ПРЕДИСЛОВИЕ

Настоящим сообщаю, что я, Кердик-архивариус, отправляюсь в путь неблизкий, и есть тому ряд веских причин.

Мой народ стал крайне хмур, и предсказуем весьма; светоч всякой изначальной радости угас в нём навек. Ныне очень празден нордов род, но сами же, устраивая пиршества, не испытывают они и толики того истинного веселья, что бывало когда-то.

Бывало, соберётся клан, дабы разбавить своё житейское, своё мирское бытие, развеять незримые тучи, но останется осадок после, и горше оттого втройне. Они не знают, как жить дальше, потому как случилось что-то, и не вдруг.

Верить перестали в сказку — во всё то волшебное, что имело место среди них. Прячут мамы от детей занимательные книжки; недобр взгляд их на люминус старины; больше не висит Гермионы портрет над кроватью, и статуэтка Галадриэли отсутствует на комоде. Не выкидывают, не выбрасывают, в печи не сжигают сказания, мифы, легенды лишь потому, что где-то в подсознании, в глубинах своих душ они знают и понимают, что то есть кладезь знаний, черпать из которого можно бесконечно.

По-настоящему, искренне радоваться же перестали, ибо люди они есть; не эльфы. Не могут, не умеют существовать в гармонии с природой. С течением времён загнали себя в ими же сотворённую клетку, и не признают над собой ничьей власти, хотя сами же — во власти; той, что «я» зовётся.

Знаю я, что так бывало не всегда; что некогда народ мой был силён, могуч, велик. Многие лета втайне ото всех по крупицам собирая разрозненные осколки единого, мой предок оставил мне библиотеку — дом книг, где жила, живёт и будет жить правда.

Но я, потомок не царей, но также достойных людей; я — мечтатель, обыватель, свитков собиратель, а ныне — естествоиспытатель; я, Кердик-краевед, Кердик-буквоед, восстановить решил в умах, сердцах людей всю полноту, всю картину, всю родословную их! От которой они прячутся, от которой отнекиваются, от которой отрекаются, продолжая (и предпочитая) проводить свои бесславные будничные дни в какой-то полудрёме, полузабытье.

Осмелившись, отважившись однажды, я решил напомнить родичам, кто они есть, и чем богаты — нет, не тем, что блестит и твёрдо на зуб: оставленный без ключа к библиотеке, я упрямо иду на поиски Фантазии, и будь, что будет. Я намерен эмпирическим путём доказать, что Фантазия — не просто «фантазия»! Она — часть нашей великой, достославной истории! Более того, мы живём в ней!

Однако невежды считают, невежды полагают, что гномы, эльфы, драконы, василиски и многие другие существа есть не более чем их же собственный человеческий вымысел; стремлюсь я развеять все сомнения на этот счёт, ибо есть неоспоримые доказательства того, что все эти этносы, народности, племена не только жили когда-то, в глубокой древности, но и соседствуют с нами по сей день — просто мы, люди в эгоизме и невежестве своём стараемся их не замечать (либо забыли о них вовсе, что есть сущий моветон). Словно и нет первородства эльфов! Словно не гномы — изобретатели многих вещей и приборов; будто бы не они преуспели в ремёслах…

Я стану бродить по всему белому свету, я начну собирать устное народное творчество и записывать его. Я не знаю, куда приведут меня мои ноги, но мой разум побуждает меня встряхнуться, встрепенуться, аки сонной птице, дабы и всех своих также вытянуть из Сонного царства. Ах, они просто забыли! Они проживают каждый день впустую, даже не подозревая, что есть внизу, и что есть — наверху; что есть сбоку, и что есть всюду…

Может быть, мне удастся нарушить их амёбоподобное, цикличное существование, в котором рождается кто-то вместо кого-то? Просто появление живых вместо мёртвых. Прервать эту бездарную обыденность, в которой мужчины просто трудятся в поле, просто охотятся, просто ведут себя сродни типичной скотине; в которой женщины просто рожают детей, и больше — ничего! Не заботясь о воспитании, дисциплине и порядке.

