Милицию вызвала старушка Никитична. Прибывший к месту недавнего «сражения» наряд нашел Мишку уже связанным. От него исходил свежий перегар, оставшийся от вчерашней выпивки, а бывший прапорщик рассказал своим бывшим коллегам о недостойном поведении Мишки, расписывая ход событий самыми черными красками. Старушка Никитична подтвердила все, включая «краски» и скорбно покачала маленькой головой. Мишку забрали в отделение и дали пять суток за хулиганство.

А еще через две недели Мишка уже попросту боялся идти домой. Там его ждал безжалостный бывший прапорщик и старушка с благочестивым лицом готовая лжесвидетельствовать против самого Господа Бога.

Новое ощущение краха едва не превратила Мишку ни во что. Жалкий и растерянный, он поехал в Москву в поисках справедливости. Мишка был готов на все: на политический компромисс, лишь бы он хоть в какой-то мере вернул ему его прошлое и любимое политическое занятие; на размен квартиры, лишь бы он избавил его от присутствия страшного соседа, и на многое-многое другое… Но у него снова ничего не получилось. Попросту говоря, проблемы Мишки казались всем смешными, а его политическое падение, когда демократия уже успела явить миру свой непреклонный нрав в виде карающих указов президента Ельцина, вполне законным и неоспоримым.

Мишка вернулся в родной город слабым и похудевшим. Та работа, на которую ему удалось устроиться – преподавателем истории в техникум – обеспечивала ему крайне нищенское существование. В собственной квартире Мишка появлялся все реже и реже. Собственно говоря, это были уже визиты за вещами под строгим присмотром соседа-прапорщика. Сосед ругался на Мишку последними словами и твердил, что «больше не пустит его на порог».

Полтора года Мишка прожил в чужой квартире – его бывший (очень богатый) однопартиец по «Фронту» отбыл на работу в Москву. Потом квартиру продали, и Мишка оказался в общежитии техникума. Его пребывание там было полулегальным, как говорится, на птичьих правах, по очень простой причине: техникум не мог содержать общежитие и отдал его в аренду ликёро-водочному заводу. В большой комнате жили пять человек рабочих, не только занимающихся изготовлением спиртного, но и приносящих его с работы в неимоверных количествах. Так Мишка научился пить, пить уже по-настоящему и окончательно смирился с ролью изгоя. Над ним часто смеялись – «Эй, Мишка, ну-ка включи свое радио!.. Охота новости послушать» – а то и просто издевались, вызывая на политический спор и стараясь придать этому спору как можно больше клоунского цинизма.

Пребывание Мишки в общежитии закончилось после очередной пьянки, когда его сильно избили и выбросили на мороз. Мишка пришел в себя только в больнице. Он лежал на койке в коридоре возле холодного окна и мимо него торопливо проходили люди в белых халатах. Мишка уже не удивлялся тому, что на него никто не обращает внимания, и покорно ждал неизвестно чего.

Через три дня его бегло осмотрела молодая женщина в белом халате. У нее было строгое лицо и сердито поджатые губы. Диагнозы – воспаление легких, перелом руки и обморожение ступней ног – были серьезны, но у Мишки не было денег, и врачи оставили тихого больного в покое. Он вышел из больницы через месяц и не потому, что выздоровел, а потому что научился передвигаться без посторонней помощи.

Работа в техникуме была безвозвратно потеряна. Мишка устроился дворником. Ему пообещали жилье – отдельную «комнату» под лестничной клеткой – бывшую кладовку для метел и лопат. Но пока та не освободилась – ее еще занимал прежний, окончательно спившийся дворник с двумя самого дикого вида друзьями, – Мишка долго жил в котельной. Дело в том, что бывший дворник не спешил покидать насиженное места. Иногда он выходил на улицу с метлой или лопатой и делал вид, что работает. Мишка выглядывал в щелку между дверьми котельной и вдруг понимал, что ему не стоит попадаться на глаза этому одичавшему от пьянок человеку.

Впрочем, перечисление всех Мишкиных приключений – то бишь страданий – заняло бы у автора слишком много времени и места, а поэтому пора переходить к основной сюжетной линии.

Его случайная встреча с Сашкой была похожа на подарок судьбы. Мишка ожил душой и привязался к Сашке так, как привязывается бездомный щенок к чему-то теплому, большому и сильному. Он радовался, но эта радость всегда выливалась в длинные и страстные политические монологи. Теплая комната в большом доме, мягкий диван и стол, на котором можно было записывать политические конспекты, казались Мишке верхом счастья. Кроме того, у Сашки был беззлобный, не способный на циничные насмешки характер. Мишка оценил все это сразу и в полной мере.

