– Я сегодня быстро! – пообещал я и рванул в раздевалку.

По пути то и дело ловил на себе заинтересованные взгляды, но взглядами всё и ограничилось, никто из персонала с расспросами о командировке приставать не стал. Определённо ещё о гибели Вдовца не знали, иначе бы точно не сдержались.

Быстро переодевшись, я накинул на обожжённое предплечье полотенце и отправился в буфет. Посидел там, попивая травяной настой в ожидании, когда освободится нужная процедурная, заодно постарался успокоиться после неприятного разговора и сосредоточился на технике адаптации к активному излучению Эпицентра.

Встрепенулся, когда меня окликнул Василий.

– Физкульт-привет! – отозвался я, поднимаясь из-за стола. – Ты как?

– Так себе, – неопределённо пожал плечами знакомый лаборант. – О Сёме слышал?

Я кивнул.

– Леопольда в розыск объявили, – поведал мне Василий, – но я не верю, что это его рук дело. Он, конечно, с придурью, но безобидный. Да и кишка тонка человека убить. Яду подсыпать – ещё куда ни шло, но не так.

– Не нашли его? – уточнил я. – А то я только из командировки вернулся, не в курсе последних событий.

– Как в воду канул.

Я вздохнул.

– Мутная история.

– И не говори! – кивнул Василий. – Леонид с Кордона на днях собирается приехать – надо будет как-нибудь посидеть, Семёна помянуть.

– Зовите, как соберётесь.

– Замётано.

Василий попрощался и увёл на процедуры закреплённого за ним студента, а там и моё время подошло. Сегодня из-за накладок пришлось ограничиться работой на силовой установке; я отпустил ассистента, самостоятельно проверил аппаратуру и установил в печатное устройство регистратора бобину бумажной ленты, выкрутил регулятор таймера на шестьдесят минут и обратился к сверхсиле.

Ну, поехали!

Но нет – не поехали, а поползли. За время командировки я успел порядком отвыкнуть от давящего воздействия Эпицентра и все десять минут до первого сигнала таймера пытался не упустить гармонию источника-девять, задействовать адаптивную технику и одновременно тянуть в себя сверхэнергию. Разумеется, и силовую установку при этом запитывал, но исключительно по остаточному принципу. А вот после сигнала – ускорился!

Минуту работал на предельной мощности, даже дурноту ощутил, и голова закружилась, но дальше как-то оклемался и приноровился, выложился на все сто, пусть при этом и сошло семь потов. По окончании тренировки я только и смог, что до лавочки добрести. Так бы и прилёг на неё, но процедурную требовалось освободить, вот и оторвал бумажную ленту, присмотрелся к показаниям счётчиков.

Общий выход оказался заметно ниже моих обычных результатов, зато пиковую мощность удалось поднять до пятидесяти шести киловатт. Теперь бы ещё этот результат закрепить и вообще замечательно будет.

Хотя к чему эти сослагательные наклонения? Закреплю! Непременно закреплю! И более того – в самом скором времени свой личный рекорд превзойду. Нужно будет только график изучить и посмотреть на каком этапе случился прорыв, а где был спад. Но это не горит, это может и подождать.

Обнулив показания счётчиков, я поплёлся в душ, там немного пришёл в себя и двинулся в раздевалку. Оделся, сунул свёрнутую в валик бумажную ленту в портфель, поднялся из подвала на улицу.

Солнышко светит, свежий ветерок бритую голову обдувает.

Хорошо.

Я нацепил кепку, сунул портфель под мышку и сбежал с крыльца. У военной кафедры наблюдалось какое-то столпотворение, но на митинг происходящее нисколько не походило, поскольку не доносилось оттуда ни лозунгов, ни речовок. Такое впечатление – студенты в очередь выстроились и не в одну, а сразу в несколько, и те переплелись между собой, да ещё кто-то пытается пролезть вперёд других или протащить к себе приятелей, чему решительно никто не рад.

– Петя! – окликнули вдруг меня.

Голос был прекрасно знаком, обращение же – насквозь неправильным.

Какой ещё «Петя»? С чего бы это?

Я обернулся и раскинул руки.

– Привет!

Подошли Карл, Ян и Костя, а с ними пара незнакомых барышень – все с нарукавными повязками дружинников.

