– Да никто ничего не заметит! Мы в бутылку из-под колы перельем, и все!

Ленка, моя подружка с институтских времен.

Отлично помню момент, который перевел нас из статуса «одногруппниц» в подружки.

Она на первом курсе дружила с нашими мажорками. И меня всегда это удивляло, ведь сама Ленка не относилась к касте богатеньких девочек. (Да, в моей группе учились только девушки, что ужасно, но об этом позже).

Эта группка держалась отстранено, и с остальными студентками предпочитала не контактировать. Ну а если вдруг такая необходимость возникала (например, если требовалась что-то списать), то делали это наши «красавицы» до такой степени чванливо и высокомерно, что до сих пор удивляюсь, почему им не отказывали.

Я не отказывала.

Обращались то в основном ко мне, как к отличнице и старосте группы. Явно демонстрируя при этом мученические страдания от необходимости снисходить до общения с представителем низших слоев общества, коим считали меня.

Хотя это странно. Ведь в школе, которую только что закончила, я считалась вполне себе интересной личностью: яркой, остроумной и вполне себе неглупой. Да, не из богатой семьи, но в нашем классе в принципе не было тех, кто бы мог похвастаться зажиточными родителями.

А теперь только представьте, что я попадаю в коллектив, в котором заправляют те, у кого достаток больше, и возможности круче. Ни интеллект, ни умение дружить, ни характер, а наличие дорогих вещей – то мерило, которое определяет твой статус.

Так вот, у Ленки не было ни дорогих вещей, ни состоятельных родственников. А еще она была не глупа, что совсем не вписывалось в концепцию отбора соискателей на место в коалицию «красивых и успешных».

И видимо, поняв все несоответствие возможностей и требований, она решила покинуть ряды малочисленной, но прекрасной группки, присоединившись к более многолюдной, но менее очаровательно одетой. И хоть мы с Ленкой совершенно не совпадали ни по темпераменту, ни по жизненным установка, это не мешало нам дружить. И во время учебы в институте, и после его окончания.

– Ленка, на этом пляже отдыхают семьи с детьми, а ты предлагаешь сидеть там и бухать коньяк из бутылок Кока-колы? Это же неприлично!

– Слушай сюда. На пляже народа будет не много. Потому что будний день, потому что уже вечер, и потому что на улице +17 всего. Чего ты ноешь! У меня был трудный день, мне необходимо выпить, и если ты не будешь пить со мной, то я не поеду с твоей семьей на этот дурацкий (она употребила другой эпитет, который ярче демонстрирует отношение к данному месту отдыха населения, но я его заменила) пляж! Спокойно сама дома накидаюсь с Яшкой.

В то время Ленка вела жизнь отъявленного «холостяка». Будучи дамой разведенной, она использовала знакомых мужчин по прямому назначению, не примешивая сюда быт, эмоции, обязательства.

Яшка – волнистый попугайчик, единственный представитель мужского пола, который составлял нам компанию во время девичьих посиделок.

Не знаю, как он научился не умирать от потребления алкоголя, но выпивал он регулярно. И с хозяйкой, и с ее многочисленными подружками.

Когда я, оторвавшись от семейного очага, который уже к тому времени умудрилась создать, прибегала к Ленке в гости, Яшка любил зацепившись цепкими лапками за мою челку, свисать на ней и пить из своевременно подставленного бокала с шампанским.

Напившись, летать он уже не мог, а только расхаживал важно по полу, покачиваясь. Я боялась, что на него кто-нибудь обязательно наступит.

Но нет, иная участь его ожидала. Однажды, он прогрыз сетку на окне и улетел. Видимо в один момент понял, что продолжая бухать, он потеряет «птичий» облик и предпочел покинуть сытое и пьяное жилище, променяв его на призрачный шанс стать вольной птицей.

– Что ты сразу орать начинаешь?! Если так хочешь, то давай возьмем коньяк. Просто я же его не люблю, а если шампанское брать, то его не спрятать никак, а при людях пить не красиво, да и муж, если увидит, недовольство изобразит. И перед сыном неудобно: поехала с ребенком погулять, а сама калдырить буду.

– Так, или берем коньяк, или езжай гулять без меня! С мужем и его недовольным видом. Что ты ноешь? Почему не можешь нормально объяснить: он пить не может, потому как за рулем, так что ж теперь всем вокруг страдать? Он с сыном мячик попинает, мы на песочке посидим, по-девичьи пообщаемся на темы, которые ему слушать не интересно. А что мы при этом принимать вовнутрь станем – не его ума дело, пусть ребенка в футбол играть учит, а к нам не лезет. Ишь ты, домостроевец выискался! (чуть другими словами, но, по сути, близко к тексту передала сейчас я ее спич).

– Ладно, пошли в магазин, только покупать сама будешь, меня продавец знает. Я для нее порядочная женщина, добродетельная жена и заботливая мать. А ты алкашка.

Как-то спросила Ленку, как она попала в гопку наших мажорок, на что она ответила :

– На вступительных экзаменах познакомилась с одной из них, она показалась нормальной, а когда начали учиться, то познакомилась с ее подружками, удивилась (немного другое слово, более звучное, но недопустимое для произношения в приличном обществе). Ну а куда деваться то было? С кем общаться? Ты же дурынд наших знаешь – одна другой чуднее.

И тут она была права. Группа наша представляла собой собрание чудачек всех пород и мастей. Одна спрятавшись под аудиторным столом, любила поспать прямо на полу, укрывшись курткой.

Другая гордилась умением безнаказанно воровать в магазинах.

Третья умело изображала припадки во время экзаменов, когда понимала, что преподаватель догадывается о ее слабой подготовке.

Да и вообще, женский коллектив, это не то место где приятно находиться. Может и встречаются сплочённые девичьи команды, готовые стоять друг за друга, и дарующие поддержку своим участницам, но я в таких не бывала.

Наша институтская группа Б-45 была разобщенная, недружная, скучная. На учебу ходить и так было не интересно (специальность мне выбрала мама, а я не могла ее ослушаться), а наличие однокурсниц, не вызывающих симпатию, и отвечающих тебе тем же, и вовсе отбивали желание ходить в институт.

И не только мне.

Ленка, объявляя после первой сессии, что желает видеть меня в качестве своей подруги, так и заявила:

– Ты единственная, с кем я могу общаться. Если решишь сваливать, предупреди. Я в этом гадюшнике (чуть иначе, но не суть) не останусь.

Вот мы и дружим с тех пор.

В машине термометр показывал, что на улице воздух прогрет до +17 ·С, но по факту было очень холодно. Ветер дул прямо с моря, да и песок, на котором мы расположились с Ленкой, предварительно подстелив одеяло, был достаточно холодным.

Но мы не мерзли. Муж с сыном, потому что носились, пиная мяч, мы с подругой, потому что были подготовлены к погодным несовершенствам. А именно согревая себя изнутри недорогим, а оттого особенно забористым напитком, на этикетке, которого значилось гордое наименование «коньяк».

С каждым глотком я все больше напоминала себе попугая Яшку, потому что пьянела не оттого, что хотела этого, а попав под влияние сильной личности, спровоцировавшей мое состояние.

На пляже действительно было немного людей, лишь несколько семей с детьми.

Поэтому мои опасения быть уличенной в распитии спиртных напитков в общественном месте, оказались несостоятельными. Отдыхающие находились на значительном расстоянии друг от друга, не имея возможности нарушать приватность соседей.

Начинало темнеть, когда наш тихий, уютный, пьяненький пикник был бесцеремонно прерван.

Со стороны домиков, которые сдают отдыхающим, по направлению к морю шла дева.