Дело фактически началось в мае и к июлю начали появляться первые результаты. Первым из видных фигур арестовали Петра Финка, заместителя председателя СНК АССР НП. Это произошло в Москве 15 июня. 16 июля в столице Казахской ССР Алма-Ате арестовали Генриха Кёнига, заместитель председателя Государственного планового комитета при СНК КССР, она напрямую был связан с подпольной националистической фашистской организации в АССР НП. В середине июля произошло разоблачение Фрешера, 26 июля 1937 на пленуме обкома ВКП АССР НП его объявили врагом народа. На том же пленуме был отстранен от должности персек горкома Энгельса (столицы АССР НП) Николай Анисимов, затем исключен из партии. Вскоре их обоих арестовали, есть разные сведения, когда это произошло, утверждается про август, но протокол допроса Фрешера указывает, что уже 31 июля он был под арестом.
Допрос вел Александр Славатинский. Фрешеру было что рассказать, он начинал так:
«Организация наша действовала в условиях подполья. Групповых совещаний и заседаний мы не устраивали и, естественно, не представлялись друг другу как члены антисоветской организации, стоявшей на позициях вредительства и террора по отношению к руководству ВКП(б) и советского правительства. Однако все мы отлично знали друг друга, как по своему действительному отношению к руководству ВКП(б) и советского правительства, что проявлялось нами при наших встречах в служебной и домашней обстановке, так и в особенности по той конкретной вредительской работе, которую вел каждый из вышеуказанных мною лиц, в том числе и я – Фрешер.
Я лично, повторяю, вел определенную вредительскую работу, о чем дам подробные показания, такую же вредительскую работу вел и каждый из перечисленных мною лиц; о ряде из этих лиц мне прямо говорил Криницкий как об участниках организации и, наконец, с такими лицами, как Криницкий, Барышев, Голяндин и Липендин я вел прямые разговоры о терроре, как о методе борьбы с руководством ВКП(б) и в первую очередь со Сталиным. …Должен добавить, что все эти лица представляли собою тесно спаянную группу, центром которой был Криницкий. Об этом можно судить хотя бы по тому, что все эти лица систематически собирались у Пиляра, Криницкого и Барышева и в доме партактива, причем эти сборища носили определенный характер.
….
На сборищах у Криницкого обычно бывали: Пиляр, Сосновский с женой, Хвесин, комкор Ефремов и его помощник Плау, Мамичев (б. зав. сельхозотделом Крайкома ВКП(б)), Незнамов, Чарский, Таболов, Гринштейн, Липендин, Голяндин, Филеев, Федоров, Татулов, Смирнов (арестован как троцкист), Симонович, Анисимов, Гусев (б. зампред Крайисполкома), Назаров (обком ВЛКСМ), Барышев, Кавтарадзе, Лепешев, Мурашев, Касперский, Антипов, Богородицкий и я – Фрешер.
На сборищах у Барышева, которые устраивались почти каждый день или в его квартире, или в доме отдыха партактива, бывали: Сосновский с женой (Барышев до своей женитьбы почти не расставался с Сосновским), Мурашев, Голяндин, Липендин, Филеев, Лепешев, Федоров и Татулов.»46
О целях этой группы он рассказывал так, вот наиболее интересные отрывки:
«На почве единства враждебного отношения к руководству ВКП(б) и в первую очередь к Сталину, которое проявлял каждый из участников нашей организации, и в том числе и я – Фрешер, в атмосфере нашего полного морально-бытового разложения, мы превратились во врагов народа, которые ориентировались на террор и вредительство как на метод борьбы с руководством ВКП(б) и советского правительства.
…Своей конечной задачей наша организация, а в том числе и лично я, ставила насильственное устранение руководства ВКП(б) и советского правительства для реставрации капитализма.
…
Пиляр знал о том, что я вхожу в состав правотроцкистской организации и стою на позициях активной борьбы с руководством ВКП(б) и советского правительства. Он знал об этом из ряда откровенных разговоров со мною на эти темы, когда я выражал ему свое враждебное отношение к руководству партией и правительством и в первую очередь к Сталину.
…….
Вскоре после назначения Ежова Народным Комиссаром Внутренних дел Пиляр организовал стрельбище, на котором усиленно практиковались в стрельбе, совместно с Пиляром, замкнутый круг чекистов: Сосновский, Высоцкий, Науиокайтис, Палагута и Громов. Стрельба производилась чуть ли не ежедневно.
