– Давайте подождем немного, – предложила она. – В конце концов, ваш мальчик физически совершенно здоров и возможно приступ был как-то связан с его быстрым физическим развитием…

Мама немного успокоилась, тем более что приступ у Сашки прошел без следа и еще там, в поликлинике, на приеме у первого по списку врача, она заметила его удивленный взгляд. Ее волнения по поводу здоровья сына просто никто не понимал.

Но приступ повторился. Через неделю Сашка снова пошел в кино с той же девушкой, а утром ему снова стало плохо. Мама вызвала «скорую» и к ее изумлению (впрочем, и радости) приехала та же женщина-врач. Она бегло осмотрела Сашку и коротко, как бы между делом спросила:

– Вчера в кино ходил?

Сашка кивнул.

– Опять на последнем ряду сидел?

Сашка недоумевающе заморгал глазами.

– И что?.. – переспросил он.

– Ничего, – молодая женщина чуть заметно улыбнулась. – Поворачивайся на живот. Уколов боишься?

– Нет…

– Зря. Если человеку делают уколы, значит у него есть проблемы. Хотя тебе пока еще рано волноваться.

Врач уехала довольно быстро, лишь только удостоверилась, что после укола Сашке стало лучше. Перед отъездом она немного поговорила с матерью. Женщины стояли за порогом комнаты, Сашка плохо слышал их разговор. Уже войдя в комнату, мама сказала, что врача зовут Елена Петровна.

– Она очень милая и очень умная женщина, – мама присела на кровать сына. – Кстати, Елена Петровна тут недалеко живет, на нашей улице, но за шоссе.

Шоссе делило район на «старую» и «новую» части. «Старая» преимущественно состояла из недорогих домов рабочих авиазавода. «Новая» часть начала возводиться позже, в хрущевские времена и среди ее застройщиков если и встречались сотрудники завода, то это были исключительно руководители довольно высокого звена. Мальчишки из «старухи» не любили «новоделов» и между ними не раз происходили жестокие «войны».

После укола Сашка быстро почувствовал состояние какой-то странной, еще неведомой ему эйфории и блаженная теплота во всем теле растворила в себе все неприятные ощущения. Впечатление было настолько сильным, что он невольно спросил себя, а разве так бывает, чтобы жестокий приступ непонятной болезни отступил так быстро?.. Точнее же этот неясный вопрос звучал так: а разве так можно?.. Что именно было «можно», почему это «можно» вдруг может оказаться запретным он не понимал. Словно в утреннем и светлом сне ему вдруг привиделись золотые райские ворота, одна створка приоткрылась и оттуда высунулось забавное личико ангела. Ангел хитро подмигнул ему, улыбнулся и исчез.

– Ну-у-у, – довольно протянула мама, рассматривая лицо сына. – Я гляжу, тебе совсем хорошо стало. Поваляйся в постели еще, безобразник. А я пока приготовлю завтрак.

В следующую субботу Сашка снова пошел в кино… А утром он проснулся от собственного крика. Сашка с силой прижимал руки к лицу и не понимал, что с ним происходит. Это был и страх на грани паники, и ощущение холодной, безразмерной бездны внутри, и совсем уж странное, но до омерзительности сильное, ощущение своей никчемности и нужности.

В комнату буквально ворвалась мама, а следом отец.

– Опять, опять!.. – растерянно повторяла мама. – Господи, что делать?!

– Что опять-то? – не понял отец.

Мама мельком взглянула на него, метнулась к окну и, не зная, что делать дальше, замерла.

– Да что происходит?! – возмутился отец.

Мама вздрогнула и оглянулась. В ее глазах не было ничего кроме страха, и она смотрела на мужа так, словно видела его впервые.

– А вдруг они теперь не успеют?! – тихо спросила она. – Или приедет не она?

– Кто они, кто она?.. Да объясни же все толком! – перешел на крик отец.

– Побудь с ним, – мама кивнула на Сашку и ринулась к двери спальни. – Я быстро!.. Я – за Еленой Петровной.

Буквально через полминуты с силой захлопнулась входная дверь на веранде.

Сашка снова закричал. Он понимал только одно – что он умирает. И даже более того, ему казалось, что он уже завис над бездной полной ужаса и мрака. Не зная, что делать, отец плеснул ему в лицо стакан воды.

