– Готова! Поехали!
Кручу педали, вроде получается, в районе крыльца нашей кухни говорю папе, что у меня всё получается, но я почему-то не слышу ответа. Оглядываюсь. О, нет! Ужас! Папа стоит возле туалета, к горлу подкатывает испуг! В глазах звезды, больно между ног из-за рамы, коленки разодраны до крови-я врезалась в гараж. Валяюсь. Подходит папа и говорит: «Всё? Больше не будешь учиться? Плачешь?"
– Нет. Я даже не испугалась. Просто потеряла равновесие. Давай заново!
– Молодчина! Давай заново.
В итоге я научилась кататься на велосипеде спустя еще четыре или пять таких аварий.
Обожаю кататься на качелях. Они железные, синего цвета, с овальной спинкой, в середине которой прутья в виде английской буквы V. Катаемся по очереди. Амулю нужно контролировать. Бывает, что её огромная башка перевешивает, и она падает. Несколько раз так уже было. Вообще, она у нас часто падает с детства. Однажды, когда она была еще младенцем, мама сказала нам покатать её на красной коляске. И мы с Джигой решили покатать с бугра, который в стороне туалета, скорость естественно набралась быстро, и мы не заметили, как наехали на камень, в итоге коляска перевернулась, Амулька орёт, выбежала из кухни мама, и начала кричать. Мы стали убегать, потому что испугались. Чуть временем позже, когда Амулька подросла, мы вдвоём с мамой учили её ходить. Сидели друг напротив друга, а Амуля пыталась ходить от одного к другому. Но всё равно она постоянно падала головой вниз на цементное крыльцо. Мама говорила, что у неё голова большая – значит будет умной.
Вечереет. На соседней улице слышен гул мотоцикла, папа едет. Люблю теплое парное молоко, а если еще мама испечет хлебушек, мм, прям вкуснотень перед сном. Сидим на крыльце, потягивая молоко. На тополе, одиноко растущем во дворе, на самой его верхушке, какая-то птица шебуршит своими крыльями, задевая листву и ветки. Возникает такое ощущение, как будто какое-то чудовище там спряталось и немного жутковато становится.
– Амуля, а ты знаешь, что там на дереве шумит?
– Да. Там птичка спать ложится.
Джига молча жуёт хлеб, и внимательно наблюдает за ветками деревьев и прислушивается к нашему разговору.
– Вот и нет. Каждый вечер, туда на дерево, прилетает…ведьма!
У Джиги округлились глаза, ровно, как и у Амули, от удивления. Вопрошающе смотрят на меня, немного застыв и затаив дыхание от ожидания моего ответа.
– Она прилетает и решает, кто же из детей сегодня себя плохо вёл, плакал и ябедничал. И если вдруг такого она вычислит, то схватит и украдёт навсегда, и съест потом его! Амулька закричала и с визгом убежала в дом, плача и зовя родителей.
– Эльза, что ты выдумываешь? Ведьм не
существует. Только Амульку довела. Сейчас тебе от родителей влетит. Ну ты даёшь! – возмущается Джига.
– Ну и что, зато ябедничать на меня может перестанет и ныть постоянно, – злорадствую я.
Из глубины дома слышны голоса родителей, зовущих меня. Блин.
Ложимся спать с Джигой. Она мне всегда гладит спину, когда я её прошу, хоть она и фукает, как бабка старая (эчка её за это ругает, мол нельзя так фукать), а еще за то, что мы можем поболтать под одеялом о чем-нибудь, помечтать, похихикать.
– Девочки, ну-ка спите, давайте, хватит разговаривать. Завтра рано вставать! – ворчит мама.
Глава
3.
