- Ну и в белье тоже! Ни у кого такого еще нет, а у тебя – есть! Да и… ведь я тоже понимаю, что я куда красивее этих женщин в зале. Тоже же… приятно!

- И уже не стесняешься?

- Ну-у-у… немного. Но не голая же я была! – он не стал напоминать ей, что именно так и говорил ей тогда, осенью.

Когда они пришли в ателье, Фатьма основательно так закопалась в принесенной ей одежде, что-то перебирала, рассматривала. Хотя чего там рассматривать? Ты же и носила все эти вещи на показе!

Иван подошел к окну, и открыв форточку, закурил. Здесь к нему присоединился Александр, который, поглядывая на женщину, негромко сказал:

- Тут Севостьян Игнатьевич с неделю назад заходил. Про Вас спрашивал, не появляетесь ли у нас. Просил передать, чтобы забежали к нему, выбрав время. Разговор к Вам какой-то имеет.

- Хорошо, спасибо, Александр. Зайду, как время будет.

«Вот же только вспоминал про старого барыгу!».

- Ну а что там за договор – для женщин Вы придумали? – кивнул Косов на Фатьму.

- Ну как… нормальный договор. Руководству понравилась организация и сам показ. Продажи, опять же – взлетели! Вот, чтобы не искать каждый раз девушек и придумали – предложить им договор. Они будут привлекаться иногда, для выставки отдельных вещей, а пару раз в год – уже крупный показ, как прошлый. На время крупного показа – там, конечно, зарплату им будут платить хорошую. А между делом… так, деньги не большие.

- А чего же – два раза в год?

- Что? Не понял? – повернулся к нему Александр.

- Почему, говорю, два показа в год? Сезонов же – четыре! Зима, весна, лето, осень. Готовьте на каждый сезон новинки и перед его началом – демонстрируйте. А лучше – немного загодя!

- Х-м-м…, - задумался Александр, - мы как-то и не подумали! И все равно – почему четыре сезона? Весна же и осень – почти одно и тоже?

- По погоде – может и так. Хотя… все равно – разница есть. Но – между весной и осенью – полгода! Неужели в мире женской моды ничего не измениться? Сейчас – быстро все меняется!

«Ты, Шурик, даже не представляешь, как быстро будет меняться все там, в будущем!».

- Посадите каких-нибудь специалистов на получаемые журналы. Наши ли, или найдете возможность из-за границы покупать. Пусть знающие люди просматривают, анализирует, что-то свое выдумывают!

- Ага – где же взять таких… знающих людей? – мастер был настроен скептически.

- Ну Вы… вообще! Где взять? Да вон – ту же Елену Завадскую привлеките! Еще каких дам, имеющих вкус! Да художников, хотя бы! Только молодых – у кого еще взгляд не зашорен! Пусть творят, что хотят, а потом дамы… та же Завадская и такие как она, и отбирают какие-то модели.

Иван видел, что при упоминании Завадской Александр каждый раз морщится.

- Что? Далась Вам Елена в прошлый раз?

— Это… правильно сказано – далась! Нет, я не спорю – у нее тонкий вкус и даже какая-то… интуиция. Но характер у нее! – мастер покачал головой, - вроде и мягко говорит, и тактичная… но – свое возьмет, не мытьем, так катаньем! Хотя… я вот, когда успокоился после всей этой нервотрепки… даже как-то… заскучал. Интересно все-таки было! Значит, говорите – четыре сезона?

«А что? Чем не название ателье? Там же в будущем – фоур сисон есть? Ну а что? Пусть и у нас будет!».

- Александр! Вы – гений, пусть даже и не подозреваете об этом! Вот Вам готовое название для Вашего предприятия – «Четыре сезона!». А то – ну что такое – ателье, ателье… Этих ателье – как блох на барбоске! Один стол, одна швея – уже ателье! А у Вас? У Вас – серьезное, солидное предприятие! И творческое! Каждому сезону – своя коллекция женской одежды! Как? Звучит? Скажите – сложно и тяжело? Возможно! Но ведь как… перспективно, как грандиозно, а? На уровне нашего города – так точно! Да что там город? Чем мы хуже Москвы, Ленинграда, Киева? У нас что – люди лаптем щи хлебают? Или все сплошь – умственно отсталые? Или – из тайги только выбрались, морковка вместо сахара, и из развлечений – катание на медведях? Масштабнее надо жить, мастер! А ну как – через год-два и в Москве вдруг узнают про Ваш модный дом, а? Узнают – и взревнуют! Хочется москвичей по носу щелкнуть, Александр? Так выпустите фантазию на волю!

