Даже скорее в глубине души радовалась возможности общения с предметом своей гордости. Пятна тут же сжимались в точку и исчезали под колючими щетками и нежными руками хозяйки.
Юля знала толк в своих скатерках и берегла, и заботилась о них — будто это были какие-то сказочные скатерти-самобранки.
Всё закончилось в один день. Неожиданно и странно.
Петя, старший сын, привел в дом некую Лилию. Девушку. Нет, он не женился, свадьбу отложили, на потом. Были более важные дела по карьере у обоих. Но Юля старалась не вникать. Она решила все-таки сделать праздничный ужин в честь молодых. И пока эти самые молодые были на работе, она пока тушится мясо, раздвинула круглый стол. Он раскрыл объятия свои широким овалом, будто улыбнулся.
Юля открыла шкаф и стала выбирать достойную для такого события скатерть. Домашнее, но всё-таки торжество.
Остановилась на белой льняной с веселыми пушистыми кисточками и выполненной ришелье вышивкой. Белое с голубым. Весело и красиво.
Отошла от стола на пару шагов. Улыбнулась увиденному. Выглядел стол в скатерти просто сиятельно.
Услышала шум в прихожей. Пришли дети с гостями. Они долго раздевались в прихожей. Смех, ор, веселье.
Юля побежала на кухню.
Пора было накрывать на стол. Она выключила духовку, взяла тарелки, ножи, вилки и прихватив подставку для горячего, пошла в гостиную — столовую.
То, что она увидела, повергло её в короткий шок. Потом посадило на ближайший стул.
Она не сразу поняла, что случилось.
Главное, она увидела, что её веселая скатерка была сдернута со стола и небрежно брошена в пустующее кресло.
А за овальным столом сидели взрослые ее дети милой сплоченной стайкой. Перед каждым из них стоял открытый ноутбук и тусклым бельмом экрана своего выдавал какой-то текст, наверное очень важный, потому как все разом забыли зачем пришли.
А посреди голого стола рыжела огромная коробка готовой пиццы.
На Юлю никто не смотрел и она тихо вышла из комнаты, прихватив с собой поверженное васильковое знамя, своего дома.
Быт упростился. Наверное этому нужно было порадоваться.
Она закрыла дверь к молодоженам. Аккуратно сложила скатерть, положила на полку. Хоть и понимала уже, что раньше рождества скатерть не понадобится.
А может и вовсе не понадобится.
И только ее робкое воображение думает, что из-за отмены скатерти, одновременно отнменится что-то важное, нужное и нежное.
Она поспешила положить скатерть в алфавитную её ячею. На букву «Р».
Рождество еще никто не отменял. И Юля успокоилась.
13 августа 2019, Чёрная тетрадь.
Лён в городе
Это был выстрел — прямое попадание.
Нет, это было впервые в жизни, когда в её могучем, подкрепленном дипломом филфака, не нашлось слов, чтобы увиденное чудо донести до окружающих. Хотя бы членов маленького ее семейства.
Пока она стояла и хлопала от восторга перед увиденным. Более того, ей хотелось снять шляпу, которую она никогда не носила, и отдать честь этому экзотическому цветку на её подоконнике.
Им заканчивался длинный-длинный стебелек, выросший случайно сбоку в горшке с кактусом, колючим и невменяемым.
Семечко льна проросло стремительно, рвануло вверх, стартовало, и за ночь на этой устремленности образовался бутон, который мудро так разворачивался к лучикам солнца. И к обеду — расцвел голубым и желтым.
Очень необычный был цветок. Он смотрел на улицу, узкую и грязную от пыли и машин, которые с этой высоты выглядели игрушечными, а особняки давно уж сущего времени стояли насупленными и грязными.
Синий глазик цветка на тонюсеньком стебле выглядел совсем уж неуместным здесь незнакомцем.
Она позвала сына..
Он только отмахнулся, опаздывая на работу. Но стебелек всё-таки на мобильник заснял.
И снял вид сверху, чтобы лепестки в кадре оказались. То есть подтянутыми высоко вверх. Ракурс был неудобный, но эффект оказался поразительным.
В кадре была видна чуждая всем мирам узкая улица с маленькими авто.