– Венера, Лариса, Пётр, – представил нас друг другу Карл, после помялся и заявил: – И, Петя, на будущее: я – Мефодий.

У меня едва челюсть от удивления не отвисла.

– Интересно девки пляшут! И какая муха тебя укусила?

– Да глупо и смешно уподобляться безродным космополитам и преклоняющимся перед западным миром декадентам! – рубанул рукой воздух Карл, он же Мефодий Карлуша.

Ян и Костя глянули на него вроде как даже с жалостью, барышни отвернулись в безуспешной попытке скрыть улыбки.

– Погоди! Погоди! – выставил я перед собой указательный палец. – А как же подпольные клички? Вот в миру ты Карлуша, а для своих Карл! Плохо разве?

– И мы ему о том же толкуем, – поддержал меня Ян.

– Ага, – кивнул Костя и попытался обнять за талию смуглую и черноволосую Венеру, но получил по руке.

– Ну если только так, – неуверенно пожал Карл мощными плечами, снял шляпу и промокнул бритую макушку носовым платком. – Наверное, имеет смысл, Пьер… Тьфу-ты! Петя! – Он прищурился. – Или у тебя тоже подпольная кличка?

– Бог миловал, – открестился я. – Тебя, получается, звеньевым поставили?

– Бери выше! Заместителем дежурного смены!

– Поздравляю! А что за суета у военной кафедры?

– Одни добровольцами на фронт отправиться хотят, другие на курсы записаться, – пояснил Костя. – А нас сразу отшили, даже бумаги не приняли.

– Да погоди ты со своими бумагами! – перебил его Карл. – Петь, ты когда из столицы вернулся? Мятеж застал?

– Как бы он застал? – удивился Ян. – На паровозе оттуда неделю пилить!

– А на самолёте – сутки!

– Самолёты не летают!

– Да и поезда не особо ездят! Не читал разве о массовом саботаже на трансконтинентальной магистрали? – свысока глянул Карл на своего худощавого приятеля. – Так что, Петя?

Я заколебался и уклончиво ответил:

– Застал немного. Но так – ничего серьёзного.

Костя уставился на меня во все глаза.

– И – вернулся?!

– А куда деваться? – развёл я руками, ощутив себя при этом едва ли не дезертиром. – Меня в Службу реабилитации мобилизовали, пришлось раненых операторов в Новинск сопровождать. Так что пока здесь завис. Да! В горбольницу на дежурство бежать пора!

Но убежать не получилось, Карл ухватил меня своей лапищей за руку и придержал.

– Мы проводим.

Ну и двинулись. Пока шли по территории студгородка, общались о том и сём, но студенты об оперативной обстановке в городе почти ничего не знали, а я при незнакомых барышнях боялся сболтнуть лишнего, так что разговор не задался. Да ещё у одного из корпусов повстречались подружки Нины, и разошлись мы как-то напряжённо и вроде бы даже неловко, никто друг другу и слова не сказал. Карл на свою пассию и не взглянул вовсе. Та тоже прошествовала мимо, задрав нос.

Ну ведь не из-за меня же это!

Я глянул вслед студенткам, потом пихнул здоровяка локтем в бок.

– Так и не помирились?

– Не-а, – с деланным безразличием выдал в ответ Карл.

– У Мефодия уже в печёнках её выкрутасы сидят, – объявил Ян.

– И вызывает острую антипатию аполитичная позиция её окружения! – добавил Костя.

Карл зло зыркнул на приятелей, дружинницы захихикали.

– Всё, опаздываю! – заторопился я, взглянув на часы.

– Посидим «Под пальмой» вечерком? – предложил Карл.

– Нет, до ночи на дежурстве буду. Давай завтра на занятиях пересечёмся и всё решим.

– Завтра тренировка у Малыша. Придёшь?

– Во сколько?

– Как обычно.

– Да, подойду в зал. Там всё и решим.

Но распрощавшись с приятелями, двинулся я отнюдь не на дежурство – вместо этого поднялся к Лизавете Наумовне. Ну а там всё как обычно: обращение к сверхсиле и обработка контрастным порошком, оценка состояния внутренней энергетики и нервозность в ожидании вердикта.

Тот не то что совсем не порадовал, но и от «всё прекрасно, свободен» определённым образом отличался.