Они исходили при этом из следующих соображений:

1) учитывалось центральное положение Поволжья в европейской части СССР, в силу чего недород и голод в Поволжье (особенно в условиях начавшейся войны) должны были получить, как это имело место в 1921 г., громадный резонанс по всей стране;

2) одновременно учитывалось исключительно важное стратегическое значение Поволжья, которое, по мысли германских разведывательных органов, в период войны должно было явиться стыком и местом соединения для повстанческого движения на юге и на востоке СССР, в соответствии с тем, как в годы гражданской войны район Саратова – Камышина в белогвардейских стратегических планах намечался районом стыка между колчаковскими и деникинскими армиями;

3) имелась в виду большая по сравнению с др. районами СССР возможность прикрыть и замаскировать развернутую вредительско-диверсионную деятельность правотроцкистской организации в сельском хозяйстве Поволжья ссылками на неблагоприятные климатические условия – на засуху, суховей и т.д.»42

Нельзя при этом утверждать, что борьба с националистами не велась ранее, уголовные дела возникали каждый год, во многом из-за притока в автономную республику немецкого населения. Все больше немцев группировались в автономии, там вскрывались их националистические ячейки. Например, в 1935 г. было вскрыто пять организаций и арестовано 218 человек, многие были ранее зажиточными кулаками. 43 В феврале 1936 г., когда было принято Постановление ЦК ВКП(б) “О мерах, ограждающих СССР от проникновения шпионских, террористических и диверсионных элементов”, где в частности говорилось:

«В связи с тем, что в пограничных районах Союза осело большое количество политэмигрантов, перебежчиков и бывших секретных сотрудников Разведупра и НКВД, подозреваемых в двойничестве, связь с которыми эти органы порвали, – предложить НКВД и Разведупру в месячный срок провести переучет всех этих лиц и подозреваемых переселить вглубь страны, подальше от границ».44

Возможно, националистические дела привели к отстранению в 1935 г. А. Глейма, председателя ЦИК АССР, которого обвинили в притуплении бдительности и отправили на работу в Башкирскую АССР, с понижением по статусу. Однако, все чистки ранее не задевали руководство АССР НП. Но к весне 1937 года на Старой Площади уже имели информацию, об изменнической деятельности руководства автономии, местное УНКВД тогда принялось расследовать деятельность националистических групп. Дополнительную роль сыграло то, что Р. Пилляра 6 июня сняли с поста главы УНКВД Саратовской области, назначив вместо него Якова Агранова, который хотя и был правым заговорщиком, не имел близких связей с националистами. Агранов не мог вмешиваться в дела автономии, но он имел материалы на руководство Саратовской области, тесно сплетенное с заговорщиками в автономии. Проигнорировать их УНКВД автономии не могло, вскоре была вскрыта подпольная националистическая фашистская организация. Особенностью такого дело было в том, что оно воистину было всесоюзным. Многие участники националистической организации работали в других краях, областях, республиках СССР.

Как и везде, снова посыпались доносы одних заговорщиков на других, это к слову о тех, кто считает репрессированных только жертвами. И, дело не в том, что они писали доносы, а в том, что они сначала предали Сталина, партию, родину, а затем и друг друга.11 июля председатель ЦИК АССР Немцев Поволжья А.Вельш отправил секретарю ЦК ВКП (б) Андрееву письмо, где подверг резкой критике Фрешера, заявляя, что глава немобкома насаждал троцкистские кадры, в таком духе:

«II. С 1932 г. по 1934 г. при Фрешере работал вторым секретарем Немобкома ныне разоблаченный контрреволюционер троцкист Павлов, один из группы Шацкина. Фрешер знал, что Павлов троцкист, который открыто в 1929 г. в Саратове поддержал Шацкина.

III. Одновременно работали с 1932 г. в Немреспублике, тоже, как это теперь установлено, из группы Павлова, разоблаченные в 1936 г. Андрианов, Афанасьев, Комиссаренко, которые имели исключительный авторитет у Фрешера.