– Сашка, перестань!.. Возьми себя в руки!

Наверное, в ту минуту отец испытывал такой же страх, как и сын.

– Мама где? – простонал Сашка.

– Скоро придет. Пошла за кем-то…

«За врачом, наверное», – догадался Сашка. Ему стало чуть-чуть легче, но холодная бездна внутри его никуда не ушла.

Отец сел рядом с Сашкой и взял руки сына в свои грубые ладони. Сашка еще ни разу в жизни не видел лицо отца таким растерянным, даже жалким, и в то же самое время таким ласковым.

Пришла запыхавшаяся, раскрасневшаяся мама с Еленой Петровной. В отличие от мамы у врача было спокойное и даже гордое лицо. Она тут же выставила из спальни родителей и открыла свой портфель.

– Плохо, да? – мельком, почти без выражения и как бы между прочим, спросила Елена Петровна.

Молодая женщина совсем не смотрела на Сашку и сосредоточенно рылась в портфеле. Сашка мыкнул что-то похожее на «да».

– Опять в кино целовался?

Сашка закрыл глаза и промолчал.

– Понятно. Значит, сколько кота не корми, но март для него – святое дело. Полового контакта с девочкой, разумеется, не было?

Неожиданный вопрос был равносилен пощечине – щеки Сашки стали пунцовыми от стыда.

– Нет…

– Все правильно, так и надо. В противном случае ты пойдешь в колонию для малолетних преступников. А теперь вот о чем: ты сам видишь связь между тем, что ты делаешь вечером и тем, что происходит с тобой утром?

– Я больной, что ли?.. – сказанные в ладони слова прозвучали глухо и безнадежно.

– Нет. Просто у каждого человека есть свои особенности. Тебе нельзя целоваться. Точнее, ты можешь это делать, но только в постели с женой. А поскольку тебе еще рано жениться, всегда помни об этом.

Елена Петровна сделала Сашке укол и уже через минуту ему стало легче. Пришло ощущение теплоты, покоя и немая бездна быстро растворилась в чем-то куда более огромном и сильном.

«Да, наверное, так все-таки можно, – подумал Сашка. – Ведь легче же становится…»

Он слабо улыбнулся и спросил:

– Значит, мне совсем-совсем нельзя целоваться, да?

– Да.

– А почему?

– Я поговорю об этом «почему» с твоей мамой. Ты еще маленький и некоторые вещи тебе еще рано знать. Но ты не волнуйся, когда ты немного подрастешь, она тебе все расскажет.

К Сашке пришло легкое, почти игривое ощущение куража, и его улыбка стала шире. Недавний приступ уже казался ему далеким и нереальным.

– А зачем тянуть? Ведь я уже почти взрослый – Сашка потянулся большим и сильным телом, вытягивая руки в стороны. Он зевнул и добавил: – Почему-то очень есть хочется.

– Поспи пока, донжуанишка. И запомни, маму нужно слушать всегда.

Елена Петровна вышла. В коридоре ее ждали родители. Мама Сашки так искательно и жалобно вглядывалась в лицо врача, что та невольно отвела глаза.

– Нам необходимо поговорить, – строго сказала Елена Петровна. – Но говорить я буду только с вами, Валентина Сергеевна, – она перевела взгляд на отца: – Извините, пожалуйста, но так будет лучше для всех.

– А с Сашей что?.. – быстро вставила мама.

– Он скоро уснет. Не беспокойтесь, все будет хорошо.

Женщины ушли на кухню. Валентина Сергеевна принялась готовить чай, а Елена Петровна, устроившись на грубой табуретке, сунула в рот сигарету. Когда хозяйка дома оглянулась на свою гостью, ее брови удивлённо поползли вверх, причем так сильно, что на лбу обозначились невидимые ранее складки.

«Как за стойкой бара сидит!..» – подумала Валентина Сергеевна.

Да-да, в позе гостьи и в самом деле было что-то странное, некая расслабленная вальяжность, что ли?.. Вместе с тем на ее чувство собственного достоинства, благообразия и важности было на удивление приятно смотреть.

Валентина Сергеевна не выдержала и улыбнулась.

– Коньяк у вас есть? – чуть глуховатым, но опять-таки приятным голосом спросила Елена Петровна.