Всё те же зелёные глаза и издевательская улыбка. Всё та же вседозволенность и непоколебимая уверенность в своей невъебенности. Простите за мой французский, но именно это слово идеально подходит к тому, что Лебедев думает о себе.

– Какая удача, что мы вас встретили! – радостно щебечет рыжая. – Мне так стыдно за вчерашнее, так хотелось ещё раз извиниться! Вы не против, если мы к вам присядем?

Ну хоть кто-то спросить удосужился, уже хорошо.

Мирон, конечно, разрешает им к нам присоединиться, и дама плюхается в любезно отодвинутый Лебедевым ещё до нашего разрешения стул.

Сука. Он сука. Кавалер хренов.

Сам садится рядом с ней, прямо напротив меня.

Никого не смущаясь, нагло приковывает к моей персоне свои зелёные омуты.

Никакого удивления внезапной встречей в его взгляде я не замечаю. Так хорошо скрывает эмоции или ему настолько всё равно? Зато у меня внутри даже кишки уже начинает потряхивать.

– Вы знаете, – начинает рыжая. – Я вас вспомнила! Это ведь вы помогали мне с выбором купальника в Москве?

Вынужденная переключиться на спутницу моего бывшего мужа, возвращаюсь в реальность. Глюк, сидящий рядом с ней, к сожалению, не исчезает.

– Мне так стыдно до сих пор за тот инцидент, – снова говорит она. – Если бы я могла как-то замять то недоразумение…

– Не стоит беспокоиться, – перебиваю её. – Я уже и забыла, что там было.

Бессовестно лгу, но ещё не хватало, чтобы она разинула свой рот ещё шире и начала сейчас в красках рассказывать о той своей ошибке.

– Вот и славно! – радостно заявляет она и протягивает мне руку. – Значит, мир? Я – Полина.

– Вика, – еле касаюсь её руки, хотя хочется сдавить так, чтобы все костяшки хрустнули.

– Антон – мой парень, – представляет она моего бывшего мужа.

Ну вот и всё.

Последняя надежда на ошибку рухнула. Если только к визуальным галлюцинациям не прибавились слуховые. Но это бы означало, что я окончательно спятила, так себе надежда.

Я отвечаю только каменным молчанием. «Антон – её парень» – какая прелесть. Вот так невзначай мне представляют моего бывшего мужа. И это я ещё вчера думала, что попала в ад. Наивная.

– Мирон – жених Вики, – представляет себя сам Мир.

Мужчины формально жмут друг другу руки. Антон откидывается на спинку стула и берёт меню. Кажется, показывать, что мы знакомы он не планирует. Что ж, мне это тоже ни к чему. Я как раз собиралась поговорить с Мироном о переезде на другой остров, когда они снова всё испортили.

Ничего, поговорю позже. Ведь, поговорю же? Отчего-то эта идея уже не кажется мне такой необходимой. И это меня пугает.

Официант приносит нам завтрак, а наши соседи (теперь ещё и по столику) заказывают свой.

Я, принимаясь резать бутерброд, а исподтишка наблюдаю за движениями Антона. Как часто он смотрит на свою спутницу? Проявляет ли о ней заботу? Касается ли её ноги под столом? Не понимаю, какого чёрта меня это вообще волнует, но внутри всё закипает от давно забытого чувства – ревности.

Бесячей, всё вокруг разъедающей и совершенно не дружащей с адекватностью ревности!

Он мог быть с кем угодно эти два года, но я этого не видела. Мог даже изменять мне, когда мы были в браке, но я этого наверняка не знала. А теперь он сидит прямо передо мной со своей красоткой, что называет его своим парнем мне в лицо, и делает вид, что мы даже не знакомы! А может он настолько меня забыл, что не делает вид, а просто не узнаёт?!!

– Нам правда так неудобно за вчерашнее, – опять начинает рыжая, – что мы даже хотели сменить номер, чтобы вас не смущать, но, к сожалению, других свободных номеров нет.

– Да, мы знаем, – говорит Мирон.

– Ах, вы тоже пробовали? Как же это всё неловко. Поверьте, мы больше не будем вас беспокоить, отбой в девять – полная тишина.

– Ну, в девять это вы уже преувеличиваете, – улыбается ей Мир. – Да и не так уж вы нас и беспокоили. Просто вчера с дороги очень устали и Вике хотелось отдохнуть.

