– Так вот ты каков, современный Змей Горыныч – тут же подумалось мне, и я уверенно направился к столу, а затем, так и не дождавшись вежливого приглашения присесть, нагло уселся на единственный стул, стоящий напротив всей этой троицы.

И тут же в довесок, по-простецки им кивнул, мол, здорово ребята, начинайте, чего там у вас.

Но на троих блондинистых близнецов, моя выходка, никакого впечатления не произвела, ну или они просто не показали вида. Зато, вместе и одновременно, тут же заговорили, причём с одинаковой громкостью и одним тоном, словно бы у них было не три разных голоса, а один на троих.

– Здрав будь новый Кромешник, исполать тебе воин земли русской.

– Получи меч свой.

– Получи нож свой.

– Получи щит свой.

И каждый из братьев, произнеся свою фразу, торжественно положил передо мной по одному предмету.

А вот за это, вам большое спасибо, мои змееглазые друзья. Я тут же схватил нож, бывший ко мне ближе всего, и вытащил его из ножен. В глаза радостно бросился сероватый зубчатый рисунок очень высококачественной стали говорящий о том, что я в своих руках держу знаменитый булат. Который умели делать раньше, и совершенно не умеют делать сейчас.

Плюс, серебристый блеск лезвия говорил о том, что в нём содержится и серебро. Вот только я совершенно не понимал, как этим змееглазым одинаковым людям, удалось соединить два, совершенно не сочетаемых металла.

Да, и формой клинка, нож был хорош. Широкий, постепенно сужающийся к острию, он напоминал большой волчий клык, только остро заточенный с обеих сторон.

А ещё, таким клинком, сильным ударом, запросто можно было пробить даже кольчугу. Уж я-то знаю, так как сам, уже несколько лет, занимался историческим фехтованием.

Следующим из подарков Змея Горыныча, я взял в руки меч. Правда, до звания – Кладенца, ему было далековато, так как его клинок в длину не превышал и полуметра, зато такое оружие запросто можно было спрятать под курткой, и смело носить в городе.

Да, и при схватках в лесу или замкнутом пространстве, короткий клинок, завсегда был лучше, чем длинный. Ну, и узорчатый блестящий цвет стали говорил о том, что этот меч выкован из того же легендарного булата, что и подаренный мне ранее нож.

А вот щитом оказался, всего лишь амулет, действительно выполненный в форме рыцарского щита, который так любят изображать на различных гербах, различные силовые структуры и ведомства.

В центре которого был выгравирован крест, полностью увитый виноградной лозой, причем его самый нижний длинный конец был заострён.

Отчего, и весь крест воспринимался, не как смиренный символ распятия, а как обычный боевой меч.

Как там было написано в Библии – не крест я вам принёс, а меч. Вот эти слова, как раз, как нельзя лучше, и подходили к данному символу. Крепился данный амулет-щит, к короткой плоской цепи, которая, плотно обхватив мою шею, образовала вокруг неё, что-то на подобии надёжного посеребрённого ошейника.

– То, что надо, против вампиров – тут же подумалось мне, вот только острых шипов наружу не хватает, был бы вообще класс.

И тут же, как бы уловив ход моих мыслей, крайний левый от меня близнец, ну или голова единого существа, даже не знаю, как к ним теперь относится и их правильно называть, положил передо мной ещё одну плоскую цепь, как раз с короткими, но острыми, коническими шипами.

О, как! Я с удовольствием подтянул к себе запасную цепь. Это ж надо, как у них тут всё продумано. Значит, коли хочешь носить амулет при людях, вот тебе обычная цепь, а коли соберёшься в опасный поход, вот тебе и боевая.

Досконально рассмотрев доставшиеся мне подарки, я наконец-то оторвал взгляд от них, и посмотрел на блондинистых хозяев большой комнаты, ну или хозяина.

Тьфу ты, ну почему отец Сергий не объяснил мне, кто сейчас передо мной, они или оно.

– Я, что-то должен ещё, сказать или сделать – спросил я у трех, сидящих передо мной одинаковых близнецов, и те синхронно, одинаково отрицательно, покачали своими блондинистыми головами.