И вот, что же я вижу? Размножились весьма. Но там, где есть количество — нет качества! Прискорбно сие, терзаюсь изрядно. Ибо мерзко наблюдать, как народ, который некогда возвысился да возвеличился над всей землёй, влачит жизнь обычного стада, у которого (не всегда) имеется вожак. Ни взрослых, ни детей не интересует ничего! Они хотят лишь получать, но не созидать! Они не читают, не рисуют; они свалились от безделья. Им скучно абсолютно всё, но терпение моё не безгранично.

И цель моя, и задача такова: выяснить, все ли народы Фантазии в упадке? Все ли схоронили и культуру, и искусство? Есть ли те, кто стережёт ещё традиции, обычаи? Кто бережёт историю свою? Кто любит, ценит, уважает сделанное за много сотен лет до них?

Что же приключилось с ними всеми? Какой злодей им заморочил головы? Не находя ответа, я сижу и сокрушаюсь, ведь нет такого собеседника, который бы ответствовал на равных и пролил бы свет — ведь именно его порождает спор. Каковые были — таковых уже нет со мною рядом, а каковые есть — до них мне очень много лиг и пешком, и верхом.

Итак, я ухожу: пора уж мне давно. Но обещаю: я вернусь! Я обойду кругом весь шар земной, но с факелом я возвращусь! С тем пламенем, что вновь разожжёт в людских душах и телах жажду приключений, тягу к путешествиям! Истинно я верю, что пятен белых ещё много…

1. ХУНАРД И ЕГО БЕЛЫЙ ВОЛК

Никому ничего не сказав, ни с кем не попрощавшись, я, Кердик-путешественник, оставил свои не самые богатые владения в лице захудалого домишка на произвол судьбы и, навьючив единственного осла поклажей, отправился в путь неблизкий, ибо путь этот лежал в Старую Глухомань, что за много лиг от Мышиной скалы, омываемой верхней лагуной Злого моря.

Огни Абфинстермаусса — большого города, целиком и полностью высеченного в громадной белокаменной скале — давно уж позади, а я, нацепив толстые очки, тщательно, внимательно и аккуратно подбирал себе тропу за тропою, дорогу поудобней, ибо пути с твёрдым покрытием к северо-востоку от столицы кронства Тронн нет.

Сия земля, преисполненная подзолистых почв и некогда заселённая исключительно троллями самых разных мастей, была до крайности суровой — равно как и сами троннары, которые ныне проживали здесь.

Тролланд — так издревле именовалась вся эта местность; местность, почти полностью покоящаяся на Троннской возвышенности, и которую венчает Ведьмина гора — пристанище всевозможных тварей на вроде ведьм, вампов и колоссов. Также, судя по рассказам (или намеренному вымыслу?) нечастых путников, данная территория просто кишела снежными великанами, которые зовутся йнигг. Но жаловаться мне не пристало — ведь то была, есть и будет моя Родина; место, где я родился и вырос, и в котором живу уже многие лета. Потому боязнь свою я оставил при себе, не вынимая её на Солнце (дабы не отбросила тень и не преумножилась числом), и с азартом авантюриста-исследователя продолжил своё бесконечное странствие, хотя в любой момент меня могла настигнуть стая пернатых злыдней, моричей — либо их собратьев, сиричей.

Одно дело — читать о фантастических тварях, и совсем другое — видеть их воочию; и пока что мне не посчастливилось увидеть даже самых злобных из них. Неужто и впрямь — враки? Неужто и вправду всё придумано? Сидя в четырёх стенах и глядя через окно на этот несколько угрюмый, но всё же чем-то дивный мир, я был почти уверен, что всё написанное есть самая настоящая правда, но теперь… Я прожил всю жизнь в этой городской суете и не разглядел за весь свой век ничего! Что видел я дальше своего носа? Что видел на самом деле? Что упустил? Ах, эта извечная нехватка времени лишила меня шанса восхищаться всей красотой дикой природы и тем, что она в себе таит — волшебного, загадочного, неизведанного!

Поздно ли, рано ли, но я и мой ослик без особых злоключений всё же прибыли в Старую Глухомань, и дорогу мне не перегородил ни разбойник, ни случайный путник. Шёл я наобум, полагаясь на обрывки воспоминаний, доверяя лишь своим ногам; но, кажется, маршрут я выбрал верно, и с облегчением вытер пот со своего лба.