– Куда? – хором вскричали дочки.

– В Мармелантию!

Из рассказа отца стало понятно, что Мармелантия – место диковинное. С пряничными домиками. Речками с кисельными берегами. Сахарными горами. Молочными озёрами.

– Ветер каждое утро причёсывает траву на лугу. Огородное пугало Вильям не только разговаривает, но и водит экскурсии по городу.

Пока Джеффри перечислял, дочки всё шире открывали рты. Первой не выдержала старшая:

– Так не бывает, – заявила Бетт.

– А вот и бывает! – захлопала в ладоши Сюзетт. – Хочу туда поскорей…

Тут зазвонил мобильный отца. Джеффри долго с кем-то разговаривал. Лицо его становилось всё озабоченнее.

– Давайте спать, – угрюмо заявил он. – А мне завтра снова в дорогу.

– Но как же праздник вместе встречать? – огорчилась Бетт.

– Ты же обещал, – капризно напомнила Сюзетт. – На Рождество соберёмся всей семьёй.

Отец вздохнул и миролюбиво произнёс:

– Вернусь и доскажу историю. Подарков привезу! Встретим Рождество! Ёлку нарядим. А после пойдём с горы кататься…

– … и снеговиков слепим, – размечталась младшая. – Целую семью снеговиков!

Старшая молчала. Это малышка Сюзетт думает, что всё игра. Папа уедет и вернётся. Привезёт подарки. Расскажет чудесные истории, которые происходят с ним в дороге! Сюзетт верит, что с папой ничего плохого не случится. Никогда. А Бетт волнуется, скучает. И злится. Слишком долгие все эти поездки. Слишком частые. А они одни. Вот, что огорчает.

4.

Вспомнив об этом, Бетт нахмурилась, ухватила Сюзетт за руку и потащила в детскую, бормоча:

– Спать! Всё равно ничего от нас не зависит. Папа уедет. Хоть реви, хоть упрашивай. Ох, уж эти взрослые с их вечной занятостью.

Младшая хотела поспорить, но, взглянув в лицо сестры, передумала. Передразнила точь-в-точь её голосом:

– Пора в кровать. Лечь. И спать.

И высунула язык.

Старшая хмыкнула:

– Тоже мне пародист!

И вздохнула, подумав: «Терпеть и ждать. А что ещё остаётся? Такая у папы работа. Трудная. Сложная. Неотложная».

… На следующее утро Джеффри договорился с соседкой Альбиной. Та пообещала, что присмотрит за девочками. Альбина работала старшей медсестрой в частной стоматологической клинике. У неё был сын Борюсик. А мужа не было. Альбина была роскошной блондинкой «за тридцать». Хотя держалась так, словно ей «опять двадцать пять».

– Спорим, она крашенная? – говорила Бетт.

– Зато волосы уложены в салоне красоты, – напоминала Сюзетт. – Альбина такая модница! Переливающаяся юбка…

– … короткая не по возрасту, – перебивала Бетт.

– Я тоже такую хочу!

– Короткую?

– Переливающуюся.

– Это ткань-хамелеон называется тафта, – уточнила старшая сестра. – Стоит дорого.

– А какой на ней сегодня свитер со стразами…

– … слишком в обтяжку!

– Шубка меховая с капюшоном.

– Бедные зверушки.

– Сапожки, закрывающие колени.

– Ага. Ботфорты! Прямо кавалерист.

– А колечки золотые и серёжки с бриллиантами? Как сверкают!

– Угу, – хмыкала Бетт. – По мне лучше умная, чем шик и блеск.

– Ха-ха-ха, – заливалась Сюзетт. – Она всё равно папе не нравится! Они по-соседски общаются.

– Папа вежлив и терпелив, а блондинка эта крашеная – вертихвостка.

– Кто? – прыснула Сюзетт. – Верти чего? Хвостом. Хи-хи-хи. Откуда у неё хвост?

– Кажется это так называется? – смутилась Бетт. – Пойду в словаре посмотрю.

Через минуту до Сюзетт донеслось.

– Нашла! Вертихвостка, фифа, кокетка…

– Пусть уж кокетка, – прокричала Сюзетт из детской. – Ладно?

– Да хоть как, – отозвалась из гостиной Бетт. – Только бы от нас подальше вертелась.

5.

Альбина давно «положила глаз» на статного соседа. Джеффри въехал в квартиру напротив три года назад. С дочками, но без жены. Соседка частенько забегала в гости. Была приветлива. Но слишком инициативна. То в кафе Джеффри зазовёт – на свидание. То в ночной клуб пригласит – потусить.

