«Вот так попала, ты, Леночка, в кино! Что это значит?»

Сердце бешено заколотилось, в висках заломило от боли, Лена напряженно думала.

«Если это не было кино, значит, это… Господи! Жуть какая! Это – убийство. А меня заманили, чтобы изобразить самоубийство. Это не аквалангист был псих, это я – полная дура. Жену бизнесмена раньше утопили, а потом придумали этот трюк, чтобы каскадерша при свидетелях сама с моста спрыгнула. Теперь убитая жена где-то выплывет, а каскадерша, то есть я, выплыть не должна. Они теперь меня ищут, чтобы убить: Алик, Борис, аквалангист, те двое в Сосновке – ужас, их же целая шайка! А дядя Коля? Может, он и не дядя, и не Коля?

– Здравствуй, Леночка! Как дела? Да что ж ты так вздрагиваешь? – Николай вынул пульт из руки Лены и выключил телевизор в момент рекламы майонеза.

– Задумалась. Здравствуйте!

– Не надо много смотреть телек, тебе вредно.

– Что доктор говорит? Меня скоро выпишут?

– Доктор говорит, динамика хорошая, организм крепкий. Я тебе апельсинов принес.

– Ой, не надо, здесь очень хорошо кормят. Ладно, возьму парочку, – Лена опустила глаза, любуясь апельсинами.

«Надо его расспросить незаметно. Я-то ему всё выложила, пока ехали из Сосновки, а он про себя и словечка не проронил».

– Дядя Коля, а как вы меня нашли, как догадались, что я на даче?

– Я прилетел утром, остановился в гостинице и пошел на вашу квартиру на улице Советской. А там – пусто, ремонт идет. Соседка на площадке сказала, что ты и твои братья квартиру продали, поделили, и ты переехала по новому адресу.

– Это какая соседка, старушка?

– Нет, она чуть за сорок.

– Да, я же оставила адрес, вдруг кто искать будет. «Никому я адрес не давала, кроме Аллы».

– А мне она не сказала, странно. Я попросил адвоката знакомого посмотреть регистрацию сделок с недвижимостью. Он нашел эту комнату на улице Мира.

– Да, пришлось переехать в комнату, было очень трудно выбрать, что из мебели перевезти, а что бросить. Жалко было, но круглый стол и мамину любимую горку с хрусталем пришлось продать.

– Ясное дело, вся мебель в одну комнату не вместилась бы. Но все же не без крыши над головой.

«Вот ты и попался, «дядя»! Не было у нас круглого стола, и хрусталь мама не собирала. Спокойно, Лена, вдох-выдох, вдох-выдох, продолжаем разговор».

– Да. Так что дальше, дядь Коль?

– Тебя дома не было, соседка Нина сказала, что ты ищешь работу, но еще не устроилась, что ты ушла рано утром, наверное, скоро вернешься. Предложила подождать. Я ждал до обеда, сначала в квартире, потом на улице. Начал беспокоиться. Куда ещё могла поехать? На дачу. Погода хорошая. Взял машину в прокате и поехал. На выезде пробка была. Только после заката добрался.

– А почему не к калитке подъехал?

– Я проехал мимо, калитка закрыта, замочек висит. И объявление о продаже. Подумал, раз приехал – подожду. Переехал в кусты за огородом. Как раз то место, где ты ребёнком из леса вышла. Ждал долго, совсем стемнело, везде огни погасли. Я решил напоследок постучать, тогда и ехать в город. А ты дверь открытой оставила, а сама лежала на полу.

«Не открывала я дверь! Отмычку подобрал, наверное». Лена опять опустила глаза, чтобы не выдать своих мыслей, а потом и вовсе отвернулась и деланно зевнула, прикрыв рот.

– Что-то я устала…

– Да отдыхай, утомил я тебя разговорами. Всё будет хорошо.

«Не будет ничего хорошего, если я здесь останусь. Отравят или ещё чего. Исчезну бесследно. Бежать немедленно – и сразу в полицию!»

Лена выглянула, коридор пуст, все двери закрыты. После обхода и процедур всегда наступает тишина примерно на час, то ли чай пьют, то ли совещания проводят. Она быстро дошла до входной двери, закрытой на задвижку, но остановилась в нерешительности. Как идти в полицию в этой голубенькой пижаме в цветочек? Она оглянулась. «Комната отдыха медперсонала» – то, что надо. Может, есть одежда приличнее? Никого нет. В шкафчике висит зеленая униформа. Схватила – и на улицу. За воротами на лесной дороге, набросила куртку, широкую и длинную. Но штаны оказались узкими, бросила. Дорога вышла на шоссе к бетонной будочке автобусной остановки. «Ой, а деньги-то!» Деньги остались в кармане старенького халата, лежащего в шкафчике. «И куда я без денег, да еще в такой одежде?» На автобусной остановке стояла очень полная пожилая женщина в летнем комплекте, сиреневом в белых розочках. Лена почувствовала себя уверенней.