А над всем этим возвышался баобабом голубой крохотный цветок льна. Получилось очень смыслово.
— Вечно ты придумываешь небывальщину, — хохотнул сын и даже не утрудил себя её разглядыванием.
Она долго смотрела на наглый цветок и думала об его призвании откуда-то свыше, приказу выжить и расцвести.
Если подумать, что такое лен на подоконнике. И есть — небывальщина. То-то в детстве она видела эту синеву целыми полями, с горизонтом рядом. Это было красиво и нежно. И она любила долго идти босиком вдоль этой красоты.
А здесь? Как его семечко занесло, как оно попало в горшок к кактусу.
Нет ответа. Не было и не будет. Но дело его было сделано. Он расцвел.
А вечером позвонил сын и сказал, что увеличил фотографию и хочет отправить её на какую-то выставку. Она и не вникала в суть вопроса.
Она знала, глядя на этот оголтелый стебелек в голубой шляпке — главный приз будет за ним.
Она это уже знала.
— Шедевр, — тихо приговорила она его.
16 августа 2019, Чёрная тетрадь.
Престиж
Он стоял в синей цигейковой шубе и ушанке. Это-то в июле, и смотрел через стекло кухонной двери на кастрюлю с очищенной картошкой. Белой, нежной в чистой-чистой воде.
И во взгляде его на эту картофельную благодать была такая трагедия и тоска по чему-то ушедшему навсегда из его жизни. Так наверное тоскуют по Родине, называя это красивым словом ностальгия.
Бомж за стеклянной дверью смотрел так на кастрюлю. И было понятно, что он помнил какой вкусной она, эта самая картошка бывает на домашнем столе, с укропчиком и маслом.
Рядом стояла кастрюля чуть поменьше, с очищенным до бела луком, и тут же — с очищенной морковью. Всё в воде, разноцветное и выглядело очень живописно.
Бомж стоял, не двигаясь, уже минут пять, не отводя глаз от этого натюрморта, глаза его увлажнились, пальцы немытых давно ладоней дрожали.
И Галине показалось что он очень завидует чистоте этих намытых овощей, готовых превратиться в какое-то съедобное блюдо.
Завидует их опрятности и востребованности. Галине показалось, если бы ему позволили, он сам бы стал под холодную сильную струю из крана, что бы выглядеть как эти достойные овощи.
Бомж, наконец заметил, что Галина наблюдает за ним и испуганно отпрянул от стекла.
Галина заметила, как он не стар еще, худ, высок. Заметила и прореху в брюках сзади, страшную, обнажающую ноги.
Вздохнула от этого горько, подумалось, а ведь это чей-то сын. Промелькнула эта мысль телеграфом и исчезла.
Галина работала в этом кафе хозяйкой. Да это было ее детище, небольшое, но в центре города, в очень престижном месте, впрочем оно так и называлось «Престиж».
График работы был крайне напряженным, особенно летом — туристы. И Галина вкладывала в этого своего «ребенка» и силы, и время и финансы, разумеется.
Она не бегала от трудностей и любила иногда, вот так рано появиться на кухне и проследить чисто ли всё, готовность персонала к подвигу дня.
Глянув в окно через шторки она заметила, что бомж достает газеты и всякую дрянь из урны рядом.
— Отпугнет клиента, — она приказала охраннику отогнать незванного гостя.
Он немедленно исполнил приказ.
Бомжик исчез. Но тревога почему-то осталась от его появления.
Уже натюрморт, видом которого наслаждался незнакомец давно был
разбросан по кипящим кастрюлям. Булькал и варился в разные разносолы, а тоска из Галины не уходила.
Она не могла забыть выражения лица, особенно глаз незнакомца. Тоска и горечь переваливали через край тугой волной скорби.
И было видно по этому взгляду, что было о чем сожалеть и тосковать этому человеку.
“Дура”, — подумала она о себе. Надо было ему поесть дать.
Но тут же поняла абсурдность своей мысли. Незнакомец есть не хотел, он хотел другого. Того, что когда-то было доступным и казалось таким скучным и обыденным. Это дом, где накрывали стол и еда была домашняя, присоленная любовью.