Пиляр и Сосновский усиленно уговаривали меня – Фрешера, Криницкого, Барышева и Каравая принять участие в этой стрельбе. Криницкий ездил на это стрельбище раза два, я – раз 7–10, а Барышев и Каравай ездили чуть ли не ежедневно.
Во время одной из таких стрельб Пиляр мне сообщил, что на тот случай, если бы в Саратов приехал Ежов, он организовал бы для него охоту в заповеднике НКВД. Через несколько дней после этого Пиляр сообщил мне прямо о том, что таким путем он подготовляет убийство Ежова, если бы Ежов приехал в Саратов.
…Пиляр мне сказал, что для убийства Ежова им подготовлены чекисты Высоцкий и Палагута.»
Из всего протокола допроса сомнительно одно – намерение убить Ежова, известно, что глава НКВД требовал от следаков составлять липовые обвинения, что его якобы все хотят убить. Это должно было служить дополнительным прикрытием для лидера правых, то есть Ежова. В остальном все изложенное было историей их антисталинской группы. Показания послужили основанием для ареста многих сообщников Фрешера: Г. Фукса, А. Вельша, А. Шваба, В. Курца, А. Моора и многих других персон немецкой национальности. Второго секретаря горкома Энгельса Анисимова арестовали еще до 28 июля, в этот день он написал письмо Андрееву, где отрицал предъявленные ему обвинения, убеждал в своей честности. Но он окончательно растерял доверие, на него было много показаний и обмануть Андреева у него не получилось.
Сталин утратил доверие к немецким большевикам, он потребовал, чтобы главные чекисты АССР были не немцами:
«Шифртелеграмма И.В. Сталина А.А. Андрееву об арестах в республике Немцев Поволжья. 2 августа 1937 г.
2 августа 1937 г.
№ 1164/ш
Саратов, т. АНДРЕЕВУ, копия т. ЕЖОВУ
ЦК постановил:
Первое. Изъятие главарей сектантской немецкой группы бет брудоровцев санкционировать.
Второе. Нынешний состав чекистов в АССР немцев Поволжья заменить не немцами.
Можете выехать в Москву 3 августа.
СТАЛИН»47
Андреев закончил свое участие в чистках в Саратовской области и АССР НП, выехав в Москву 3 августа и появившись в кабинете Сталина 5 числа.
Чистка в Татарской АССР
Как и многие другие регионы страны, татарская АССР управлялась ячейкой правых, троцкистов, националистов и шпионов. Высший состав руководства ТАССР включал в себя следующих персон: первый секретарь республики был Альфред Лепа (с 1933 г.), второй секретарь Галим Мухаметзянов, председатель ЦИК Гумер Байчурин, председатель Совнаркома Киям Абрамов, начальник УНКВД Петр Рудь. Сам Лепа будучи латышом не был татарским националистом, но будучи рукой блока правых и троцкистов тесно сотрудничал с ними.
До сих пор мало известно, какие конкретно материалы послужили началом чистки в ТАССР, но все началось с отстранения главы НКВД Рудя, старого ягодинского кадра, прикрывавшего всюду заговорщиков, его сменщиком стал Александр Алемасов. Он отличался от других кадровых назначений аппарата НКВД, поскольку фактически не являлся чекистом, в органах он служил с января 1937 г., до этого он был партийным работником. Алемасов был в когорте партийных служащих, которые были направлены на подкрепление в НКВД, с целью разбавить старые ягодинские кадры.
Алемасов не только был чужд местной партийной верхушке, но он что важно был честным человеком, лояльным Сталину, он начал копать под верхушку ТАССР. 31 июня он арестовал председателя СНК Кияма Абрамова. С ним по делу проходило еще 34 человека, всего материалов набралось на 10 томов уголовного дела. По нему также проходили ранее арестованный нарком местной промышленности Ганеев, бывший начальник Татснабсбыта Габидуллин. Их содержание по сей день не доступно широкой публике, но из некоторых отрывков известно, что Абрамов вошел в националистическую организацию еще в 1923 г.48 В те годы развертывалось осуществление политики коренизации на всех нерусских окраинах возникшего СССР и регионах внутри РСФСР, где было значительное представительство не русскоязычного населения. Безусловно насаждаемая административными способами коренизация была питательной средой для национализма, такая политика вела к постепенному отчуждению местных большевиков от русских товарищей, превращению их в националистов. Сталин с конца 1920-х года стал медленно, но верно тормозить коренизацию, что делало его естественным врагом националистов. Кроме того, они придерживались правых взглядов.
