Вчера Гаттак поделился этими мыслями со своим куратором. Куратор посоветовал обратиться к штатному капеллану, и клирик, выслушав молодого слушателя разведшколы, предложил решение – тридцать минут исповедальни.
Собственно, именно туда сейчас и направлялся Гаттак. В школе и за ее пределами было положено носить гражданскую одежду. Любой слушатель разведшколы, покидая территорию НИИ, должен был походить на рядового сотрудника. Даже сами сотрудники научно-исследовательского центра космических инноваций не догадывались, кто находится у них под самым носом. В их глазах все обитатели особняка на территории НИИ тоже были сотрудниками института, работниками одного из направлений исследований. В ход была запущена дезинформация о якобы засекреченной программе исследования дальнего космоса, и потому отрешенность и нелюдимость работников «особняка» подозрений ни у кого не вызывала.
На город опустилось покрывало тьмы, и холодный день сменился еще более холодным вечером. Гаттак укутался потеплее, взял свой пропуск и вышел из комнаты. Своего соседа он не видел с самого утра и был рад, что не придется выкручиваться и объяснять, куда его демоны потащили на ночь глядя. Крон, должно быть, проходил «индивидуалку» – так называли особые индивидуальные задания, подобранные для каждого курсанта отдельно. На такие задания курсантов начинали посылать практически с самого первого дня пребывания в спецшколе, Гаттак и сам уже несколько раз выполнял их и был у кураторов на хорошем счету.
Покинув КПП, парень направился в сторону парка. Он почти бегом перебежал дорогу, хотя необходимости в спешке не было. Просто Гаттак привык передвигаться стремительно и быстро – эта привычка тянулась за ним с самого внедрения. Все и всегда он и его товарищи выполняли на время. В столовую бегом, на зарядку бегом, задачи – на время, разобрать и собрать оружие – на время, вождение транспорта – на скорость и так далее. В спецшколе такую манеру передвижения забраковали, поскольку разведчик не должен был привлекать к себе внимания, а бегущий по городу человек неизбежно это внимание к себе привлекает. Зато кураторы разрешили использовать быстрый шаг как попытку изобразить очень занятого горожанина. Кроме того, такая манера передвижения была отличным способом засечь за собой слежку – мало кто из жителей Родины передвигался столь же стремительно.
Пропустив мимо себя две припозднившиеся машины, Гаттак метнулся в сторону парка, туда, где в снегу меж частых деревьев была протоптана тропинка. По ней ежедневно ходили все сотрудники НИИ, поскольку остановки общественного транспорта поблизости предусмотрено не было. На самом деле, острой необходимости идти через парк у Гаттака не было – ближайшая церковь с достаточным количеством исповедален была всего в километре от НИИ, достаточно было повернуть направо после КПП и идти вдоль дороги до ближайшего перекрестка. Но привычку запутывать возможное преследование и вычислять потенциальную слежку кураторы рекомендовали прививать себе с самого начала обучения. Вот Гаттак и прививал.
Мысленно попросив у Бора прощения за нарушение ПДД, парень нырнул в парковую тьму. Ориентиром ему служила мачта связи с красным маячком на самом верху. Огонек весело прыгал вдалеке, служа проводником в довольно густой лесополосе. Гаттак знал, что этот ретранслятор стоял по другую сторону парка, там же находилась и небольшая церквушка, которая ему почему-то очень нравилась – не то уютом своим, не то настоятелем.
В столь поздний час в лесополосе не было ни души. Звуки в голом морозном парке разлетались на многие сотни метров, звенели, отражаясь от промерзших стволов деревьев, и легко выдавали любого, кто не обладал техникой бесшумного передвижения по заснеженному лесу. Гаттак шел быстро и старался ни о чем не думать, сосредоточившись на звуках. Мозг анализировал ситуацию и окружающую обстановку в фоновом режиме. Внезапно его пронзило волнение – он даже не сразу сообразил, что именно не так. Остановился. Прислушался. Преследователь не сразу сообразил остановиться, чем и выдал себя. Хруст ветки разнесся по всей округе, после чего незнакомец по инерции сделал еще два шага и лишь тогда затаился. Для любого горожанина эти звуки ничего бы не значили, вернее, никто и не обратил бы на них внимания, поскольку у гражданских нет привычки непрерывно анализировать поступающую извне информацию. Гаттаку же эти звуки сказали о многом. Когда он заходил в лес, на дороге никого не было – ни машин, ни прохожих. В пути он находился не более сорока секунд, а значит, его преследователь вышел за ним следом из НИИ. На улице вечер, и все гражданские давно уже убыли по домам. Парень сделал вывод, что следом за ним идет (не обязательно следит) кто-то из своих. Напрягало лишь то, что шаги замерли после прокола с веткой. Человек не просто шел за Гаттаком, он хотел остаться для него незамеченным, а значит – именно следил. Во всяком случае, пытался следить.
