Странно, что её – приличную и скромную – заинтересовал Егор. Он был не похож на парней, с которыми Катя общалась раньше. Да и до поцелуем ни с кем не доходило. Но какие-то полчаса на кухне в объятиях, фактически, незнакомца, перевернули ее мир с ног на голову. Как такое могло произойти? Его слова звучали так искренне, его руки были властными, но нежными, его губы… "Так, стоп, что со мной происходит?", – Катя залилась краской, не отрывая взгляда от офисного компьютера. Она заставляла себя не думать – и все равно постоянно проверяла телефон и строила планы, что скажет, если Егор вдруг позвонит. Конечно, можно было спросить Альберта, как дела у его друга. Но Катя за четыре дня работы с Костецким стала воспринимать его только как начальника, причем начальника очень хорошего.

В четверг после шести все, как обычно, стали расходиться из офиса. Ушла строгая Нинель, которую Катя побаивалась. Сама Катя работала до восьми, изучала очередные документы, которые ей поручил Альберт. Тот не выходил из кабинета, и Катя так увлеклась работой, что не заметила своего состояния.

Только встав с кресла к принтеру, девушка почувствовала неладное. У неё неожиданно пришли месячные, на кресле было пятно. Катя ахнула и села. Пятно было и на юбке – светло-коричневой юбке, видно так хорошо, что не скроешь. Она запаниковала. Переодеться не во что, как исправить ситуацию – непонятно. И огромное пятно никак не застирать. Ей в любом случае придется так идти через весь офис, стыдливо прикрываясь сумкой, а потом ехать домой на общественном транспорте. О такси не может быть и речи. Она живёт далеко от офиса и не может себе позволить огромные траты. Ещё и начальник в кабинете. Он точно увидит её позор, от него не спрячешься. И все это в первую рабочую неделю. Он точно её уволит.

Мысли вихрем неслись в голове Кати. Наверное, она близка к нервному срыву. Стыд, паника, слезы подступают. Что делать? Она даже не сразу поняла, что из кабинета вышел Альберт. Он, похоже, сразу увидел перемены в подчиненной.

– Что происходит? – спросил он безразлично.

– Ничего, – Катя отвела глаза и выпрямила спину.

– Я не переношу, когда девушки плачут. Забыл тебя предупредить.

– Я не плачу.

– Ты собираешься. Дай мне распечатки, пожалуйста.

Катя застыла. Чтобы дать Альберту распечатки, нужно было встать. А встать она не могла.

– Кать, – повторил Альберт, – распечатки дай мне.

– Я не могу, – горячие слезы вдруг полились по щекам Кати.

Она сидела на стуле, не в силах пошевелиться. В голове были только мысли о том, что ведёт она себя непрофессионально, и что Альберт сейчас её выгонит. Но тот взял упаковку бумажных платочков, достал один и присел перед Катей. С этого ракурса – она была уверена – пятно на юбке просматривается отлично.

– Ну ты чего? – спросил он почти нежно. – Нормально все, с кем не бывает.

Альберт сложил платочек пополам и стал промакивать Катины слезы, которые все лились – она не могла их контролировать. Так они просидели несколько минут. Катя закрыла лицо ладонями, и Альберт ласково поглаживал её по голове. Катя понимала, что когда-нибудь придётся на него посмотреть, но сил не было. Словно в ответ на её мысли Альберт нежно сказал:

– Ты просто очень устала за эту неделю. Успокаивайся. Катастрофы не произошло.

– У меня испачкана юбке, – выдавила из себя Катя. – Я не могу встать.

– Ничего, – успокаивающе сказал Альберт и поднялся.

Через минуту он снова оказался рядом. В одной руке у него был стакан воды, в другой – длинный кардиган. Катя выпила предложенную воду, и Альберт опять отошел, на нее не глядя.

– Возьми, – сказал он. – Это кофта Нинель. Она надевает, когда мерзнет. Думаю, она не расстроится, если ты одолжишь её на вечер.

Катя смотрела то на кофту, то на Альберта. Все происходящее её смущало, но и удивляло одновременно.

– Я схожу в аптеку, если нужно, – вдруг предложил начальник. – Скажи только, что тебе купить.