– Ну, тогда благодарствуйте и прощевайте – вставая, ввернул я фразу из какого-то старого фильма про княжескую Русь, и три головы, опять очень одинаково слегка склонились передо мной.

Я тоже слегка поклонился современному Змею Горынычу, и вышел за дверь, которую передо мной тут же распахнула местная, эффектная, черноволосая секретарша, так и не показавшая мне свои глаза.

До своей квартиры я ехал не спеша, чтобы у меня было время над всем подумать, и всё в памяти утрясти, так как, слишком уж много всего на меня свалилось. Причём, не просто за последнее время, а буквально, за несколько последних суток.

И вот, стоило только мне немного успокоиться, и переступить порог своего родного жилища, как тут же пиликнул сигнал, выданного мне отцом Сергием смартфона, на экране которого вновь высветилось очень короткое сообщение.

– Упыри, старое земское кладбище.

И ниже, видимо, чтобы я не заблудился, координаты для навигатора, этого самого старого погоста.

Да уж, подумалось мне, видимо мой орденский куратор, был большим поклонником греков из области Лакония, так как никакой дополнительной информации, о том же количестве кладбищенских упырей, он не написал. То ли сам не знал, а то ли просто считал, что я сам должен во всём разобраться.

– Ну, что ж – вслух произнёс я, устало опускаясь на свой любимый диван, и беря в руки свою книгу знаний.

– Какая разница, упыри или гули, всех поубиваю.

– Большая разница – тут же ответил мне голос моей слуги, незаметно появившейся откуда-то сбоку.

– Гули, это всё равно, что шакалы.

– Они опасны только своим количеством, и то, если только ослабленному ранами или возрастом человеку, и то если загнать их в угол.

– А вот упыри, это уже совсем другое дело – моя слуга назидательно подняла вверх свой маленький пальчик, и пошла по кругу, по моей комнате.

Своими маленькими ладошками осторожно и, как бы невзначай, касаясь мебели, подоконников и батарей отопления. Затем она остановилась, внимательно изучила пыль на своих руках, и тут же командно рявкнула.

– А ну, явись-проявись, хозяин местный!

И не успел я ещё толком моргнуть, от её такого странного поведения, как в комнате появился ещё один низкорослик, по всей видимости местный домовой, вот только от того же оставшегося в деревне благообразного Аристарха, он отличался разительно.

Ибо, не было на нем никакой праздничной рубахи с петухами, а была обычная дерюга, а вот лапти были, правда, не сияющие липовой белизной, а наоборот, пожухшие и потемневшие.

Да и вообще представший перед нами домовой, или, наверное, вернее будет сказать квартирный, был весь какой-то всклоченный, замороченный, заморенный и запыленный. Словно бы он только что таскал мешки с мукой, а тут мы его раз, и отвлекли.

– Вот – Жозефина показала появившемуся домовому свои грязные ладошки, и больше не говоря не слова, тут же вцепилась ими ему в его чёрную с проседью бороду.

– Ааа! – тут же заорал не ожидавший такой подставы домовой.

– Я тебя научу, как службу нести – шипела ему в лицо моя строгая слуга.

– Пусти – рычал в ответ, пытавшийся спасти свою бороду домовой.

Прямо, как кошка с собакой, подумалось мне, прямо вот точь-в-точь. Я продолжал лежать на диване, не вмешиваясь в дела маленьких потусторонних сил.

Наконец-то Жозефина отпустила местного лишенца, и тот отпрыгнул от неё в самый дальний угол.

– Что ж ты борода, совсем за вверенным тебе хозяйством не смотришь – уткнув руки в боки, словно сварливая жена встретившая с попойки своего мужа, обличающее заявила она.

– Так-то был бы дом, смотрел бы, а это что, так себе коробка каменная, да жильцы в ней меняются, не успеешь привыкнуть.

– А дом, он деревянным должен быть, большим и родовым, дедов и прадедов помнящий – и местный домовой, ей-ей, едва слезу не пустил, прямо у нас на глазах.