– Саш, а можно я у тебя еще немного поживу? Ну, пока я тебе не надоем?..

Мишка снова прятал глаза и краснел.

– Ну, не гнать же тебя, – в улыбке Сашки не было ничего насмешливого. – Живи, сколько хочешь. Вдвоем веселее. Понимаешь?..

– Да!

– Ну, вот и живи.

Однажды вечером Сашка привел домой еще одного жильца. Это был пьяный, длинный и белозубый парень. Он тяжело опирался на Сашкино плечо и широко улыбался.

Мишка сидел за столом и писал очередной конспект, штудируя работы социалистов прошлого века.

– Добрый вечер, друг мой! – на чистом немецком сказал незнакомец.

– Здравствуйте, – Мишка вопросительно посмотрел на Сашку. – Турист, что ли?..

Сашка усадил гостя на диван.

– Кой там к черту турист, – отдуваясь, сказал он. – Наш, только немец.

– Немножко немец, – поправил Сашку гость. – Хотя все-таки гражданин ФРГ.

Мишка уронил авторучку.

– Как это?!.. А у нас он что делает?

Ему никто не ответил.

– Ребята, у вас добрые лица и вы нравитесь, – уже на чистом русском языке сказал гость. – Пожить у вас можно?

– Ему некуда идти, – пояснил Сашка. – Его Гансом зовут.

Они оба смотрели на Мишку. Мишка пожал плечами и отложил в сторону конспект.

– Я сейчас ужинать соберу, – он встал.

– Не нужно, – отмахнулся Ганс. – Очень хочется спать.

Ганса уложили в бывшей детской комнате. Он пожелал хозяевам спокойной ночи и сразу уснул.

– Забавный тип, – сказал за столом Сашка, разливая по стаканам чай. – Я его возле цирка подобрал… Он – клоун.

Мишка чуть было не поперхнулся гречневой кашей. Оказывается, неожиданной была не только национальность гостя, но и его профессия.

– Самый настоящий клоун. Цирковой. Ладно, пусть спит… Мишка, а давай в шахматы сыграем?

Шахматные поединки между Сашкой и Мишкой были довольно частыми. И не смотря на склонность Мишки к строгой, ортодоксальной логике, и даже второй разряд, почти всегда победителем на клетчатой доске оказывался Сашка. Суть в том, что Сашка не увлекался теорией, не пытался запоминать дебютные варианты, а попросту просчитывал шахматные ходы исходя, так сказать, из элементарного здравого смысла.

Шахматы расставили на столике прямо на кухонном столе. Там же поместилась вчерашняя, недопитая бутылка водки и закуска.

– Предлагаю ничью, – улыбнулся Сашка, делая первый ход.

– Сначала заслужи! – Мишка передвинул черную, королевскую пешку на одну клеточку.

Французская защита – крепкая как черепаший панцирь – обещала много хлопот белым.

– Наливай.

Уже своим вторым ходом Сашка ушел от теоретических продолжений. Горлышко бутылки звякнуло о край стакана. Мишка выпил водку и улыбнулся… Ему было хорошо, а на душе царил такой покой, что хотелось хлопнуть в ладоши и выкрикнуть какую-нибудь глупость. Мишке нравилось думать над неожиданным ходом Сашки; нравилось слушать, как тикают часы; нравилось надвигающееся опьянение и нравился даже храп незнакомого, простодушного Ганса, долетающий из детской комнаты. Мир вокруг вдруг приобретал законченные, как казалось Мишке, некие высшие формы доброты и справедливости и этот мир был похож на рай.

… Ну, а в ночные воришки Сашка и его друзья попали из-за бывшей жены своего предводителя. Сашка старательно не интересовался новостями о новой жизни Лены, но новости все-таки не обходили его стороной. Лена прожила в гражданском браке с Жориком меньше года и вдруг ушла к его старшему брату Артему. Тот тоже вернулся из Москвы (по слухам он не выдержал тамошних криминальных разборок) и жил куда как размашистее своего младшего брата. Но рослый, суровый и постоянно хмурый Артем и на своей малой родине нашел множество приключений, правила игры в которых часто выходили за рамки уголовного кодекса. Прошел еще год и Артема расстреляли в машине возле собственного дома. Сразу после похорон уголовный мир предъявил Лене к оплате долги ее третьего законного супруга. Дело легко могло закончится катастрофой, но, к удивлению многих, Лена смогла разобраться в ситуации. Когда она поняла, что уголовные «коллекторы» не в ладах друг с другом, она заплатила одним, задержала выплату другим, а третьим заявила, что отдала их деньги первым. В конце концов, ей удалось выбраться из эпицентра схватки, а затем она уехала во Францию, в которую, судя по всему, ее муж успел перевести основной капитал.