Девчонки сердились. Они с отцом и так редко видятся. Но до поры до времени отмалчивались. Можно потерпеть приставучую соседку, если б не один её пунктик. Бетт считала это всё заскоками. Сюзетт категорически не понимала. И не принимала такую позицию Альбины.

А дело было в том, что соседка на дух не выносила сладости! Она запрещала их даже пробовать! И Борюсика вымуштровала так, что на все предложения Бетт и Сюзетт отведать мармеладку, паренёк мотал головой и заявлял:

– Сладкое вредно для зубов.

– Ты даже сахар никогда не пробовал? – хихикала Сюзетт.

– А что такого? – надувался как индюк соседский парнишка.

– А то, что сахар во многие продукты добавляют, – с укором глядела на него Бетт, не выносившая притворства.

– Это в какие? – багровел Борюсик.

– В консервированные, в колбасу, хлеб, соусы, соки. А ты не знал?

– Ты, когда колбасу ешь, сахар из нее выковыриваешь? – захихикала Сюзетт.

Борюсик задумался.

– Мёд тоже сладкое, – напомнила Сюзетт. – И фрукты сладкие.

Мальчик вздыхал. Он так уверовал в то, что даже одна ириска опасна, что не соглашался попробовать ни малюсенькую зефирку, ни кусочек шоколадки с орехами. Поэтому на уговоры не поддавался. Хотя облизывался невольно, когда хитрые девчонки нарушали запрет и причмокивали:

– Вкуснотища! Попробуй, – предлагала Сюзетт, откусывая розово-воздушный зефир. Кусочек за кусочком. И приговаривала: – Поймала я облачко. Сладкое. Пушистое. Хочешь попробовать?

– Угощайся – не стесняйся! – кивала Бетт и улыбалась так загадочно и заговорщицки. – Мы Альбине не скажем. Ну, же! Или струсил?

Борюсик мотал головой и упрямо твердил:

– Не могу! Я маме обещал.

– А, если тебя полезными сладостями угостят, – продолжала убеждать Бетт. – Тогда попробуешь?

– Это какими? – приставал Борюсик.

– Мармеладом! – кричала Сюзетт. – Ярким, разноцветным, вкусным!

– Скажешь тоже. Это же конфеты! Их есть нельзя.

– Заладил, – пожимала плечами Бетт: – А сухофрукты, натуральный шоколад? Некоторые десерты? Их тоже пробовать нельзя?

– Нельзя.

– И компот не пьёшь? И кисель? Соки? Морс? – всплёскивала ладонями Сюзетт.

– Откуда вы знаете, что можно, а что нельзя? – ворчал Борюсик.

Девочки переглядывались и пожимали плечами.

– Откуда мы столько знаем? – глядела на сестру Сюзетт, еле сдерживаясь, чтоб не расхохотаться.

– Оттуда, – серьёзно заявляла Бетт.

На этом спор заканчивался. До следующего раза!

… Но вернёмся к неугомонной соседке. Альбина взяла неделю отпуска, чтобы перед праздниками навести порядок в доме. Она и девочек заставила прибираться, заявив:

– Пока отец был в отъезде, вы такой бардак развели.

– Ничего мы не развели, – насупилась Бетт.

– И никакой ни кавардак, – обиделась Сюзетт.

Но соседка была непреклонна:

– Чистота – залог здоровья!

Как с этим поспоришь? И девочки принялись за генеральную уборку. Так назвала это важное мероприятие Альбина. Звучало, и правда, солидно!

Только Сюзетт решила, что соседка оговорилась, поэтому пожаловалась сестре:

– Объявила какую-то генеральскую уборку! Мы что ли генералы?

– Ха-ха-ха, – рассмеялась Бетт, хоть было ей не до смеха. – Не генеральская! Генералы командуют парадом, а не убирают в комнатах.

– А кто за них убирает?

– Солдаты. Или пылесос? – Бетт усмехнулась. – А почему генеральная? Сейчас уточним.

И девочка убежала в свою комнату. Через несколько минут Бетт сообщила:

– Ха! Это понятие связано с английским словом «general» – «главный», «наиболее полный», «всеобщий»

– Раз генеральная, то главная уборка? Так? – предположила Сюзетт.

– Ага. Главная. Всего-всего. Тщательно. Каждый уголок.

– Хорошо хоть генеральскую уборку делают нечасто, – утешила себя и сестру Сюзетт.

– Хорошо, – согласилась Бетт.