Вскоре я счёл своё пребывание в империи более чем достаточным: пора прощаться с высокопоставленной особой. Но я же не могу просто взять и войти в её дворцовые покои без разрешения! Хоть бы она была вон в той беседке…

— Никак вы удивлены? — улыбаясь, в третий раз спросила принцесса трёх уделов Востока, сидя в беседке — она поглаживала хамелеона и кормила его.

— Я не ожидал вас здесь застать… Но я рад, что вы здесь, — промямлил я, исподлобья глядя на щелеглазую, бледную от толстого слоя пудры деву.

— Если хотите — можете остаться навсегда, — сказала мне императрица Жёлтого царства, — ибо по возвращению домой вас не ждёт ничего хорошего…

Мне было очень трудно сделать выбор: я привязался и к природе этого края, и к отзывчивым людям, проживающим здесь (если это не иллюзия, не самообман), и — чего уж греха таить — к самой небесной госпоже и по совместительству провидице.

— Дом есть дом, — глухо, невнятно начал я, — к тому же, я обещал своему кронингу…

Тут я понял, что мне лучше уйти, иначе разразится буря; уходя, я услышал тихий плач, и от этого мне стало больно. Да, у меня сжалось сердце — но что я мог поделать? Мне кажется, я уже слишком стар — как для дружбы, так и для любви…

Оставив Дзиана в Цоге, я направился в Цзюцзянь — чертог и цитадель поднебесного царства Хинакам, где жёлтозёмы и краснозёмы влажных лесов, и где живут такие племена щелеглазок, как хинноми, ин ши и хифаёси. Там летают жар-птицы, синептицы и пчёлы-шмелевидки; там осоеды, кристаллы-оборотни и Земля вечной молодости…

— Нет, — ответили мне, не пропуская дальше, — Не можешь ты войти в ту землю обетованную; не можешь юность обрести навек — но ты имеешь право на одной из джонок наших переплыть Великий океан и посетить Драконьи земли.

И плавал я, Кердик-мореход, в иную часть Фантазии — ту, которой нет на классических её картах; и бывал я в таких провинциях, как Вэнг, Квандонг, Квебанг, Корохонг, Сувонг да Хеаланг. И в Корохонге закупил я много пёстрых, ярких тканей, а в Хеаланге излечился от некоторых своих хронических недугов. И в Квандонге привечал меня ёдзи, и беседовали мы с ним о разном. И довелось мне побывать на таких островах великого архипелага, как Ёсай, Зинг-Жо, Зинг-Зю; и посетил Кобралитет, который есть царство кобр и форма правления в том змеином царстве. Только на Остров святого духа не допустили меня — говорят, это единственное место в Фантазии, на котором отпечаток и дыхание Творца.

И отплыл я с Острова Великого Дракона, и благополучно возвратился в Хинакам, вернув джонку её владельцу, ибо брал я её в аренду.

Горными тропами я прошёл всё нагорье Заодинь вплоть до Подоблачной вершины, держа курс на север; и в Густолесье Хвэ и Лю Шин я попал, и в Хвэнге был я три дня и три ночи, отдыхая после долгих странствий. И местные жители были ко мне более чем благосклонны — хотя нутром я чувствовал, что навсегда чужой я здесь; что не примут меня никогда и на самом деле сторонятся. Эти люди, люди племени хайван были нелюдимы; они мало общались даже между собой, лишь изредка перебрасываясь дежурными словами. Их не прельстишь красивыми дворцами и дорогой одеждой — для них ничего нет лучше дивного пейзажа родного края. Они заготавливали на зиму целебные кустравы и тительное масло, ибо в этих краях уже не так тепло. Несмотря на это, хайван живут долго и счастливо.

Придерживаясь русла реки Фы, я дошёл до самого Чжучжэня — столицы государства Юнгландия. Спустившись ещё южнее, я вышел к Долине благоуханных соцветий, что в уделе Сё-И-Ро — третьем и последнем из уделов могучей державы Гха Рё. Стоя здесь и наслаждаясь ароматом полей, я самому себе признался, что исходил вдоль и поперёк и последний из трёх уделов всего Востока — мне осталось посетить лишь царство Вербалия.