Пока разум Гаттака анализировал ситуацию, его тело автоматически приспособилось к рыхлости снежного наста. Перекатываясь с мыска на голень и далее на колено, равномерно распределяя вес по насту, можно было сколь угодно долго идти по нетронутой целине и не издать ни единого звука. Все хорошо в зимнем лесу, вот только следы на снегу спрятать не удастся, но это не сильно тревожило Гаттака. Пока его преследователь будет идти до места, где Гаттак свернул с тропинки, разведчик уже выйдет ему за спину. Они поменяются ролями с одной лишь разницей – Гаттак знает о слежке, а его теперь уже жертва – нет.
Углубившись достаточно далеко в чащу и скрывшись в естественном овраге, он резко изменил направление движения и ускорился. Сейчас звук его шагов локализовать не получится, а значит, у Гаттака будет шанс зайти к преследователю за спину. Так он и поступил. Свою «бесшумную» походку Гаттак вновь применил сразу же, как только выбрался из оврага. Еще через минуту он опять стоял на утоптанной за день тропинке и прислушивался. Его визави, очевидно, понял, что допустил оплошность, и на этот раз передвигался бесшумно, но его усилия не принесли плодов. Натренированный слух Гаттака вычленил из сотни посторонних шумов парка инородный звук – еле уловимый скрип снега под ботинками. Преследователь Гаттака крался, стараясь разглядеть в кромешной тьме свою жертву. Ему и невдомек было, что жертва уже превратилась в охотника.
Шаг, еще шаг. Гаттак уже видел силуэт человека на тропике.
«Вопиющая некомпетентность», – подумал парень. Тень, которую он уже отчетливо видел, сейчас свернулась в небольшой комок – видимо, сидит на корточках и изучает следы на снегу как раз в том месте, где Гаттак свернул с тропинки. Что ж, самое время напасть.
Он умело воспользовался отвлекающим шумом проезжающего вдалеке грузовика и почти вплотную приблизился к человеку, изучавшему следы. Противник Гаттака понял, что объект его слежки ушел с маршрута, и теперь, очевидно, размышлял, стоит ли идти за ним в лес или дождаться жертву тут. Но Гаттак не дал ему возможности принять решение. Бесшумной кошкой он подкрался к незнакомцу и напал на него сзади как раз в тот момент, когда тот встал во весь рост. Кстати, противник был куда меньше Гаттака ростом и уступал ему в весе.
Парень применил самый простецкий захват, одновременно ударив незнакомца под колени. Ноги его противника подкосились, и тот начал мягко оседать на снег, издавая приглушенное сипение. Миг нападения Гаттак рассчитал таким образом, чтобы напасть на выдохе соперника. Он умело перекрыл доступ кислорода в легкие, не давая сделать вдох, и, что было еще более важно, одновременно с этим блокировал магистральные артерии, питающие головной мозг. Для этого ему понадобилось применить «руку мертвеца» – так перекрывались сразу две артерии на шее. Не лучший вариант для зимнего сражения, Гаттаку могла помешать одежда противника, но тот, к счастью, был одет легко. На всю атаку ушло не более секунды. Будущий разведчик навалился на соперника всей массой, и они оба рухнули в рыхлый снег. Незнакомец попытался сопротивляться, но чем активнее он использовал мускулатуру, тем больше тратил кислород, которого и так было в обрез. Возня в снегу продолжалась еще с минуту, после чего Гаттак начал ощущать, как слабеет сопротивление его противника. Еще десять секунд, и «рука мертвеца» сделала свое дело – тело соперника окончательно обмякло. Руки его, тщетно силившиеся ослабить крепкий захват Гаттака, повисли плетьми, а сам он перестал подавать признаки жизни и покорно уткнулся лицом в снег. Гаттак выждал еще десять секунд и только после этого рискнул убрать захват с шеи. Отпихнув от себя противника, он сел на колени рядом с неподвижным телом.
