела и игрива, много работала, будучи на отличном счету у руководства, но еще больше развлекалась. Когда-то у нее был бурный роман с горячим и страстным испанцем, который из одной заграничной командировки привез ей в подарок… косметический вазелин для губ. Вазелин стал началом конца, но все равно Аня с теплотой вспоминала это время своей молодости, которая резко оборвалась в ЗАГСе города Москвы в момент сочетания законным браком с человеком, которого Аня посчитала лучшим вариантом для совместной жизни. Марат покорил ее с первой встречи своей надежностью, непохожестью на всех других парней, с которыми она встречалась раньше. Серьезный, упакованный в строгий костюм, на дорогом автомобиле, для покупки которого он взял кредит, молодой человек отчаянно цеплялся за следующую ступень карьерной лестницы. Марат вырос в патриархальной семье в одном из далеких российских городов, где его папа и старший брат своими руками построили большой дом, и теперь сам отчаянно хотел внедрить этот семейный уклад в их с Аней жизнь. Как Смирнова могла выйти замуж за человека, столь не совпадающего с ней практически ни в чем, оставалось загадкой, но факт оставался фактом: в двадцать восемь лет она стала мамой двойни, рожденной от Марата, а еще через несколько лет, едва вернувшись в офис после затянувшегося декретного отпуска, привезла из рабочей командировки Зою. Официально ее тогдашний муж признал отцовство, а еще через пару лет натянутые отношения лопнули. Они разводились через суд, деля детей и нажитое имущество, претензии на которое значительно перевешивали интерес Марата в малолетник отпрысках, особенно в младшей дочери. В итоге, как показалось его тогда уже бывшей жене, он даже вздохнул с облегчением, когда по решению суда детей оставили Ане. Имущество же разделили поровну. После того как судебный процесс был завершен, Аня радостно приняла предложение от своего работодателя о переезде в Европу и буквально через месяц уже стояла в аэропорту имени Фредерика Шопена, растерянно озираясь по сторонам, окруженная чемоданами, и мысленно пересчитывая разбегающихся по залу детей. Это случилось три года назад, когда про ковид только начинали раздаваться первые тревожные новости в средствах массовой информации, но никто не придавал им значения. К счастью, после переезда у семьи было достаточно времени, чтобы найти подходящее жилье для аренды, нанять няню и подыскать подходящую школу для старших детей, пока мир вдруг не захлопнулся и не сузился до размера съемной квартиры.