Катя потянулась к сумке и проверила, есть ли тампоны, которые она носила с собой на всякий случай. Тампоны были на месте. Альберт по-прежнему на неё не смотрел. Тогда она надела кардиган – он прикрыл пятно – и встала.

– Я… Можно мне выйти? – Катя говорила почти шепотом.

Альберт кивнул, не глядя, и Катя выбежала из кабинета в туалет. Как такое могло с ней произойти?

Когда Катя вернулась, Альберт закрывал дверь в свой кабинет.

– Собирайся, – сказал он, не глядя, – отвезу тебя домой.

– Ничего не нужно, спасибо, – залепетала Катя, но Альберт её оборвал.

– Это не предложение, – он снова говорил тоном начальника.

Катя подошла к своему столу и вновь густо покраснела: пятна на её кожаном стуле не было, хотя она его не вытирала. Альберт?

Они молча вышли из приемной. Катя несла в руках свою короткую куртку, стыдливо кутаясь в кардиган.

– Альберт, – сказала Катя тихо, когда они вышли из офиса, – спасибо.

Он лишь пожал плечами – мол, ничего такого, и открыл перед ней дверь машины.

– Я все тебе испачкаю, – вдруг поняла Катя.

– Успокойся, серьезно. Садись.

И она села. Альберт даже не стал спрашивать адрес, просто завел машину. Почти сразу ему кто-то позвонил. Костецкий ответил на английском, долго разговаривал, потом кому-то позвонил сам. Всю дорогу он обсуждал рабочие вопросы по телефону, перезванивая то одному, то второму. Катя незаметно его разглядывала. Первоначальное впечатление об Альберте улетучилось. Каким странным, другим, хорошим оказался её начальник.

Когда беседы закончились, Альберт кратко объяснил Кате суть своих рабочих переговоров. До дома он рассказывал ей текущих вопросах фирмы, как ни в чем не бывало. Смущение Кати постепенно исчезло. Когда машина остановилась у её подъезда, Катя уже безболезненно воспринимала произошедшее – ничего страшного не случилось, как и сказал Альберт.

– Мне нужно вернуть одежду Нинель, а я завтра с трех снова.

Альберт кивнул и вышел из машины. Проводил Катю до квартиры, забрал кардиган, от предложения Кати его постирать отмахнулся – есть химчистка. От предложения зайти отмахнулся тоже. Только дома Катя поняла, что он поедет в химчистку, а утром сам незаметно вернет одежду Нинель. И машину чистить поедет – на сидении Катя точно видела пятно.

Катя долго подбирала слова, чтобы на следующий день сказать Альберту, как она благодарна. И напрасно – назавтра Костецкий вёл себя как ни в чем не бывало. Говорил тоном начальника и только по работе – будто вчерашний вечер ничем от предыдущих не отличался. Но для Кати точно все изменилось. Она больше не видела в Альберте ни «золотого мальчика», ни развязного пошлого парня, ни начальника-самодура – хотя все эти маски он удачно демонстрировал окружающим изо дня в день. Настоящий Альберт Костецкий был совсем не таким. И зачем-то так удачно скрывал свое истинное лицо от посторонних.

В субботу позвонил Егор. Катя сначала растерялась, увидев номер телефона другой страны, но потом все же решилась ответить:

– Катя? – в трубке был шорох и какой-то гул. – Альберт сказал, что ты не против, если я позвоню.

Он говорил тихим и ровным голосом, и Катя вдруг ощутила все: его руки, его поцелуи, запах его парфюма. И снова удивилась, как сильно он ей понравился, несмотря на ситуацию. Оказывается, все эти воспоминания жили в ней. Голос Кати дрожал, и она ответила грубее, чем хотела:

– Я думала, ты позвонишь раньше.

– Я не был уверен, что ты хочешь меня услышать.

«Хочу, – подумала Катя, – я так ждала твоего звонка». Но вслух сказала холодно:

– Зачем же ты звонишь?

– Хотел узнать, как ты… После всего произошедшего. И как тебе работать с Альбертом?

– Все хорошо, – Катя боялась, что Егор услышит, как дрожит ее голос, несмотря на строгий тон.