Мир, ты что, перед ней хвост распушил или мне кажется? Это ты ещё не знаешь, как она тебя в гардеробной называла! Может, стоило просветить?

– Как хорошо, что мы всё уладили, – радостно заявляет бестия. – Теперь нет препятствий, чтобы подружиться – нам ещё весь отпуск быть соседями.

Соседями…

Через стенку.

Вспоминаю прошлую ночь, и становится дурно. Это был Лебедев. Это он был вчера и это он будет сегодня. Даже тихо. Но это он будет трахать вот эту вот женщину прямо у меня за стеной!

Этого нельзя допустить, этому нужно помешать!

Но что я могу сделать? Сказать Антону, что мне это будет неприятно? И услышать в ответ, что ему плевать, или очередное мерзкое предложение присоединиться? Нет, уж лучше повесить ей камень на шею и скинуть в море!

Господи, Вика, очнись! Вы развелись! Он тебе не принадлежит и может трахать кого угодно. А тебе лучше и вправду уехать подальше, иначе ты сойдёшь с ума от бессмысленной ревности мужчины, с которым у тебя всё в прошлом. Иначе будешь как тень ходить за ними и проверять достаточно ли чувственно он её обнимает, чтобы найти подтверждение тому, что он её не любит. А по ночам приставлять стакан к стенке, чтобы убедиться, что им там не хорошо. Потому что думать, что ему может быть хорошо с кем-то другим, когда рядом ты – просто невыносимо!

Всё! Решено. Я должна уехать и не мешать ничьему счастью. Он вон даже не узнаёт меня, и вид у него очень довольный. А я должно быть сейчас бледная как поганка, что и смотреть тошно.

Вдруг моей правой туфли касается чужая, и по телу словно проходит ток. Я сразу понимаю чья. Мирон слева, рыжая далеко. А вот вальяжно расположившийся в стуле напротив, раскинул свои ноги слишком далеко. И не спешит собрать их к себе обратно, даже наткнувшись на препятствие в виде моих.

Я могла бы трусливо поджать свои ступни под сиденье, прервав этот случайный контакт, но какого чёрта? Это он залез на мою территорию. Пусть сам с неё убирается, и трогает эту свою… нет, не надо её трогать.

Я открыто смотрю на их пару, и замечаю, что он действительно её не касается. Не обнимает, не лапает под столом и даже не смотрит в её сторону. Он что-то печатает в своём телефоне и, должно быть, даже не замечает, что трогает мою ногу своей. А я не могу разорвать этот глупый контакт, потому что это единственное, что нас сейчас объединяет.

Какая же я дура. Два года прошло с нашего развода, а я всё также растекаюсь лужицей, стоило только его увидеть. Надеюсь, это хотя бы не заметно со стороны. Надо намотать волю на кулак и показать этому напыщенному эгоцентрику, что не только ему без меня неплохо живётся.

Он кладёт свой телефон на стол, а мой вибрирует пришедшей смской. Еле сдерживаюсь, чтобы не наброситься на телефон сразу же. Вместо этого спокойно отрезаю бутерброд и кладу себе в рот. Краем глаза вижу на экране номер телефона, с которого пришла смс, и хоть он давно удалён из контактов, предательница память его сразу узнаёт.

Отправляю в рот уже второй кусок бутерброда и наслаждаюсь своей маленькой победой. Хотя бы над самой собой. Зелёные глаза негодующе смотрят на меня.

А ты, Антон, думал я побегу читать твоё сообщение, отбрасывая волосы назад? Ну, извини, у меня завтрак. А наблюдать твоё изумлённое лицо стоит того, чтобы потерпеть.

Лебедев берёт в руки свой телефон и резко убирает ногу. Ммм… вторая смсочка пошла? Разгневанная? Вид у него злой. Намного лучше, чем пару минут назад, когда он только заявился со своей фифой.

Им с фифой как раз принесли завтрак и она, наконец, закрыла свой рот, рассказывающей о трудностях работы международной актрисы моему жениху. Удивительно, что я почти угадала с её профессией. Хотя, почему почти? Я с ней фильмов не видела, может как раз потому, что не смотрю немецкие?

Опустошив свою тарелку, лезу в свой телефон. От скуки, конечно. Можно уже и посмотреть, что там настрочил мне разгневанный Лебедев.