Петухи во всё горло кукарекают. На улице пока еще прохладно. На часах пять утра. Быстро всей семьей завтракаем яичницей, пожаренной с луком на сковороде. Амулька сидит зевает. Как всегда, ей хочется спать, потому что не любит рано вставать. Смешная такая – жует медленно с закрытыми глазами, еще и растрепанная, похожая на домовенка Кузю. Мама набирает компот в баклажки, питьевую воду, по пакетам раскладывает сало с хлебом. Взяли четыре эмалированных ведра. И еще с вечера мы приготовили лукошки, из пластмассовых бутылок, разрезанных пополам и продырявленных с двух сторон и продетыми в них веревки. Потом эти лукошки можно повесить себе на шею и собирать ягоды. Так удобнее собирать, чем волочить за собой ведро. Папа пошел заводить трактор, мы – открывать ворота. Мама выгоняет наших коров. Соседи тоже выгнали свою скотину за двор. Сегодня они и наших погонят до пастбища вместо нас. Мама с папой садятся на сиденье за рулем. Я на одном окне, Джига на другом, Амуля сидит на коленках у папы. Едем за смородиной. Ехать недалеко, минут тридцать. Всю дорогу мы распеваем песни разные, так не скучно и весело ехать. Подъехали к лесополосам смородиновым. Между рядами прополото от сорняков. Выгружаемся и разбредаемся в разные стороны, время от времени устраивая перекличку, иначе можно незаметно далеко уйти и потеряться. Смородина вкусная, но лучше её грязной не есть, может разболеться живот. А еще бывает, что попадаются вонючие жуки, если попадают на руки, воняет отвратительно и можно запах отмыть только с мылом. Одно из важных правил в степи: перед тем, как садиться по своим делам, нужно оглядеться по сторонам, чтобы не быть укушенным за задницу гадюкой. Перекур, как папа говорит. Уплетаем хлеб с салом, запивая компотом. Сало надолго утоляет чувство голода. На свежем воздухе, на природе, всегда отменный аппетит. Перекусили. Можно теперь дальше работать. Главное собрать крупную смородину, сладкую (предварительно с куста попробовать) и чёрную. Всё, потому что именно такую можно подороже продать на трассе.
На часах семь часов. Солнце вовсю слепит глаза. Приехали домой. Быстро умываюсь от пыли, от смородиновых пятен. У меня почетная миссия для нашей семьи. Папа отвёз меня на перекресток, где проходит волгоградская трасса, продавать собранную смородину. Уехал папа. Рядом тоже смородиной торгуют односельчане. С продажами мне везёт. Проезжающие водители-дальнобойщики, увидев меня, можно сказать маленького ребенка, охотно покупали сжалившись. Возле меня с ведрами расположилась знакомая девчонка, лет на восемь старше меня, с Заречной улицы. Сегодня она приехала торговать со своим женихом. Они обнимаются, и мило болтают друг с другом, и чмокаются. Смотрю на них и думаю, зачем так неприлично себя вести. Осталось продать еще одно ведро. Папа, оставляя меня здесь сказал, что если я вдруг проголодаюсь, то чтобы купила себе пирожок в близлежащей кафешке. Сижу в раздумьях. Хочется пирожка и не хочется тратить деньги семьи в угоду себе. Ничего страшного, перетерплю. Добираюсь до дома на попутках с пустыми ведрами. Всё продала. Родители на работе, дома Джига с Амулей. На обед мама отварила бёриги, калмыцкие пельмени. Фарш из смешанного мяса говядины и свинины, туда же добавляют лук, чеснок, соль, перец по вкусу. В кружок из теста кладут начинку и края защипывают в виде косы. И получается кудрявый пельмень косичкой. Жара. Пора идти купаться в бассейне. Поначалу залезаешь в бассейн медленно, сперва стопы, потом ноги до колена и после того, как постоял и привык к температуре воды, то уже и остальной частью тела погружаешься.
– Только попробуйте меня обрызгать, я тогда вас утоплю, – угрожаю я девчонкам. Не люблю когда на меня брызгают. Мне нужно время чтобы привыкнуть к воде. Иногда Амулька не сдерживается и начинает брызгать, при этом знает, что я её накажу. Но её похоже это не останавливает, раз она наступает на одни и те же грабли. Наплавались и теперь можно погреться на солнце и поиграть в посудки. Чёрт! Как так получилось?!Разбилась банка семисотка, и Джига порезала себе левую руку. Она не плачет, Амуля брезгливо смотрит на бегущую кровь. Я сбегала в дом и притащила аптечку. Ну всё, перебинтовали, но нам все равно попадет от родителей, в особенности мне, куда я смотрела, и вообще я же старшая. В пять часов вечера уже не так жарко и купаться прохладно, да и вода уже стала мутной от наших туда-сюда запрыгиваний.
– Пошлите груши воровать у Коровиных? – сподвигаю я.
– Ну, пойдемте! – отвечает Джига.
Взбираемся со стороны большого сарая из ракушняка. Идём потихоньку по шиферу крыши, чтобы нас не заметил дядь Барон. Стоим на крыше и рвём груши.
– Тихо!
Пригнулись. Вышел их старший сын Баатр на крыльцо, поковырялся в носу и зашёл обратно. Слава богу, не заметил. Едим ворованные груши. Тётя Аня иногда предлагает зайти к ним во двор и набрать груш, но воровать это же как приключение, опасно и заманчиво. Осталось теперь слезть также аккуратно с крыши, как и залезали на неё. Взбираться всегда намного легче. Но как говорит папа, дальше земли всё равно не упадем.
