– Всё равно остался зазор для сомнений. И кто-то этим воспользовался, внушив клону желание овладеть всем тем, что принадлежало Ульвену. Именем. Домом. Семьей. Состоянием. Титулом. Речь идет не просто о восстановлении документов, а о власти над Лиеннской империей.

– Папа, что делать?!.. Выслать его, как я поняла, невозможно, пока мы не обнаружим то место, откуда он взялся. И ни одна планета не допустит его на свою территорию без удостоверения личности. Кстати, я забыла спросить у барона: с какой стати такого субъекта должна принимать Тиатара?

– Юленька, это элементарно. Подумай сама.

– Ох, прости, я от потрясения всё ещё плохо соображаю! Конечно, настоящий Ульвен здесь родился, и если цель двойника – подтвердить свою идентичность, то кроме Тиатары ему деться некуда. Только сюда он мог прилететь с простым биопаспортом.

– Именно так, дорогая моя. Подобные казусы предусмотрены межгалактическими законами и соглашениями. Нередко случается, что кого-то считают погибшим и аннулируют записи во всех реестрах, а потом вдруг обнаруживается, что он жив. Тогда у мнимо умершего возникает право на восстановление документов и на денежную компенсацию всех затрат, связанных с этим процессом. Как правило, требуется путешествие на родную планету – даже если там уже не осталось кровных родственников или близких знакомых, сохранились архивные сведения, в том числе медицинские карты, начиная со дня рождения.

– То есть, иными словами, мы обязаны после прохождения карантина выпустить двойника на свободу. И позволить ему перевернуть всю жизнь семьи Киофар с ног на голову. Папа, я не хочу, не могу!..

– Вы должны доказать, что он – клон.

– Но это ясно и так.

– Юридически – вовсе нет. По всем физическим параметрам, он действительно Ульвен Киофар.

– Я не позволю какому-то биороботу разрушить счастье самых дорогих мне людей.

– Юленька, ты забываешь, что уйлоанцы – не люди.

– Для меня это никогда не имело значения!

– Я хотел лишь сказать, что они во многом мыслят иначе, чем мы. Может быть, они воспримут эту историю не так остро и не так болезненно.

– Как же!.. Они умеют казаться спокойными, да. Не рыдают и не хохочут. А на самом деле там бушуют такие страсти, какие многим людям даже не снились…

– Надеюсь, до кровопролития у них не дойдёт.

– Папа, мне самой хотелось бы вычеркнуть из реальности нынешний день. И уничтожить монстра, притворяющегося Ульвеном. Но я знаю, что рука не поднимется. Я – Хранительница. Не убийца.

– Значит, действуй строго в согласии с этикой и законами.

– Спасибо тебе! Ты мне очень помог.

Только папа успел отключиться, как загорелся сигнал межпланетной связи.

На экране замерцал силуэт аисянина, имя которого высвечивалось как «Пшшассиайщщь». Я судорожно попыталась прочесть и запомнить по буквам, но вдруг меня осенило: это тот самый Пшшасс, с которым мы виделись очень давно в штабе сил Межгалактического альянса над Сироной. Надо же, мне было тогда девятнадцать лет… А теперь у меня двое внуков, хотя я совершенно не чувствую себя настоящей бабушкой.

– Приветствую вас, старейший наставник Пшшассиайщщь, – произнесла я на аисянском.

– Приветствую вас, госпожа куратор Цветанова-Флорес, – ответил он на космолингве. – Вы можете называть меня Пшшасс. Так удобней для всех.

– Куратор?!..

– Отныне вы обладаете всеми правами и обязанностями куратора Тиатары. После разрешения кризиса, по обстоятельствам, вы сможете остаться в этом ранге или вернуться к привычной вам должности Хранительницы. Я в данный момент – координатор, и связь вам будет удобнее держать прежде всего со мной.

– Понятно, координатор Пшшасс.

– Мы получили ваше сообщение. Информация доведена до сведения всех, кто может помочь в расследовании инцидента. Расследование на межгалактическом уровне мы берем на себя. В вашей компетенции – действия должностных и частных лиц на вверенной вам планете. Вы успели что-нибудь предпринять, куратор Цветанова-Флорес?