– Меня обокрали, мне в полицию надо, как доехать? – Смело обратилась она к незнакомке.

Та разохалась и разахалась, но посоветовала не ждать автобус.

– А идите прямо так до первого поворота, потом вверх по улице и в первом этаже пятиэтажки – полицейский участок.

Через 20 минут ходьбы быстрым шагом, Лена объяснялась с дежурным, сидящим за стеклянной стенкой.

– Сержант Калачёв, стажер, – представился рыжеволосый парнишка.

Он был такой молодой, что у Лены вырвалось:

– А нет кого-нибудь постарше?

– Участковый пошел на обед. Вы по какому вопросу, гражданка?

– Мне, наверное, надо заявление подать.

– Заявление подать можно. У вас есть паспорт? Нет паспорта? Вас что, обокрали?

– Нет, меня убить хотели! – голос у Лены предательски сел, горло сдавили подступающие рыдания. Дальше она только мотала головой.

– Как хотели убить? Где, здесь? В городе? То есть, не на нашем участке? Так что же вы там не заявили? Или по месту жительства. Где живете? Ну, не надо плакать! Вот я сейчас с начальством посоветуюсь. Что-то вы бледная? Выйти? Конечно, подождите снаружи на ветерке.

Лена вышла из душного помещения на улицу, зашла за угол здания в тень. Дурнота отступила. Рядом за открытым окном сержантик говорил по телефону. «…Такая странная, как из психушки. Путается: то обокрали, то убили. Нет, не пьяная. Может, и нюхала что. Да, слегка побитая. Ориентировка есть? Да, подходит: волосы длинные темные, глаза карие, лет 30, рост 170. Куда доставить? Сами приедут? Так точно! До вашего прихода задержу».

Лена побежала, не дожидаясь, когда её «задержат»: дворами вниз по улице, по шоссе направо в противоположную от больницы сторону. Она чувствовала себя загнанным зверем. Машины пролетали мимо, обдавая пыльным бензиновым ветерком. Вдруг одна остановилась, открылась дверца. Дядя Коля схватил её за руку. Сопротивляться не было сил.

– Куда тебя понесло! Что ты устроила?

– Я знаю, что вы никогда не были в нашей квартире на улице Советской. Только адрес знаете. Вы кто вообще, что вам от меня надо? Вы заодно с ними, с моими убийцами?

– Если не веришь мне – иди в полицию.

– Я там была, меня ищут. Про меня есть – как это? – ориентировка.

– Вот дура! Теперь они узнают, что ты жива.

– Недолго мне осталось. Они женщину убили, похожую на меня, и меня убьют. Я сегодня новости видела…

– Лена, я видел эти новости, но не хотел тебя пугать. Но ты все узнала без меня.

– Кроме одного: кто вы такой?

– Кто я? Я – двоюродный брат твоей мамы, Николай Николаевич Таиров. Вот мой паспорт, в нем лежит посадочный талон, я прилетел на самолете с острова Сахалин через Хабаровск. Там все написано. Да, я не был на вашей квартире. Но несколько раз был на даче в Сосновке, первый раз, когда Наташа была беременна первенцем, Димой. Последний раз, когда тебе уже было 5 лет. Помнишь подарки: большую рыбу, ракушки, жемчуг для мамы?

– У мамы было красивое жемчужное ожерелье, но пришлось его продать. И я не помню, откуда оно.

– Ну, хорошо, пусть ты забыла, как я приезжал с Сахалина, как привез жемчуг. Но образок Святой Елены, в честь которой тебя назвали, у тебя сохранился?

– Да. Мама дала.

– Так вот. Этот самый образок Святой Елены был у тебя в кармане, когда тебя нашли Наташа и Михаил. Я его видел, держал в руках, здесь, в этой самой Сосновке. Он вот такой маленький, деревянный, прямоугольный. Портрет святой Елены – поясной, она в золотой короне, под короной – белый платок, платье у неё красное, а в правой руке – большой крест. И где ещё я, по-твоему, мог его видеть?