Это была хорошая база для диалога.

Политбюро поручило многим крупным советским деятелям и дипломатам изложить в письменной форме свои предложения «о позиции советской делегации в Генуе».

Докладные записки представили члены правительственной делегации: Чичерин, он сам Литвинов, Рудзутак, Красин, Боровский, Иоффе.

Литвинов в своей докладной записке оговорил, что по «недостатку места» не высказывает своих соображений относительно вариантов исхода конференции в Генуе… и как они могут отразится на …. Советской власти внутри страны и на рабочем движения в мире и Европе.

– От греха подальше и от лишнего словоблудия, только реалполитик, – как он тогда про себя решил.

Но он сразу же констатировал там, что «соглашение на почве каннских резолюций может подготовить почву для признания РСФСР де-юре».

Далее он изложил ситуации, могущие возникнуть в том или ином случае исхода конференции…

Изложил примерную программу деятельности советской делегации и внёс свои предложения…

Указав отдельно, что признание нас со стороны хотя бы некоторых государств значительно уменьшит шансы весенней или летней интервенции против нас.

Он также указал, что не верит в агрессию против нас…

Но даже если такая интервенция была бы объективно возможна…

То даже непризнание нас не поможет Франции оказывать большую помощь Польше, Финляндии и Румынии в интервенции против нас.

Так же он рассмотрел вероятность, что «Англия может оказать помощь России в незначительных размерах», в случае полного разлада между ней и Францией…

В докладной он сделал ряд прогнозов:

– Надежды на внешние займы маловероятны.

– Если бы европейским правительствам и удалось собрать капитал, хотя бы ничтожную сумму в 20 миллионов фунтов, это неизбежно привело бы к международному контролю и опеке над Россией и воссозданию единого империалистического фронта.

– В тоже время, признание нас расчистило бы путь частным фирмам и предприятиям.

– Но кредиты влияния не окажут на разрешение продовольственных затруднений текущего 1922 года.

– Неуспех конференции… замедлит наше признание и открытие частного кредита… временно сколотит антисоветскую коалицию… но вряд ли надолго.

– Промышленный кризис… безработица заставят выйти из кольца блокады и заключить с нами сепаратные соглашения Швецию, Норвегию и возможно другие страны, а в случае нашей настойчивости… они признают нас.

– На этот путь станет Англия, а затем – Италия, если будут продолжаться англо-французские разногласия.

В докладной он развеял опасения и скепсис многих в Политбюро, указав:

– Никакой катастрофы срыв переговоров в Генуе не означает.

– Соответственно с этим выводом…. стремясь к возложению ответственности за возможный срыв переговоров на противную сторону… делегация должна устанавливать свою тактику и пределы уступок…

– Мы приветствуем и безоговорочно принимаем первый пункт Каннской резолюции «о неприкосновенности системы собственного хозяйства и правления, устанавливаемой самостоятельно каждой страной».

– Как на основу возможного соглашения… на этот пункт нам и следует напирать.

Пункт второй мы должны толковать, как относящийся к будущим договорам с РСФСР.

– Мы должны заверить, что будем с этого времени чтить нерушимо привозимые иностранцами капиталы, их имущество будет неприкосновенно.

Так же Литвинов предостерёг и указал:

– Ни при каких… не соглашаться на денационализацию … Это требование противоречит пункту каннской резолюции.

– так как вероятность срыва конференции, в самом начале, высока, то следует сразу заявить… хотя бы вкратце… свою аргументацию по всем вопросам:

отказ от уплаты долгов,

наш выход из европейской войны,

наши контрпретензии,

восстановление хозяйства Европы.

Пояснив при этом, что по общеевропейским вопросам восстановление возможно только:

– при взаимном аннулировании всех долгов и претензий,

– при военном и морском разоружении,

– при стабилизации валют путем перераспределения запасов золота между всеми странами Европы и Америки в довоенной пропорции.

Такое можно сделать на основании долгосрочного кредита, всеобщей частичной девальвации бумажных денег в обедневших странах и уничтожении искусственных политических преград, препятствующих коммерческим связям и товарообороту.

Тут он указал, что это не коммунистическая пропаганда, а экстренные меры, допускаемые в пределах капитализма многими буржуазными учеными.

А на частичное разоружение мы идём при условии пропорционального разоружения других стран… с учетом длины границы и населения.

Помимо возмещения за убытки от гражданской войны и интервенции…. мы требуем… из общей суммы репараций в 132 миллиарда золотых марок, наложенных союзниками по Версальскому договору на бедную Германию, выделить нам, по числу убитых и раненых, – 35 миллиардов золотых марок.

Их мы ставим союзникам в уплату наших военных долгов, – если не хватит других наших контрпретензий…

Мы поддерживаем нейтральные страны против Антанты… независимо от соглашения с Германией… в вопросах о репарациях, в изменении Версальского, Сен-Жерменского и других французских договоров…

Свою программу Литвинов завершил ясным заключением:

«В европейских вопросах ориентируемся на Англию…»

Аргументация:

– Франция – крупнейшая европейская держава, ведёт жесткую антисоветскую политику, а ее союзники представляют авангард и резерв возможной интервенции против нас,

– в тоже время, влиятельные круги английской буржуазии стремятся к торговле и к экономическим связям с нами, а Ллойд Джордж готов пойти на установление с нами дипломатических отношений,

– и самое главное! – английский рабочий класс активно выступал против интервенции в России.

Последний спорный аргумент и ссылку на «огромное значение связей Советской России с измученным германским народом и возможное соглашение с Германией», Литвинову пришлось указать, зная мнение Ленина по этим вопросам.

Так как ещё в январе Ленин написал короткое письмо членам Политбюро в своём стиле: «Не открыть ли сейчас же личные и негласные переговоры в Берлине и Москве с немцами о контакте нашем и ихнем в Генуе?… Не предложить ли тотчас тайно всем полпредам позондировать почву у соответствующих правительств, не согласны ли те начать с нами неофициальные секретные переговоры об общей линии в Генуе?»

– И вот… как тут не верить всем этим разговорам, о «немецком золоте на революцию и о Ленине – немецком шпионе»?, – подумал Литвинов.

– А еще ратовали против тайной дипломатии…предали гласности всю тайную переписку царского правительства и Керенского…, – вздохнул он.

Потом он снова вернулся к мыслям о Сергее:

– Да…молодец…и если наладит дело с этими записями разговоров…вообще хорошо… будет ещё один альтернативный источник информации для анализа.

На следующий день, я после уроков собрал Совет интерната и там поставил вопрос «о невозможности отпускать Владимира Ильича Ленина в логово империалистов, так как они пойдут на всё, чтобы лишить мировой пролетариат его Великого Вождя». Все конечно были в курсе предстоящей конференции в Генуе и того факта, что нашу делегацию на неё возглавил лично Ленин.

Поэтому я просто озвучил те мысли, которые и так бурлили в умах всех честных граждан Советской России.

Проголосовали за решение единогласно.

Взяв его, я направился к Валериану, согласовать окончательный текст и уже его выносить на голосование в Совете пионерской Дружины… вначале интерната, а затем и школы.

На Старой площади я его не нашёл и уже собирался уходить, как встретил товарища Сталина.

– Аааа, товарищ Козырев, – он мне обрадовался.

– Здравствуйте товарищ Сталин, – вежливо я поздоровался и отдал ему пионерский салют.

– Послушай, Сэргэй, я собирался чаю попить…не люблю одын…составишь мне компанию?, – взяв меня под руку спросил он.