Андрианов работал Зав. отделом Немобкома ВКП(б) и был фактическим консультантом, суфлером Фрешера, составлял для него доклады, выступления. Комиссаренко, о котором бюро Немобкома узнало еще в 1933 г., что он белогвардеец, был в белой армии около двух лет. Комиссаренко работал сначала в Немобкоме Зав. Отделом, потом Председателем Госплана Немреспублики.

Но Фрешер защищал Комиссаренко, не дал исключить из ВКП(б), ссылаясь на то, что Комиссаренко – партийный работник и его даже знает тов. Ежов. Немобком Комиссаренко исключил как белогвардейца троцкистской группы Павлова в 1936 г., уже без Фрешера, когда Фрешер был в Саратове, Пред. Саратовского Крайисполкома.»45

Фрешер поощрял и националистов:

«IV. Фрешер знал, что Фукс тогда с 1932 г. по 1935 г. —Председатель ЦИК и СНК Немреспублики – является первым националистом, что Фукс имеет в своей квартире националиста, бывшего Пред. ЦИК АССР НП Шваба, что этот Шваб больше года нигде не работал, получал от Совнаркома Немреспублики от Фукса каждый месяц по 500—600 руб.203, больше того, Фрешер поговаривал о том, чтобы этого Шваба назначить представителем Немреспублике при ВЦИКе и, несмотря на то, что много раз члены ВКП(б) говорили, возмущались по поводу Шваба и Фукса, ничего не помогло.»

Фрешер сколачивал вокруг себя преимущественно троцкистские кадры:

«V. Характерно, кто был главным активом при Фрешере, особенно из состава тогдашних секретарей ВКП(б), это были:

Трушин, тогда Секретарь Бальцерского канткома ВКП(б), а потом выдвинут на [должность] Секретаря Энгельсского Горкома ВКП(б) и членом бюро Немобкома, в 1936 г. разоблачили его как контрреволюционера-троцкиста.

Лепешев – Секретарь Палласовского канткома ВКП(б), потом выдвинут в г. Саратов ректором курсов Марксизма при Саратовском Крайкоме В КП (б), арестован в 1936 г. как контрреволюционер троцкист.

Федотов – Секретарь Франкского канткома ВКП(б), при проверке партдокументов Немобкомом установлено, что Федотов – троцкист; Немобком принимал правильное решение о Федотове, но когда вопрос дошел до Бюро Саратовского крайкома, Федотова там защищали главным образом члены бюро Крайкома, которые сейчас арестованы как враги народа, как Барышев, Лепендин, Пиляр и другие. Фрешер тогда без сопротивления сдался, согласился, с тем, что Бюро Немобкома неправильно решило о Федотове[…] Со стороны тов. Криницкого решение Немобкома было решительно отвергнуто и Федотов хотя был снят с работы Секретаря Франкского КК ВКП(б), но переведен в Саратовский крайком Зам. Зав. Отделом агитации и пропаганды. Федотов арестован в 1936 г. как контрреволюционер- троцкист […]»

Приводя еще немало фактов о Фрешере, Вельш нанес удар и по главе уполномоченного ЦК при КПК Саратовской области Яковлеву:

«За 1936—1937 гг. тов. Яковлев, т. е. уполномоченный КПК ни одного контрреволюционера-троцкиста в Немреспублике не разоблачил, а в парторганизации Немреспублики за это время много разоблачили этих контрреволюционеров. Ряд контрреволюционеров-троцкистов, которых Немобкомом был исключен, КПК восстановил, потом Немобком их опять исключил, и НКВД их арестовал (Горизонтов, Флянц).»

В конце записки Вельш подчеркнул, что его мнение разделяет и председатель Совнаркома АССР НП Г. Люфт, который написал отдельное письмо против Фрешера, обвинив его в растрате денежных средств. Эти письма обозначают расклад сил в руководстве АССР НП, Вельш и Люфт хотели избавится от Фрешера. Однако это их заявление говорит о них, как не слишком умных людях, ведь то, что они рассказывали, дискредитировало их самих. Фрешер долгие годы работал с врагом и творил безобразия, где же они раньше были? Почему не били тревогу в ЦК, не писали Сталину? Со стороны это выглядело попыткой снять с себя долю ответственности.