– Я составила список тех, кого следует привлечь для установления истины. И выяснила некоторые правовые вопросы. Насколько я поняла, мы сейчас не можем выслать подозреваемого субъекта за пределы Тиатары, поскольку неизвестно, откуда он прибыл.

– Именно так, госпожа куратор. Этим сейчас занимаются наши сотрудники. Я координирую их работу. У меня пока нет информации о каких-либо результатах.

– Скажите, господин координатор, а вправе ли мы удерживать существо, именующее себя Ульвеном Киофаром, внутри запретной зоны тиатарского космопорта, пока длится ваше расследование?

– Срок его пребывания там определяется сроком обязательного карантина и восстановительных процедур. По закону, он, как разумное существо, имеет те же права, что и все остальные. Если сам он не совершил преступления, то нет оснований содержать его в изоляции дольше, чем предписано правилами. Каждый день пребывания в карантине стоит денег, которые, как вы знаете, поступают из планетарного фонда. Вы уже говорили с прибывшим?

– Нет, господин координатор. Еще не успела.

– Я понимаю, госпожа Цветанова-Флорес, насколько вам трудно. У меня сохранились самые лучшие воспоминания о вашем покойном учителе. Но, если копия совершенно расходится с оригиналом, вы сможете быстро обнаружить подделку.

– И тогда?..

– Тогда вам придется принимать то или иное решение в условиях законодательной неопределенности.

– Да, я уже поняла. На Тиатаре запрещено клонирование разумных существ, но нет закона о запрете присутствия на планете уже существующих клонов. Никто не подумал, что такое однажды случится. Мы можем безотлагательно собрать Планетарный совет и принять необходимый закон, но…

– Согласно межгалактическому праву, никакой закон не имеет обратной силы, – напомнил Пшшасс. – Вам придется искать другой вариант.

– Ну, не уничтожать же его? – горестно усмехнулась я.

Аисянин не понял моей иронии и напомнил на полном серьёзе:

– Кураторы не должны совершать преступлений, потворствовать им, покрывать их или внушать обитателям планеты мысли о допустимости действий, подлежащих уголовному наказанию и моральному осуждению.

– Разумеется, господин координатор, мне хорошо известно, к чему могут привести отступления от общепринятых норм поведения со стороны сотрудников Межгалактического альянса. Я вообще не склонна к насилию. И поскольку я космолингвист и переговорщик, то мое оружие – ум и язык.

– Мы все возлагаем большие надежды на ваши дипломатические способности, госпожа куратор Цветанова-Флорес. Обращаться за помощью вы можете в любое время, я буду на связи.

– Да хранит вас вечность, старший наставник Пшшассиайщщь, – завершила я разговор торжественной аисянской формулой вежливости.

Ну и ну.

Я – куратор.

Когда-то эта высокая должность казалась мне совершенно недостижимой. Но я же видела коллегу Уиссхаиньщща в действии, и я общалась с другими кураторами планет. Ничего сверхъестественного. Меня повысили, чтобы придать мне должные полномочия, которыми не обладает Хранительница. Наверное, руководство космопорта, Планетарный совет и специальные службы уже оповещены.

Ага, я вижу поток сообщений: «Госпожа куратор Цветанова-Флорес, ожидаем распоряжений»… «Госпожа куратор, рады вашему назначению»… «Госпожа куратор, приветствуем вас»… Теперь я, если потребуется, смогу запретить все полёты, приказать досматривать все прибывающие космические суда, установить особый режим на дорогах, поднять по тревоге спасателей…

Но ни в чем подобном пока нет необходимости. Тот, из-за кого случился весь переполох, коротает дни в изоляторе космопорта, передвигается только в кресле-коляске, регулярно сдает анализы, упорно именует себя Ульвеном Киофаром Джеджиддом и настаивает на скорейшем свидании с родственниками.

До чего же мне скверно. Даже слегка подташнивает. Вероятно, просто из-за того, что я до сих пор не позавтракала.