Слышал я, что в этих землях живёт одна пожилая прорицательница — однако, чтобы до неё добраться, необходимо было каким-то образом пересечь большой пресный водоём — глубокое, бескрайнее, безбрежное, сильно вытянутое озеро Ще-Шэ-Тьси, чьё дно усеяно зелёными листьями неизвестных водорослей.

Только верхом на драконе можно было бы перелететь через эту водную гладь, ибо плавать я не умел, лодки на берегу отсутствовали, а дракон… Лежит передо мною спящий!

Что делать? Обойти озеро? Но на это уйдёт очень много времени, а я спешу домой, ибо на мой век уже предостаточно приключений.

Не стану вдаваться в подробности, но мне удалось убедить дракона помочь мне попасть на Дивные луга, от которых рукою подать до Покатых брегов — там, если мне не изменяет память, должны находиться колонии-поселения Эйрен и Рунир, у пляжа которых порою игриво плещутся дельфины.

Далее, нигде не найдя пожилой прорицательницы, я сел на корабль до Нордгарда — и уже оттуда отправился в свой последний кругосветный круиз, плавая Морем мерзлоты Студёного океана в штиль и шторм до самого Абфинстермаусса.

Едва я вернулся, как сразу почуял неладное: что-то не то, что-то не так — похоже, слишком уж долго меня не было в кронстве Тронн.

Нашлись люди, которые сообщили, что против меня была развёрнута целая кампания — инквизиторы опечатали мой дом, а кронинг… Не дождался меня алчный властелин, отойдя в мир иной, и отныне на троне — мостр, который во сто крат хуже.

Этот правитель оказался неверующим во всём: он не признавал прежних богов, отвергал мифы и легенды, не верил в гномов и эльфов… Вдохновлённый идеями атеизма, научного эмпиризма, рационализма и гуманизма, он перевёл всю документацию сначала в бумажный — а после и в электронный вариант; делопроизводство теперь велось только на троннарском диалекте нордики, а всеобщий язык получил статус национального общения.

Этот Нерон, этот Калигула сжёг всю городскую библиотеку и вёл себя так, будто он прав во всём. Зная о том, что многим я не люб за свои вкусы, взгляды, идеи, предпочтения, я не был особо удивлён, что новый кронинг поддался на интриги придворных и заочно возненавидел меня: меня, Кердика-краеведа, Кердика-естествоиспытателя поместили в здание, внешние стены которого были выкрашены в жёлтый цвет, а внутренние — в белый. Меня признали сумасшедшим…

Злые врачи, одетые в зелёные балахоны, с блестящим вращающимся диском на глазу и острым скальпелем в руках, вкололи мне какое-то сильнодействующее средство; они стали внушать мне, что никакой Фантазии нет, а все мои россказни да побасёнки — не более чем выдумки, ибо у меня просто богатая фантазия. Я тщетно доказывал, что у меня отсутствуют как зрительные, так и слуховые галлюцинации — медики же в ответ твердили, что на самом деле мне не семьдесят два года, а со дня на день — тридцать три…

Мне рассказали, что я нахожусь не на континенте Фантазия, не на волшебном материке — дескать, я всю жизнь живу на планете Земля, и год сейчас — две тысячи двадцать третий новой эры.

— Ты всё выдумал, — шептали мне доктора, — это просто твой уход от реальности на фоне постоянных нервных стрессов! Забудь свою Фантазию, и живи, как все; живи обычной жизнью…

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В результате всех моих многочисленных скитаний и блужданий, путешествий, странствий и приключений я, Кердик-естествоиспытатель, Кердик-мечтатель, Кердик-кладоискатель пришёл к горькому и неприятному для самого себя выводу, что на современном этапе человечеству нет дела до волшебства — к моему превеликому огорчению и сожалению. Я понял, что родился не в то время и не в том месте; понял, что в Фантазии я — лишний. Или же место, где я родился и вырос — не Фантазия, или я чего-то недопонимаю. Может, я всё придумал? Или у меня не всё в порядке с головой? Однако книги, написанные за много веков до меня, доказывают обратное! Или же они за авторством таких же фантазёров, словотёров и балагуров, как и я сам?