Было видно, что Косов – увлек мастера в полет! Даже Фатя смотрела на Ивана удивленно, оставив просмотр одежды.

Потом Александр опомнился, смутился и пробормотал:

- Как бы мне дирекция… за такие масштабы… холку не намылила!

- Да убедите Ваших старцев! Рублем, как я Вам уже и советовал! Рублем! Расчеты сделайте, выкладки. Покажите перспективу. Они, старички эти, любят в циферках покопаться. Ну так… покажите им – куда надо двигаться!

Он опять оставил мастера в тяжких раздумьях. А за вещи Фатьмы заплатил, конечно же – он. Негоже это, чтобы подруга сама платила, негоже! Мы чай не в Европах, в двадцать первом веке живем, когда на свидании женщина сама за себя платит!

А тючок у Фатьмы получился ничего так себе, объемный. Благо – не тяжелый!

«Ага… все там же! Всё – те же!».

- Доброго здоровьичка Вам, Севостьян Игнатьич! Доброго здоровьичка!

- И тебе привет, Чибис! – проскрипел, не вставая с места, «старый пень».

«Бля… Как давно я уже не слышал эту «погремуху». И век бы не слышать!».

- Ты чего-то, Чибис, давненько не заглядывал. Позабыл старика? Все девочки на уме, все девочки!

- Так ведь, Севостьян Игнатьич, Вы ж сами… в прошлый раз-то! Так уж меня «ласково» приняли, так «ласково»! Что я и бежал от Вас – впереди собственного визга!

— Это ты брось, не придуривайся! Тебе не идет! Ничего такого не было! Нормально я тебя принял. Да ты и сам… все какие-то новости приносишь, что и видеть тебя… противно!

- Ну так а я о чём? Про то самое и речь веду. Только я ж не виноват, что жизнь так складывается. Если – то одно, то – другое. Тут, как говорится: все камушки – да в нашего Ванюшку!

- Ага, ага! А сам ты белый и пушистый!

- Ну как… нет, конечно, не святой! И не угодник даже!

- Вот-вот! – скрипит «Штехель».

«Ну ладно! Обнюхались, хвостами помахали! Поздоровкались, значит! Что хотел, пень старый?». Но вслух такого Косов, конечно же, не сказал. Чревато может стать!

- Тебе, Чибис, как я погляжу, спокойно не сидится, нет! Вроде бы и отошел, значит… а все – за свое? Да все как-то всерьез выходит, не так ли?

«Это он о чем? Про Шрама, что ли?».

Иван промолчал, решив послушать – только плечами пожал. Дескать, «а шо делать»?

- Ладно… в тот раз… ты человека выручил. Это ты – молодец! Помог в трудную минуту. Это, значит, зачтется! Шрам людям обсказал, как дело было! Шрам в своем праве был. Тут и разговора нет. И про тебя людям, стал быть – известно стало. Ну что ж… такая репутация – она, знаешь ли… в иной момент и помочь может! А вот скажи-ка мне…

Тут Савоська потянулся, повернулся и вытащил из шкафчика бутылку коньяка.

- Будешь, Чибис? А то… простыл я что ли… чего-то всего тянет, да неможется.

Чибис кивнул, и Штехель плеснул и ему «на пару пальцев». Выпили, закурили.

- Скажи-ка мне, Чибис… Ты что же… к Шраму в «пристяжь» подался?

- Чего это? С чего это Вы взяли? Где я, и где – Шрам? Шрам «ферзь козырный», а я так – погулять вышел! Да и «в завязке» я!

Штехель «заперхал», затрясся.

«Смеется значит!».

- Ой уморил! Хороша твоя завязка – с «мокрого» да на «мокрое»! Ты ж уже себе на пару «вышек» натянул! Ну, веселый ты парень! Или… дурак просто?

«Ишь как зыркнул! Как ножом ткнул!».

- Дурак! Как есть дурак! Не был бы дураком, разве ж я тогда впрягся бы… в чужие разборки!

- Да нет… тут сдается мне – не так все вышло! Да и разборки те… они же для тебя не чужие. Те ж разборки с того «скока» тянутся. Так ведь?

Иван пожал плечами:

- Выходит так!

- Ага… Вот я и спросил, не в «пристяжь» ли ты решил податься?

- Нет! В «завязке» я. Там – вышло, как вышло. А больше – не собираюсь. Я в «пиковые» подаваться не собираюсь!